Определение языка как системы систем, с наибольшей полнотой разработанное Пражской школой функциональной лингвистики, бесспорно обосновано, но ему не следует придавать того абсолютного характера, который мы наблюдаем в данном случае. Отдельные «круги или ярусы языковой структуры» выступают у А. А. Реформатского как замкнутые в себе системы, которые если и взаимодействуют друг с другом (образуя систему систем или систему языка), то только как отдельные и целостные единства. Получается нечто вроде коалиции союзных наций, войска которых объединены общей задачей военных действий против общего врага, но стоят под раздельным командованием своих национальных военачальников.

В жизни языка дело обстоит, разумеется, по-иному и отдельные «ярусы или системы» языка взаимодействуют друг с другом не только фронтально, а в значительной мере, так сказать, отдельными своими представителями «один на один». Так, например, в результате того, что ряд английских слов в период скандинавского завоевания имел скандинавские параллели, произошло расщепление звуковой формы некоторых общих по своему происхождению слов. Так создались дублетные формы, разделенные закономерными процессами в фонетической системе древнеанглийского языка, которые закончились до скандинавского завоевания. Эти дублетные формы создали основу и для дифференциации их значений.

Так, возникло различие skirt — «юбка» и shirt (<др.-англ. scirt) — «рубашка», а также такие дублетные пары, как egg — «яйцо» и edge (

Подобным же образом раздвоились немецкие Rappe — «вороной конь» и Rabe — «ворон» (оба из средневерхненемецкой формы гарре), Knappe — «оруженосец» и Knabe — «мальчик» и др.; русские прах — порох, вред — веред, имеющие генетически общую основу. Еще более ярким примером закономерного взаимодействия элементов разных «ярусов» является хорошо известный из истории германских языков фонетический процесс редукции конечных элементов (что в свою очередь связано с характером и положением в слове германского силового ударения), вызвавший чрезвычайно важные изменения в их грамматической системе.

Известно, что стимулирование в английском языке аналитических тенденций и уклонение этого языка от синтетического строя ставится в прямую связь с тем фактом, что редуцированные окончания оказались неспособными выражать с необходимой ясностью грамматические отношения слов. Так, чисто конкретный и чисто фонетический процесс вызвал к жизни новые не только морфологические, но и синтаксические явления.

Такого рода взаимовлияния элементов, входящих в разные «ярусы» или «однородные системы», могут быть при этом разнонаправленными и идти как по восходящей (т. е. от фонем к элементам морфологии и лексики) линии, так и по нисходящей. Так, по мнению Й. Вахека, разная судьба парных звонких конечных согласных в чешском (а также словацком, русском и др.), с одной стороны, и в английском, с другой стороны, обусловлена потребностями высших планов соответствующих языков. В славянских языках они, в силу нейтрализации, оглушились, а в английском противопоставление р — b, v — f и т. д. сохранилось, хотя противопоставление по звонкости сменилось противопоставлением по напряженности.

В славянских языках (чешском и др.) появление новых омонимичных пар слов, обусловленных оглушением конечных звонких согласных, не вносило сколько-нибудь значительных трудностей понимания, так как в предложении они получали четкую грамматическую характеристику и модель предложения в этих языках при этом функционально не перегружалась. А в английском языке, именно в силу функциональной перегруженности модели предложения, уничтожение противопоставления конечных согласных и возникновение в результате этого большого количества омонимов привело бы к значительным затруднениям процесса общения.

Во всех подобных случаях мы имеем дело с установлением связей в индивидуальном порядке между элементами разных «ярусов» — фонетического и лексического.

Закономерные отношения устанавливаются, таким образом, не только между однородными членами языковой системы, но и между разнородными. Это значит, что системные связи языковых элементов образуются не только в пределах одного «яруса» (например, только между фонемами), но и раздельно между представителями разных «ярусов» (например, фонетическими и лексическими единицами). Иными словами, закономерные связи элементов системы языка могут быть разнонаправленными, что не исключает, конечно, особых форм системных отношений элементов языка в пределах одного «яруса».

В.А. Звегинцев. Очерки по общему языкознанию - Москва, 1962 г.

Читайте также: II. Организм как целостная система. Возрастная периодизация развития. Общие закономерности роста и развития организма. Физическое развитие……………………………………………………………………………….с. 2 Автоматизированные системы управления в здравоохранении (клиничекий, городсокй. Областной, уровни управления. Администрация Президента РФ: понятие, правовы основы, внутренняя структура. Биологические теории происхождения языка. Социальные теории происхождения языка. Биологическое значение боли. Современное представление о ноцицепции и центральные механизмы боли. Антиноцицептивная система. Нейрохимические механизмы антиноцицепции. Бюджет домогосподарства, його структура. Сукупні ресурси і сукупні витрати домогосподарства

Язык как система знаков. Язык рассматривается как система знаков. Знак - можно определить как своеобразную материальную единицу, создающую язык как явление.

Применительно к языку термин знак можно определить следующими пунктами:

1. Знак должен быть материален, то есть он должен быть доступен чувственному восприятию, как и любая вещь.

2. Знак не имеет значения, но направлен на значение, для этого он и существует.

