Теоретические основы исследования. Xi. речевой акт, коммуникативный акт
Поскольку речевой акт – это вид действия, то при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и т.п. Субъект речевого акта – говорящий производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом – слушающим. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или от условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и тем самым оказаться успешным, либо не достичь ее. Чтобы быть успешным, речевой акт как минимум должен быть уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача, или коммуникативный провал.
Условия, соблюдение которых необходимо для признания речевого акта уместным, называются условиями успешности речевого акта. Так, если мать говорит сыну: Садись за уроки !, то она тем самым совершает речевой акт, цель которого – побудить адресата совершить действие, обозначенное в используемом для достижения этой цели высказывании. Если уроки еще не сделаны, если сын в состоянии их делать и если это не является обязанностью, которую он обычно выполняет без всяких напоминаний, то данный речевой акт признается уместным, и в этом, коммуникативном, смысле – успешным. При несоблюдении хотя бы одного из перечисленных условий (уроки уже сделаны, или сын лежит в постели с высокой температурой, или сам, как обычно, собирался садиться за уроки), уместность речевого акта матери может быть поставлена под сомнение, и из-за этого он может потерпеть коммуникативную неудачу. Но даже при соблюдении всех условий, обеспечивающих уместность речевого акта, результат, к которому он приведет, может соответствовать или не соответствовать поставленной говорящим цели. Так, в нашем примере результатом речевого акта матери может быть как согласие сына выполнить указанное действие, так и отказ выполнять его. Отказ при этом может быть как мотивированным (например, желанием досмотреть любимую телепередачу или тем, что уроков не задано), так и немотивированным.
Итак, речевой акт – явление достаточно сложное. Теория речевых актов выделяет три уровня, или аспекта анализа речевого акта. Во-первых, речевой акт можно рассматривать как собственно говорение чего-либо. Рассматриваемый в этом аспекте, речевой акт выступает как локутивный акт (от латинского locutio «говорение»). Локутивный акт, в свою очередь, представляет собой сложную структуру, поскольку включает в себя и произнесение звуков (акт фонации), и употребление слов, и связывание их по правилам грамматики, и обозначение с их помощью тех или иных объектов (акт референции), и приписывание этим объектам тех или иных свойств и отношений (акт предикации). Лингвистика на протяжении длительного времени была сосредоточена на изучении именно локутивного аспекта речевого акта. Рассматривая высказывания безотносительно к той коммуникативной ситуации, в которой они были употреблены, фонетика описывала их звуковую сторону, лексикология – их словарный состав, синтаксис – правила соединения слов в предложении, семантика же давала этому предложению интерпретацию, сводя ее к объективному, т.е. лишенному истинностной оценки, содержанию выражаемого предложением суждения, иначе говоря, к выражаемому с помощью предложения пропозициональному содержанию, или пропозиции.
Однако человек, как правило, говорит не ради самого процесса говорения: не для того, чтобы насладиться звуками собственного голоса, не для того, чтобы составить из слов предложение и даже не просто для того, чтобы упомянуть в предложении какие-то объекты и приписать им те или иные свойства, отражая тем самым некоторое положение дел в мире. В процессе говорения (по-латински in locutio ) человек одновременно совершает еще и некоторое действие, имеющее какую-то внеязыковую, цель: он спрашивает или отвечает, информирует, уверяет или предупреждает, назначает кого-то кем-то, критикует кого-то за что-то и т.п. Речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт. Интегральная, т.е. обобщенная и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта называется иллокутивной функцией, или иллокутивной силой высказывания.
Препарируя содержание высказывания на иллокутивном уровне анализа речевого акта, в этом содержании выделяют две основных составляющих: иллокутивную функцию (F) и пропозицию (P), обобщенно представляя его в виде формулы F(P). Так, содержание высказывания в рассмотренном выше примере раскладывается на пропозициональную часть "ты садишься за уроки" (со снятой утвердительностью, т.е. без истинностной оценки) и иллокутивную функцию "побуждение". Вопрос, выражаемый с помощью предложения Ты садишься за уроки ?, имеет то же самое пропозициональное содержание, но другую иллокутивную функцию – функцию вопроса; смысл высказывания Я обещаю сесть за уроки в типичной ситуации его употребления состоит из пропозиции "я сяду за уроки" и иллокутивной функции "обещание"; смысл высказывания Он обещает сесть за уроки в типичной ситуации его употребления складывается из пропозиции "он обещает сесть за уроки" и иллокутивной функции "сообщение".