Система существует в виде продигмы и эпидигмы.

Продигма – система, с помощью которой можно передавать только такую инф-ю, которая исходно заложена в знаковом коде, она однозначна (азбука Морзе).

Эпидигма – знаковая система, которая способна на основе конечного обозримого числа исходных знаков создавать бесконечное число знаков (система избыточная).

Любая система типа эпидигмы – открытая, а продигма – закрытая, поэтому только для эпидигмы характерны понятия инварианта (обобщения) и инвариантов.

Если знаки продигмы симметричны, то знаки эпидигмы ассиметричны, т.е. план выражения и план содержания при их изменении могут не совпадать.

Уровень языка - подсистема общей языковой системы, основанная на относительно однородных единицах, отношения между которыми определяются специальными правилами. Выделяются фонетический, фонемный, морфемный, лексический, синтаксический уровни (иногда также выделяется уровень текста).

Уровни языка:

Текстовый (текст)

Синтаксический (синтагма)

Лексический (лексема)

Морфологический (морфема)

Фонологический (фонема)

Дифференциаьных признаков (дп)

Все языковые единицы – знаки для передачи внеязыковой информации. Весь мир в языке заключен в систему знаков. Для человеа язык – важнейшая знаковая система, т.к. распространена на всех индивидов в любой момент времени и развивается, изменяется вместе с его насителями. Впервые о носителях как важнейших элементах языковой системы заговорил Соссюр. Наука о языке как знаковой системе называется семиология. Эта наука рассматривает знак как явление социальное. Предметом изучения семиологии являюся языковые единицы в их отнесенности к носителям, т.е. рассматриваются понятия нормы, узуса (общего употребления), диахронии. Общая наука, изучающая все языковые системы, называется семиотика. Семантика изучает языковые единицы. Помимо Соссюра проблемами семиологии занимался Пирс (именно он вводит понятие семиотики)

В семиотике различают 2 типа знаков:

Естественные (знаки-признаки)

Искусственные (условные) (знаки-информаторы) предназначены для формирования, хранения и передачи информации. Нужен для репрезентации и замещения предметов и явлений действительности, причем функция замещения является основополагающей для знака.

Несколько видов знака:

1) сигнал – информации сам по себе не содержит, его нужно интерпретировать (звуковой, зрительный или другой, связанный с ощущениями)

2) символ – свободен от ситуации, носит образный характер и строится на ассоциациях. Символ мотивирован (флаг, герб)

3) знак, в первую очередь языковой – основной вид коммуникативного или информативного знака. Единица двусторонняя. План выражения и план содержания. Знаки естественного языка первичны

4) субститут (вторичный знак) – замещает не предмет и понятие, а другой знак (буква – субститут звука, структурная схема предложения – субститут предложения)

во-1, язык не является простой номенклатурой единиц. Во-2, язык – это единое целое, нечто организованное, т.е. система ив-3, язык имеет внутреннюю организацию, членение, значит, это структура. Существуют две структуралистические системы:

1)Б. де Куртене: представлял фонему, морфему, синтагму через указание их места в сетке отношений между другими языковыми единицами и изучал языковые единицы в синхронии

2)Ф де Соссюр: изучал языковые единицы в синхронии как систему знаков. В дальнейшем его теорию развил Пражский лингвистический кружоки Копенгагенская школа.

Структура – отображение предмета, но отображение направленное, заинтересованное, это та модель предмета, которая является внутренней его часть. Структура всегда составляется из элементов в некую общую организацию.

Система – рассмотрение предметов в их взаимосвязанности и взаимообусловленности. Обязательные условия существования системы: целостность, упорядоченность, дискретность (членимость)

Различные трактовки языковой системы и ее компонентов:

1) инвентарно-таксонологическая (рассматривается основная проблема: из каких элементов складывается языковая система, начиная от элементарных единиц в их комбинаторике и заканчивая более сложными. Причем именно это направление рассматривает не только единицы речи, но и единицы языка – инварианты)

2) функциональное направление (рассматривает проблему функции языковых единиц. Пражский лингвистический кружок, ленинградская аспектологическая школа. Направлено на изоляцию языковой системы от явлений внеязыковой действительности. Любая частная система является частью другой системы юолее высокого порядка. Вводится понятие среда как обобщенное представление обо всех языковых и речевых окружениях

3) собственно-структурное направление (система языка рассматривается как незамкнутая, постоянно взаимодействующая со средой и подвижная. Язык рассматривается как система средств выражения, служащая определенным целям, т.е. как теологическая система (целенаправленность)

4) стратификационное (уровневое)

5) семиологическое (знаковое)

процесс формирования понятий системы и структуры продолжается до сих пор. Мельничук: «система – это совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов, образующих более сложное единство, рассматриваемое со стороны элементов. Структура – это состав и внутренняя организация единого целого, рассматриваемого со стороны его целостности»

виды отношений в системе:

различие:

а) неорганизованное (контрастное) – не носит определенного характера. Например, в слове дом все звуки звучат по-разному

б) организованное (упорядоченное) – единицы находятся в отношениях оппозиции друг к другу, т.е. противопоставлены по какому-то одному принципу: том-дом

а) синтагматическая. Связь едениц одного уровня на горизонтальной плоскости. Синтагма – ассоциация по смежностям

синтагматические отношения – сочетания единиц в цепочку по принципу одна за другой, т.е. сцепление единиц в линейной последовательности. Рассматривает разные единицы.

Эти отношения выявляют законы и правила сочетания языковых единиц, т.е. валентностные отношения (возможность или невозможность сочетаемости элементов друг с другом)

б) парадигматическая. Отношения по вертикали по Б. де Куртене, нелинейные и неодновременные в потоке речи. Например, парадигма склонения, спряжения

парадигма – это, по возможности, минимальное множество единиц, откуда мы запрашиваем такую единицу, которую хотим наделить актуальным смыслом. Парадигматические объекты связаны с другими объектами своего класса отношениями сходства и несходства. Парадигма связана с разными формами одной единицы.

ЯЗЫК это:

• 1.Система фонетических, лексических и грамматических средств, являющаяся орудием выражения мыслей, чувств, волеизъявлений и служащая важнейшим средством общения людей. Будучи неразрывно связан в своем возникновении и развитии с данным человеческим коллективом, язык представляет собой явление социальное. Язык образует органическое единство с мышлением, так как одно без другого не существует.
• 2.Разновидность речи, характеризующаяся теми или иными стилистическими признаками. Книжный язык. Разговорный язык. Поэтический язык. Газетный язык. См. речь во 2-м значении. По вопросу о соотношении понятий "язык" и "речь" выявились в современном языкознании разные точки зрения. Впервые взаимосвязь и взаимодействие обоих явлений отметил швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр: "Без сомнения, оба эти предмета тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понята и производила свое действие; речь же в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку". Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи. Феникс, 2002

Многие исследователи (В. Д. Аракин, В. А. Артемов, О. С. Ахманова, Л. Р. Зиндер, Т. П. Ломтев, А. И. Смирницкий и др.) разграничивают эти понятия, находя для этого достаточные общеметодологические и лингвистические основания. Язык и речь противопоставляются по разным основаниям: система средств общения - реализация этой системы (фактический процесс говорения), система лингвистических единиц - их последовательность в акте общения, статическое явление - динамическое явление, совокупность элементов в парадигматическом плане - их совокупность в синтагматическом плане, сущность - явление, общее - отдельное (частное), абстрактное - конкретное, существенное - несущественное, необходимое - случайное, системное - несистемное, устойчивое (инвариантное) - переменное (вариативное), узуальное - окказиональное, нормативное - ненормативное, социальное - индивидуальное, воспроизводимое -производимое в акте общения, код - обмен сообщениями, средство - цель и т. д. Отдельные лингвисты последовательно проводят это разграничение применительно к коррелятивным единицам разных уровней языка и речи: фонема - конкретный звук, морфема -слог, лексема - слово, словосочетание - синтагма, предложение - фраза, сложное синтаксическое целое - сверхфразовое единство. Другие ученые (В. М. Жирмунский, Г. В. Колшанский, А. Г. Спиркин, А. С. Чикобава) отрицают различие между языком и речью, отождествляя эти понятия. Третьи исследователи (Е. М. Галкина--Федорук, В. Н. Ярцева), не противопоставляя и не отождествляя язык и речь, определяют их как две стороны одного явления, характеризующиеся свойствами, по своей природе взаимодополняющими и взаимосвязанными.

Язык и речь

Прежде всего, в чем разница между тем и другим?
Язык представляет собой коммуникационное средство и потому отвечает строгим законам и правилам грамматики, интонационным нормам и нормам произношения. Пользуясь языком, мы находимся в непрерывной нормирующей рефлексии, фиксирующей отклонения от правил.

В обыденной жизни мы редко пользуемся родным языком и не обращаем особого внимания на то, насколько правильно мы говорим или пишем. Дети также не владеют языком - они пользуются речью, на первых порах даже нечленораздельной. Речь (от слова "река") есть поток говорения, писания, чтения, слушания, понимания, в котором коммуникация и мышление склеены, нерасчленены, неразрывны: мы думаем как говорим и говорим, как думаем. Прихотливость и обрывочность мыслей полностью отражается в речевом потоке.

В языке присутствуют только эксплицитные лингвистические средства, речь полна недоговоренностей, недомолвок, межстрочного содержания, имплицитных средств, намеков и скрытых цитат. Плещенко Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Стилистика и культура речи. ТетраСистемс, 2001

Язык существует достаточно самостоятельно от своих носителей. Язык с неочевидностью для нас формирует свои законы и тренды и в этом смысле все они для нас сомнительны, хотя, с другой стороны, мы сами сомнительны относительно языка, постольку, поскольку не владеем им (мы владеем речью), не в полной мере владеем им и, конечно же, не управляем им.