Наконец, посредством говорения (по-латински per locutio ) человек достигает определенных результатов, производя те или иные изменения в окружающей его действительности, в частности и прежде всего – в сознании своего собеседника, причем полученный результат речевого действия может соответствовать или не соответствовать той внеречевой цели, для достижения которой он был предназначен говорящим. Речевой акт, рассматриваемый в аспекте его реальных последствий, выступает как перлокутивный акт. Так, в нашем примере высказывание матери могло, например, отвлечь сына от компьютерной игры и по этой причине вызвать у него недовольство или же удивить его (если мать уже проверила выученные им уроки, но по рассеянности успела об этом забыть) или как-то иначе воздействовать на его психику. Перлокутивный акт и соответствующее ему понятие перлокутивного эффекта – это тот аспект речевой деятельности, которым издавна занималась риторика, изучая оптимальные способы воздействия речи на мысли и чувства аудитории.
Таким образом, главным новшеством охарактеризованной выше трехуровневой схемы анализа речевого действия, предложенной английским философом и логиком Дж.Остином, является понятие иллокутивного акта и соответствующее ему семантическое понятие иллокутивной функции (силы), поскольку они отражают такие аспекты акта речи и содержания высказывания, которые не получили адекватного описания ни в традиционной лингвистике, ни в классической риторике. Естественно, что именно этому аспекту речевого акта в теории речевых актов уделяется основное внимание.
Дж.Остин, заложивший основы теории речевых актов в своих лекциях второй половины 1950-х годов (они были опубликованы посмертно в виде книги How to Do Things with Words в 1962, рус. пер. вышел в 1986 под названием Слово как действие в 17-м выпуске издания Новое в зарубежной лингвистике ), не дал понятию иллокутивного акта точного определения. Он лишь привел характерные примеры таких актов – вопрос, ответ, информирование, уверение, предупреждение, назначение, критика и т.п., отметив, что в каждом языке существует своя номенклатура таких действий. В дальнейшем в теории речевых актов были выявлены отличительные признаки иллокутивного акта: от локутивного акта он отличается по признаку интенциональности, т.е. связанности с определенной целью, намерением, а перлокутивному акту он противопоставляется по признаку конвенциональности, т.е. по наличию определенных правил, действие в соответствии с которыми автоматически обеспечивает говорящему успешное осуществление данного иллокутивного акта. Часть таких правил – это правила языка: в языках мира существуют специальные формальные средства, прямо или косвенно указывающие на иллокутивную функцию речевого акта.
Прежде всего, существует особый класс предложений, прямо эксплицирующий иллокутивную функцию высказывания, которое производится с их помощью. Это так называемые перформативные предложения. Основу лексико-семантической структуры этих предложений составляет так называемый иллокутивный глагол, т.е. глагол, относящийся к подклассу глаголов говорения и содержащий в своем лексическом значении компоненты, указывающий на цель говорения и те или иные условия осуществления речевого действия, например просить , поздравлять , уверять , обещать и т.п. Однако наличие иллокутивного глагола не является достаточным условием для того, чтобы предложение было перформативным. Для этого необходимо также, чтобы иллокутивный глагол был употреблен не для описания некоторой ситуации, а для того, чтобы прояснить, какой речевой акт совершает говорящий, употребляя данное предложение. Иными словами, иллокутивный глагол должен быть употреблен перформативно (а не описательно).