Тот, кто крепко на руку речист, вовсе необязательно знает в совершенстве язык. Знание родного языка для большинства людей более, чем поверхностно: даже в школе вспашка идет не более, чем в пол-лопаты, после же школы язык многими забывается, по сути, напрочь: нормальная жизнь не требует этих знаний, а подавляющему большинству людей рефлексия и мышление претят, поэтому так редки, даже среди филологов и лингвистов, знания языка - вместо знаний мы стараемся обходиться нормами, а нормы не требуют ни рефлексии, ни размышления, их просто надо соблюдать, по возможности. Это - в лучшем случае. В худшем же мы заменяем знание языка догмами: "жи, ши пиши через и" не знание, а догма, если за этим не стоит ничего, например, не стоят фонетические знания.

Философию можно понимать и интерпретировать как рефлексию языка, рефлексию того, что говорится и мыслится. Народы, язык которых не претерпевал серьезного влияния на протяжении значимого исторического промежутка времени, успевали впасть в рефлексию собственного языка и породить тем самым собственную, национальную, философию: китайцы, индийцы, египтяне, греки, римляне, англичане, германцы. Те же, кому история не дала такой передышки и кто живет в суете изменений и влияний, существуют без рефлексии своего языка, не успевая выработать собственную философию: русские, американцы. И, стало быть, все эти ригористы и блюстители "чистоты языка", хотят они того или не хотят, понимают они это или не понимают, но ратуют и борются за то, чтобы настало, наконец, затишье перемен и пришло время рефлексии, время размышлений над собственным языком, время формирования и создания философии.

Отсутствие или рудиментарность философии - беда и горе вполне утешаемые - зато в таких языках обычно очень хороша и сильна литература, поскольку язык постоянно обновляется и пополняется и им так легко и вольготно играется. Нет особой философии у русских, французов, латиноамериканцев и японцев - зато какая литература!

Речь, лишенная рефлексии, имеет зато нечто уникальное в нашем сознании - внутренний голос, находящийся с нами в непрерывном диалоге и - вот уж где полная свобода от грамматического и любого иного строя! Этот внутренний голос - поток сознания, некоторым образом, шизофрения - постольку, поскольку это не монолог, а именно диалог в рамках и пределах одной личности. Мы создаем себе и внутри себя партнера, с которым и общаемся, называя его то внутренним "я", то голосом души, то голосом совести, то Богом.

При всем волюнтаризме речи мы, как правило, лишены четких представлений о языке. Мы, например, зная о постепенной и последовательной редукции падежей в русском языке, не вольны определить, какой из них следующий выйдет из употребления - нам кажется, что они все строго необходимы: отсутствующие в европейских языках творительный и предложный не только весьма распространены, но и агрессивно вытесняют другие, общеевропейские падежи (именительный, винительный, дательный и родительный) Плещенко Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Стилистика и культура речи. ТетраСистемс, 2001 .

Наконец, речь действует на сознание и побуждает к действию, язык склонен к пониманию и мышлению.

Знаменитая фраза И. Тургенева о богатстве русского языка большинством понимается буквально, дословно и на самом примитивном, морфологическом уровне.

По объему слов русский сильно уступает английскому , да и большинству других языков. Однако из-за неаналитичности, флексичности, обилия приставок, суффиксов и окончаний, из-за свободы в порядке слов в предложении (надо только уметь пользоваться этой свободой!), из-за свободной пунктуации (а этой свободой тоже надо уметь владеть!), русский, безусловно, гораздо богаче любого другого европейского языка. К этому надо также добавить: несомненным богатством русского языка является тот факт, что это - лингвистический коктейль: к славянским и финно-угорским корням сильно подмешаны греческий, татарский, монгольский, немецкий, французский, английский, в меньшей степени - итальянский (макароны-спагетти) и испанский (каналья-кавалерия) - и не только коктейль слов, но и грамматический коктейль.

Еще богаче - русская речь : интонациями, идиоматически, алюзиями, аллитерациями, какой-то невероятной и изощренной эзопностью, но главное богатство русской речи - в молчании. Народ безмолвствует - но как выразительно! Страна, где свобода слова - опасная экзотика уже более тысячи лет, умеет молчать так, что затыкатели и мучители этой свободы не выдерживают и кричат на нас в истерике: "Не молчи, скажи хоть слово!".

В советском языкознании принимается положение, согласно которому язык развивается по своим внутренним законам. Но если признать, что язык и речь являются разными объектами, что единицы языка и речи изучаются в разных науках, то необходимо вывести умозаключение, что у речи должны быть свои особые внутренние законы развития. Если же такое умозаключение не может быть подкреплено наблюдаемыми фактами, то оно должно рассматриваться как свидетельство ложности исходной предпосылки. Так как нет никакой эмпирической базы для признания особых законов развития в языке и в речи, то мы вынуждены рассматривать язык и речь не как разные явления, представляющие собой объекты разных наук, а как разные стороны одного явления, представляющие собой один предмет одной науки.

Преодоление взгляда на язык и речь как на разные явления достигается с помощью выдвижения категории сущности и ее проявления в качестве основания противопоставления языка и речи. Такое понимание основания различения языка и речи исключает возможность отнесения одних фактов к языку, а других - к речи. С этой точки зрения в речи не может быть таких единиц, которые не имели бы места в языке, а в языке нет таких единиц, которые не имели бы места в речи. Язык и речь различаются не по различию явлений, а по различию сущности и ее проявления.

С этой точки зрения единицами языка являются не только слова и их формы, но и свободные словосочетания, а также предложения. В словосочетаниях и предложениях имеется не только то, что всякий раз производится заново, но и то, что во всяком акте общения воспроизводится, - это модели предложений.

Язык представляет собой такую сущность , способом существования и проявления которой является речь. Язык как сущность находит свое проявление в речи. Язык познается путем анализа, речь - путем восприятия и понимания. В выражении "он читает книги" факт употребления слова книги относится к проявлению того, что может найти свое проявление в другом слове, например, "он читает журналы". Есть некое тождество, которое сохраняется и в первом, и во втором предложениях и которое по-разному в них проявляется. Эти предложения со стороны своего различия относятся к речи, а со стороны своего тождества - к языку.

Рассмотрим основания противопоставления языка и речи как разных сторон одного явления. 1. И язык, и речь имеют общественную, социальную природу . Но в акте общения социальная природа языка принимает форму индивидуальной речи. Язык в акте общения не существует иначе, как в форме индивидуального говорения. Для Соссюра язык и речь - разные явления. Язык как социальное явление противопоставляется речи как индивидуальному явлению. По его мнению, в речи нет ничего коллективного, а в языке нет ничего индивидуального. Такое понимание отношения между языком и речью оказывается возможным только в том случае, если предположить, что язык и речь - разные явления, представляющие предметы разных наук. И это понимание совершенно исключается, если отношение языка в речи рассматривается как отношение сущности к ее проявлению. Язык социален по своей природе; индивидуальная форма проявления социальной природы языка свидетельствует, что и индивидуальная форма по своей сущности также социальна. Индивидуальное не противоположно социальному, оно является только формой бытия социального.

Некоторые комментаторы де Соссюра истолковывают соотношение социального и индивидуального как соотношение объективного и субъективного: но их мнению, язык объективен, а речь субъективна. Возможность такого истолкования социального и индивидуального вытекает из предпосылки, согласно которой индивидуальное и социальное противоположны по своей сущности и представлятот собой разные явления. Но если индивидуальное рассматривать как форму существования социального, то необходимо сделать вывод, что первое не является противоположностью второго, что если языку приписывается объективный характер, то он должен быть приписан и речи.

Противопоставление языка и речи по данному основанию предполагает необходимость рассматривать одни и те же единицы и как единицы языка, и как единицы речи. Не может быть единиц, которые, относясь к языку, не относились бы к речи, и наоборот.

2. Язык и речь противопоставляются по основанию общего и единичного, постоянного и переменного. Но опять-таки общее и единичное, постоянное и переменное нельзя рассматривать как отдельные явления, существующие порознь.

Общее и постоянное существует в форме единичного и переменного , а во всяком единичном и переменном есть общее и постоянное. Поясним это на примерах. В предложении "Он смотрел картину" мы можем заменить слово картина словом фотография. В результате этой операции мы получим новое предложение: "Он смотрел фотографию". Но в том, что находится в отношениях взаимной заменяемости, содержится общее, постоянное. Это общее, постоянное проявляется в отдельных словах, имеющих форму винительного падежа. Язык есть речь, взятая со стороны общего и постоянного. Речь есть язык, взятый со стороны единичного и переменного. Всякая лингвистическая единица одной стороной обращена к языку, а другой - к речи. Каждая лингвистическая единица должна рассматриваться и со стороны языка, и со стороны речи. Противопоставление языка и речи по рассматриваемому основанию исключает возможность относить одни единицы к языку, а другие - к речи. 3. Язык и речь различаются по основанию некоего установления и и процесса. Есть язык как средство общения и есть речь как процесс общения с помощью языка. Речь обладает свойством быть громкой или тихой, быстрой или медленной, длинной или краткой; к языку эта характеристика не приложима. Речь может быть монологической, если собеседник только слушает, и диалогической, если в общении принимает участие и собеседник. Язык не может быть ни монологическим, ни диалогическим. Чтобы в речи были свои единицы, отличные от единиц языка, они должны быть выделены по тем свойствам, которыми обладает процесс и которыми не обладает орудие, с помощью которого он совершается Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи. Норма, 2005.

В отличие от языка как орудия общения в речи мы можем выделить моменты, характеризующие процесс общения. В речи различаются частота повторения тех или других элементов языка в в тех или других условиях процесса общения.

Математическая статистика изучает частоты в форме исчисления разного рода средних величин. Частотность характеризует не единицу структуры, а ее повторяемость в процессе общения. Сила характеризует не фонему как единицу языка, а произношение звука в процессе общения. Можно пользоваться единицами для измерения силы звука. Помехи характеризуют не единицы языка, а осуществление процесса общения. Можно пользоваться единицами для измерения степени помех. Такими единицами не могут быть не только слова или их формы, словосочетания или предложения, но даже и абзацы.

Мы не будем здесь обсуждать, являются ли сложные целые, а также и абзацы единицами языковой или неязыковой структуры. Однако ясно, что они не являются единицами действий, процессов; они представляют собой единицы каких-то структур, скорее неязыковых, чем языковых.

Выделение сложных целых или абзацев в качестве единиц речи, а не языка также не опирается на основание противопоставления языка и речи, как и выделение в качестве единиц речи свободных словосочетаний или предложений.