Семантическая специфика перформативного предложения, его отличие от обычного повествовательного предложения состоит в том, что обычное повествовательное предложение используется с целью представления некоторого положения дел, т.е. с целью описания, сообщения, утверждения и т.п., а перформативное предложение служит не для описания действия, которое совершает говорящий, а для экспликации того, какое именно действие он совершает. Референтом обычного повествовательного предложения, например Я рисую вас , является некоторая ситуация, существующая независимо от речевого акта, а референтом перформативного предложения Я приветствую вас при нормальном для него употреблении является сам речевой акт его употребления. Говоря короче, перформативное высказывание обладает свойством автореферентности. Обычное повествовательное предложение, будучи употребленным, становится высказыванием, которое можно оценить как истинное или ложное, тогда как к перформативным предложениям в типовом контексте их употребления этот вид оценки не может быть применен. Так, можно сказать, что предложение Я рисую вас будет в зависимости от реального положения дел в мире дискурса либо истинным, либо ложным (ср. возможные реакции – Да, это действительно так или Нет, это не так: вы не рисуете, а просто водите карандашом по бумаге / вы рисуете вовсе не меня ), но мы не можем сказать того же о предложении Я приветствую вас . В нормальном случае употребления такого предложения вопрос об истинности или ложности слов говорящего не встает. Соответствующее высказывание может оцениваться только как уместное или неуместное, но не как истинное или ложное. В этой связи говорят также о самоверифицируемости перформативных предложений, т.е. истинности их в силу самого факта их употребления.
Классическая форма перформативного предложения имеет подлежащее, выраженное личным местоимением первого лица единственного числа, и согласованное с ним сказуемое в форме изъявительного наклонения настоящего времени активного залога. Например, (Я ) обещаю вам исправиться. Однако еще Остин указывал, что перформативное употребление не является исключительной привилегией модели предложения с глаголом-сказуемым в названной форме. Для русского языка к вышеуказанной форме можно добавить следующие, отличающиеся от нее по линии любой из входящих в ее описание грамматических категорий: (1) лицо может быть не только первым, но и третьим, например, в тексте официального послания глагол в третьем лице благодарят употреблен перформативно: Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации и М.П.Иванова благодарят за приглашение …; (2) число может быть множественным; (3) время может быть будущим Напомню вам, что завтра заканчивается срок подписки ; (4) залог может быть пассивным Вы назначаетесь моим заместителем ; (5) наклонение может быть сослагательным Я посоветовал бы вам остаться. Кроме того,для перформативного употребления глагола не обязательно даже, чтобы он был синтаксической вершиной (сказуемым) предложения, ср.: Хотелось бы поблагодарить выступавших за теплые слова. Спешу поздравить вас с рождением сына и т.п.
В двух свойствах иллокутивного акта – интенциональности и конвенциональности – кроется присущее речевому акту противоречие между двумя неразрывно связанными в нем моментами: субъективным (цель говорящего) и объективным (не зависящие от говорящего способы обеспечения распознавания этой цели слушающим).
Итак, основным признаком иллокутивного акта является его цель. При этом имеется в виду не всякая цель, для достижения которой мы совершаем речевое действие, а только та, которая в соответствии с нашим замыслом должна быть распознана адресатом. Только такая – открытая для распознавания – цель называется иллокутивной, и она, в принципе, может и не совпадать с подлинной целью говорящего. Так, желая выпроводить надоевшего гостя и зная, что он в ссоре с NN и вряд ли захочет с ним встречаться, хозяин может сказать: Вчера звонил NN и сказал, что зайдет сегодня около девяти . Подлинная цель говорящего – побудить слушающего уйти – не может рассматриваться как иллокутивная цель его речевого акта, потому что она скрыта и для ее достижения вовсе не обязательно (а в ряде случаем и нежелательно), чтобы адресат ее распознал. Иллокутивной целью речевого акта в данном случае будет цель предоставления адресату некоторой информации. Эта цель, и в данном случае только она, подана открыто, чтобы быть опознанной как таковая. Поэтому данный речевой акт на иллокутивном уровне анализа будет рассматриваться как сообщение, а не побуждение.