Нам представляется, что не правы те лингвисты, которые, признавая единицами языка не только слова и формы слов, но и словосочетания и предложения, считают все же, что речь должна обладать своими особыми единицами, каковыми они считают абзац, сложное целое, фразу и т. д.

Итак, язык, речь и общение - не разные явления, а разные стороны одного явления. Все лингвистические единицы являются единицами языка и речи: одной стороной они обращены к языку, другой - к речи Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи. Норма, 2005 .

Элементы языка существуют не изолированно, а в тесной связи и противопоставлении друг другу, т.е. в системе. Взаимосвязь элементов языка заключается в том, что изменение или выпадение одного элемента, как правило, отражается на других элементах языка (например, в фонетической системе древнерусского языка падение редуцированных вызвало перестройку всей его системы консонантизма, формирование категорий глухо- сти/звонкости и твердости/мягкости).

Структурную сложность системы языка ученые осознавали давно. О системном характере языка говорил еще В. Гумбольдт: «В языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого». Однако глубокое теоретическое осмысление системности языка появилось позднее, в трудах швейцарского ученого Ф. де Соссюра. «Никто столь ясно, как Соссюр, не осознал и не описал системной организации языка», - писал Э. Бенвенист . Язык, по Соссюру, - «система, все элементы которой образуют целое, а значимость одного элемента проистекает только от одновременного наличия других» . Поэтому, - заключает Соссюр, - «все части этой системы должны рассматриваться в их синхронической взаимообусловленности» . Каждый элемент языка должен изучаться с точки зрения его роли в системе языка. Так, например, в русском языке, утратившем двойственное число, множественное число стало обладать иным значением, нежели в словенском, где категория двойственного числа еще сохраняется.

В языкознании долгое время термины система и структура употреблялись как синонимы. Однако позднее, с развитием структурной лингвистики произошло их терминологическое разграничение. Под системой стали понимать внутренне организованную совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом (т.е. в этом определении учитываются следующие базовые понятия: «совокупность», «элемент», «функция», «связи»), а под структурой - внутреннюю организацию этих элементов, сеть их отношений. Именно система определяет наличие и организацию языковых элементов, поскольку каждый элемент языка существует в силу его отношений к другим элементам, т.е. система является структурообразующим фактором, ибо нет системы без структурной соотнесенности элементов. Образно говоря, структуру языка можно уподобить скелету человека, а систему - совокупности его органов. В этом смысле вполне правомерно говорить о структуре системы. В отечественном языкознании, а также в ряде зарубежных школ разграничение понятий системы и структуры языка часто опирается на характер отношений их элементов. Элементы структуры связаны друг с другом синтагматическими отношениями (ср. принятое в лингвистике словоупотребление структура слова , структура предложения и т.д.), а элементы системы связаны парадигматическими отношениями (ср. система падежей , система гласных и т.д.).

Идея системности языка получила развитие в разных лингвистических школах. Большую роль в разработке учения о системности языка сыграла Пражская лингвистическая школа, в которой система языка характеризуется прежде всего как система функциональная, т.е. как система средств выражения, используемых для определенной цели. В Пражской лингвистической школе был выдвинут и тезис о языке как системе систем. Этот тезис получил в дальнейшем разную интерпретацию: согласно одной точке зрения, система языка представляет собой систему уровней языка, каждый из которых также является системой; согласно другой - система языка - это система функциональных стилей (подъязыков), каждый из которых тоже система.

Существенный вклад в развитие идеи системности языка внесло и отечественное языкознание, развивавшее учение о единицах языка, их системных связях и функциях, разграничении в языке статики и динамики и т.д.

Современные представления о системности языка связаны прежде всего с учением о его уровнях, их единицах и отношениях, так как языковая система, как и любая другая, имеет свою структуру, внутреннее строение которой определяется иерархией уровней.

Уровни языка - это подсистемы (ярусы) общей языковой системы, каждая из которых обладает набором своих единиц и правил их функционирования. Традиционно выделяются следующие основные уровни языка: фонемный, лексический, морфологический и синтаксический. Некоторые ученые выделяют также морфонологический, словообразовательный и фразеологический уровни. Существуют, однако, и другие точки зрения на систему уровней языка. Согласно одним из них, уровневая организация языка более сложная, она состоит из таких ярусов, как гипофонемный, фонемный, морфемный, лексемный, семемный и т.д. Согласно другим - она более простая, состоящая всего из трех ярусов: фонетического, лексикограмматического и семантического. А при рассмотрении языка с точки зрения «плана выражения» и «плана содержания» - только из двух ярусов: фонологического (план выражения) и семантического (план содержания).

Каждый из уровней языка обладает своими, качественно отличными единицами, имеющими разное назначение, строение, сочетаемость и место в системе языка. В соответствии с законом структурного соотношения уровней языка единица вышележащего уровня строится из единиц нижележащего уровня (ср. морфемы из фонем), а единица нижележащего уровня реализует свои функции в единицах вышележащего уровня (ср. морфемы в словах).

В большинстве языков мира выделяются следующие единицы языка: фонема, морфема, слово, словосочетание и предложение. Кроме этих основных единиц, в каждом из уровней (ярусов) выделяется ряд единиц, различающихся степенью абстракции, сложности, например, на фонетическом ярусе - фонетический слог, фонетическое слово, речевые такты, фонетические фразы и т.д. Звуковые единицы языка являются односторонними, незначимыми. Это кратчайшие единицы языка, получаемые в результате линейного членения речевого потока. Их функция состоит в формировании и различении звуковых оболочек двусторонних единиц. Все остальные единицы языковых ярусов являются двусторонними, значимыми: все они обладают планом выражения и планом содержания.

В структурной лингвистике классификация единиц языка основана на признаке делимости/неделимости, в связи с чем выделяются предельные (далее неделимые) единицы языка (например, фонема, морфема) и непредельные (например, группофонемы, аналитические формы слова, сложные предложения).

Конкретные представители одной и той же единицы языка находятся между собой в парадигматических и синтагматических отношениях. Парадигматические отношения - это отношения в инвентаре, они позволяют отличать одну единицу данного типа от всех других, поскольку одна и та же единица языка существует в виде множества вариантов (ср. фонема/алло- фон; морфема/морф/алломорф и т.д.). Синтагматические отношения - это отношения сочетаемостные, устанавливающиеся между однотипными единицами в речевой цепи (например, поток речи с фонетической точки зрения состоит из фонетических фраз, фонетические фразы - из речевых тактов, речевые такты - из фонетических слов, фонетические слова - из слогов, слоги - из звуков; последовательность слов в речевой цепи иллюстрирует их синтагматику, а объединение слов в различные группы - синонимические, антонимические, лексико-семантические - является примером парадигматических отношений).

В зависимости от своего назначения, функции в языковой системе единицы языка подразделяются на номинативные, коммуникативные и строевые. Номинативные единицы языка (слово, словосочетание) служат для обозначения предметов, понятий, представлений. Коммуникативные единицы языка (предложение) используются для сообщения о чем-либо, с помощью этих единиц происходит оформление и выражение мыслей, чувств, волеизъявлений, осуществляется общение людей. Строевые единицы языка (фонемы, морфемы) служат средством построения и оформления номинативных, а через них и коммуникативных единиц.

Единицы языка связаны между собой различными видами отношений, среди которых чаще всего встречаются парадигматические, синтагматические и иерархические. Причем отношения между единицами одного яруса языка и разных ярусов коренным образом отличаются друг от друга. В парадигматические и синтагматические отношения вступают единицы, принадлежащие к одному ярусу языка, например, фонемы образуют классы функционально тождественных звуков, морфемы - классы функционально тождественных морфов и т.д., т.е. это тип парадигматических вариантно-инвариантных отношений. В то же время в линейной последовательности фонемы сочетаются с фонемами, морфемы с морфами. В современной лингвистике синтагматические отношения сравниваются часто с логическими отношениями конъюнкции (отношения и ~ и), а парадигматические - с логическими отношениями дизъюнкции (отношения или ~ или). В иерархических отношениях (типа «состоит из» или «входит в») находятся единицы разных языковых уровней, ср.: фонемы входят в звуковые оболочки морфем, морфемы - в слово, слово - в предложение и, наоборот, предложения состоят из слов, слова - из морфем, морфемы - из фонем и т.д.

Уровни языка не являются изолированными ярусами, напротив, они тесно связаны между собой и определяют устройство языковой системы (ср., например, связь всех уровней языка в такой единице, как слово: разными своими сторонами оно принадлежит одновременно фонемному, морфемному, лексическому и синтаксическому уровням). Иногда в одной звуковой форме могут совпадать единицы разных уровней. Классическим примером, иллюстрирующим это положение, стал пример А. А. Реформатского из латинского языка: два римлянина поспорили, кто скажет короче фразу; один сказал: «Ео rus» ‘я еду в деревню’, а другой ответил: «1» ‘поезжай’. В этом латинском i совпадают предложение, слово, морфема и фонема, т.е. оно включает в себя все уровни языка.

Языкова я система - это постоянно эволюционирующая система, хотя разные ее уровни развиваются с неодинаковой скоростью (морфологический уровень языка, например, в целом оказывается более консервативным, чем лексический, который быстро реагирует на изменения в жизни общества), поэтому в языковой системе выделяется центр (морфология) и периферия (лексика).

Язык как система языковых подсистем

В.В. Виноградов, рассматривая историю русского языка, отмечал продолжающиеся в нем процессы дифференциации и интеграции. Диалектная речь как речь бесписьменная постепенно утрачивает свои различия, так как вместе с развитием грамотности и литературной образованности население переходит ко всеобщему использованию русского литературного языка. Диалектные различия сохраняются лишь в среде малограмотного, преимущественно сельского населения. Старославянский язык обособляется как язык канонической литературы и литургии.

В русском литературном языке, напротив, увеличивается дифференциация. Эта дифференциация позволяет выделить специальные терминологические языки в литературе и письменности и отвечающей ей устной речи в сфере науки и техники. Выделяется и язык художественной литературы, который отличается от терминологического языка иным отношением к авторству, позволяющим говорить об индивидуализации авторских языков в пределах языка художественной литературы. В городском просторечии выделяются и дифференцируются бесписьменные арго, составляющие так называемые социальные диалекты города и противополагаемые в этом качестве сельским диалектам.