Иллокутивные акты различаются между собой не только по своей цели, но и по ряду других признаков. Наиболее известная универсальная классификация иллокутивных актов построена американским логиком и философом Дж.Сёрлем (р. 1932). Базу этой классификации составляет группа признаков, которые сам автор называет «направлениями различий между иллокутивными актами». Наиболее существенными из них являются:
цель (например, для сообщения – отразить положение дел в мире, для приказа – побудить адресата к действию, для обещания – принять на себя обязательство, для поздравления – выразить определенную эмоцию говорящего);
направление соответствия между выказыванием и действительностью (например, в случае сообщения высказывание приводится в соответствие с действительностью, в случае приказа, напротив, действительность должна быть приведена в соответствие с высказыванием);
внутреннее состояние говорящего (например, при утверждении – наличие у него соответствующего мнения, при обещании – намерения, при просьбе – желания, при благодарении – чувства благодарности);
особенности пропозиционального содержания речевого акта (например, у предсказания содержание пропозиции относится к будущему времени, а у донесения – к настоящему или прошедшему; у обещания субъектом пропозиции является говорящий, а у просьбы – слушающий);
связь речевого акта с внеязыковыми установлениями или институтами (например, речевой акт назначения кого-либо своим заместителем, обычно оформляемый в виде документа, предполагает существование некоторой организации, в рамках которой говорящий должен быть наделен соответствующими полномочиями, частью которых он с помощью данного речевой акта наделяет другого члена данной организации; ср. с похожими по параметру цели, но институционально не регламентированными случаями, когда мы просим кого-нибудь заменять нас – выступать нашим «заместителем» – в какой-либо неофициальной роли: навещать вместо нас нашего родственника в больнице, ходить вместо нас на родительское собрание в школу и т.п.)
С учетом данных параметров все множество иллокутивных актов было разделено Сёрлем делится на пять основных классов.
Репрезентативы, ориентированные от действительности к высказыванию, имеют целью отразить положение дел в мире, предполагают наличие у говорящего соответствующего мнения, и их пропозициональное содержание ничем не ограничено. Примеры репрезентативов: сообщение (ср. Экзамен по химии назначен на 2 июня ), осуждение (ср. Вы поступаете неправильно ), прогнозирование (ср. Этот конфликт перерастет в полномасштабную войну ), квалификация (ср. Такие действия являются грубым нарушением устава ), признание (ср. Я тебя все это время обманывал ), описание (ср. Дом расположен на вершине холма и окружен великолепным садом ).
Директивы, с ориентацией отвысказывания к действительности, имеют целью побудить адресата делать / не делать что-либо, предполагают наличие у говорящего соответствующего желания, а их пропозициональное содержание всегда состоит в том, что адресат совершит / не совершит некоторое действие в будущем. К этому классу относятся просьбы, запреты, советы, инструкции, призывы и другие виды побудительных речевых актов.
Комиссивы, ориентированные, как и директивы, от высказывания к действительности, используются говорящим с целью связать себя обязательством делать / не делать что-либо, предполагают наличие у него соответствующего намерения, и их пропозиция всегда имеет своим субъектом именно говорящего. Примеры комиссивов: обещание, клятва, гарантирование.
Экспрессивы имеют своей целью выразить определенное психологическое состояние говорящего (чувство благодарности, сожаления, радости и т.п.) в качестве реакции на положение дел, определяемое в рамках пропозиции. Направление соответствия между выказыванием и действительностью для них не существенно, поскольку положение дел, служащее поводом для экспрессива (то, с чем мы поздравляем, за что благодарим или извиняемся и т.п.), составляет не основное содержание, а предпосылку такого речевого акта – его пресуппозицию. Пропозиональное содержание экспрессива приписывает некоторый предикат субъекту, которым может быть либо говорящий (так, когда мы говорим Простите за опоздание !, то речь идет о нашем собственном опоздании), либо слушающий (так, когда мы говорим Большое спасибо за помощь !, то имеем в виду действие, совершенное адресатом высказывания). Для экспрессивов особенно характерны фразеологизированные (см . ФРАЗЕОЛОГИЯ) средства выражения – речевые клише, специфичные для каждого языка, ср. русское Извините ! – форму повелительного наклонения глагола извинять (или не рекомендуемое правилами речевого этикета Извиняюсь ! – форму изъявительного наклонения возвратного глагола извиняться ) с его английским эквивалентом Sorry !, по форме – прилагательным со значением "огорченный", или английское Thanks (букв. "благодарности") и функционально эквивалентную русскую идиому Спасибо , этимологически восходящую к пожеланию «Спаси [тебя/вас] Бог!».
Пятый иллокутивный класс – декларации – отличается от остальных четырех по параметру связи с внеязыковыми институтами и вытекающей из этого факта спецификой соответствия между высказыванием и действительностью: объявляя (декларируя) некоторое положение дел существующим, речевой акт декларации тем самым и делает его существующим в реальном мире. Примерами деклараций являются назначение на пост, объявление войны или перемирия, отлучение от церкви, посвящение в рыцари, прием в партию, присвоение звания человеку или имени учреждению и т.п.