Наряду с этой дифференциацией периферийных языковых областей укрепляется основа литературного языка, присутствующая в речи и письме литературно образованных людей, особенно в сфере образования. Графически это можно представить так:

Картина языка

Эта картина языка отражает, по мысли Виноградова, две реальности: социальную и психологическую. Социальная реальность состоит в том, что язык в своих периферийных областях распадается на отдельные сферы общения, связанные с разделением в областях быта, дифференциацией занятий и литературно-письменной практики. Психологическая реальность состоит в том, что изменения языка отражаются в языковом сознании его носителей, т.е. происходит изменение оценок фактов языка говорящими и пишущими на этом языке. Так, литературно образованный человек оценивает и отличает факты языка, относящиеся к общелитературному языку, от фактов авторского литературно-художественного языка, а факты этих двух родов - от научно-технических терминологий (жаргонов), диалектов и просторечия.

Социальная дифференциация языка отражается в языковом сознании, разумеется, неодинаково. Тот или иной языковой факт может быть оценен разно образованными и по-разному чувствующими людьми по-своему. Единство языкового сознания состоит не в одинаковости оценки фактов речи разными людьми, а в одинаковости принципиальных критериев оценки, присущих языковому сознанию говорящих и пишущих на данном языке, особенно людей литературно образованных .

Особенность картины языка, изображенной Виноградовым, состоит в том, что вся полнота языковых фактов рассматривается как движущаяся и находящаяся в трехмерном пространстве. Вот почему ее можно назвать планетарной моделью языка. Движение происходит как бы в трех проекциях: в проекции постоянного обмена между ядром литературного языка и его периферийными областями; в проекции стилистических новаций, замещений, устареваний и вырождений элементов языка в каждой из пяти сфер общения; в проекции дифференциации и интеграции, происходящей в разных сферах общения. Диалекты местные и социальные имеют тенденцию к интеграции, тогда как терминологические языки и язык художественной литературы имеют тенденцию к дифференциации. Кроме этого, происходит расширение сфер общения, находящихся вокруг ядра (таких, как язык массовой информации и информатики).

Планетарная модель языка была предназначена для опознания суммы фактов, характеризующих законченность, целостность языковой системы. История языка в изображении Шахматова и современное состояние языка в изображении Виноградова позволяют говорить о том, что язык является "системой систем". Это значит, что сама систематизация языка ведется по двум критериям. С одной стороны, язык как сумма фактов, различаемых в речи, распадается на относительно самостоятельные области, с другой стороны, в каждой области, состоящей из своей суммы фактов, может быть продолжена одна и та же лингвистическая систематизация. Одновременно все целое обладает некоторой суммой общих единиц с их связями, соединяющих большую систему - "систему систем" - в одно целое.

Анализ единства и разделенности "системы систем" будет зависеть от того, в каком аспекте происходит наблюдение этого расчлененного единства. Так, несомненно, что количество общих морфем в разных сферах общения преобладает над количеством необщих морфем, характерных не для всех сфер общения, тогда как число общих слов, соединяющих все сферы общения, значительно меньше числа слов, представленных в одной или нескольких сферах общения.

Систематизация сфер общения, построение картины языка как "системы систем" зависит от истории языка. Так, в хинди "система систем" будет иной в сравнении с английским, в английском - не такой, как в испанском, в китайском - иной, чем во всех названных языках, и т.д.

История языка как особая дисциплина построена только для некоторых языков, имеющих большую литературную и культурную традицию (например, для всех основных национальных языков Европы, греческого и латинского языков, для китайского, египетского и некоторых других языков). Эта дисциплина выделилась в языкознании в начале XX в. Построение ее зависит от целого ряда других научных дисциплин. Необходимо, во-первых, уяснение истории языка средствами сравнительного метода и диалектологических исследований, необходима, далее, разработка истории письменного и литературного языков, а равно и истории филологии этих языков. Совокупность этих данных позволяет на основе истории языка создать картину языка как "системы систем".

Следовательно, картина языка как "системы систем" строится обычно с помощью литературно удостоверенных смежных с историей языка лингвистических дисциплин. Разумеется, при этом нельзя не привлекать оригинальных фактов из текстов. Оригинальные факты обычно относятся к областям, характеризующим подсистемы внутри системы. Это расхождение одних и тех же единиц по значению, различающее синонимические средства выражения. Оба эти вида различий устанавливаются на фоне других единиц, идентичных по значению и форме, объединяющих подсистемы в "систему систем". Для доказательства необходимо привлекать следующие данные, характеризующие осознание делимости языка на подсистемы в народном сознании. Поскольку народное сознание прошлого ненаблюдаемо, приходится опираться на косвенные свидетельства. К ним относятся факты, регистрируемые филологией в исследуемом языке, особенно в нормативных и школьных учениях о языке и текстах, распространяющие неверное, с точки зрения авторов учений, применение языковых средств, а также оценки языка, даваемые писателями и другими деятелями культуры прошлого.