Данная классификация, как и большинство других классификаций языковых явлений, не дает разбиения множества на непересекающиеся классы. Существуют речевые акты, обладающие признаками, характерными для разных иллокутивных классов, и образующие, так сказать, «смешанные» типы. Например, приглашение является одновременно и директивом, поскольку говорящий побуждает адресата прийти в определенное место, и комиссивом, поскольку тем самым говорящий связывает себя обязательством либо лично, либо через посредство других лиц обеспечить приглашаемому должный прием. Жалоба (например, девочки учителю на одноклассника, дергающего ее за косички) является одновременно и репрезентативом, поскольку отражает некоторое положение дел в действительности, и экспрессивом, поскольку выражает недовольство говорящего этим положением, и директивом, покольку цель жалобы – не просто проинформировать адресата, а побудить его к принятию соответствующих мер.
В рамках пяти основных иллокутивных классов речевые акты различаются по ряду дополнительных параметров:
соотношение речевого акта с предшествующим текстом (например, как ответ, так и утверждение суть репрезентативы, но ответ, в отличие от утверждения, предполагает предшествующий ему вопрос);
соотношение социальных статусов коммуникантов (например, приказ и требование суть директивы, но при приказе статус говорящего должен быть выше статуса слушающего, а при требовании это не обязательно, и поэтому мы можем потребовать от нашего начальника, чтобы он был с нами вежлив, но не можем ему это приказать);
способ связи речевого акта с интересами говорящего и слушающего (например, поздравление и соболезнование суть экспрессивы, отличающиеся друг от друга не только выражаемым чувством радости и печали соответственно, но и тем, что событие, с которым поздравляют, рассматривается как благо для слушающего, а событие, по поводу которого соболезнуют, – как постигшее его горе);
степень интенсивности представления иллокутивной цели (так, просьба и мольба, равно являющиеся директивами, отличаются друг от друга прежде всего по этому параметру).
Размышляя над тем, что может отличать один иллокутивный акт от другого, мы приходим к выводу, что иллокутивная функция высказывания теоретически может быть представлена как пучок конкретных значений признаков, подобных вышеуказанным, а сами эти значения коррелируют с условиями успешности речевого акта с данной иллокутивной функцией. Многообразие различительных признаков иллокутивных актов находит отражение в разбиении условий успешности речевых актов на четыре типа: (1) условия пропозиционального содержания, (2) подготовительные, или предварительные условия, (3) условия искренности, (4) существенное условие, или условие назначения. Условия первого типа суть ограничения на пропозициональное содержание используемого высказывания. Существенное условие соответствует иллокутивной цели – цели, которую говорящий стремится донести до сознания слушающего при помощи своего высказывания. Подготовительные условия отражают объективные и субъективные предпосылки, совместимые с выдвижением данной иллокутивной цели, т.е. обстоятельства речевого акта, при отсутствии которых он потерпит коммуникативную неудачу. Условия искренности отражают внутреннее (психологическое) состояние, которое может быть приписано говорящему, исходя из предположения об искренности и серьезности данного речевого акта. (Таким образом, подготовительные условия и условия искренности речевого акта образуют один из типов имплицитной информации, передаваемой высказыванием, наряду со следствиями и пресуппозициями.) В отличие от подготовительных условий, нарушение говорящим условий искренности обычно происходит незаметно для адресата и поэтому непосредственно не влечет за собой коммуникативного провала, хотя поддельность, фальшивость данного речевого акта может быть разоблачена в дальнейшем. В качестве примера ниже приводится система условий успешности речевого акта обещания, осуществляемого с помощью некоторого высказывания Т.
Условия успешности речевого акта обещания.
1. Условие пропозиционального содержания:
Произнося Т, Г выражает мысль о том, что он совершит действие Д в будущем.
2. Подготовительные условия:
а) Г в состоянии совершить Д;
б) С предпочел бы совершение Говорящим действия Д его несовершению, и Г убежден в том, что это так;
в) Ни Г, ни С не считают, что совершение Говорящим действия Д есть нечто само собой разумеющееся.
3. Условие искренности:
Г намерен совершить Д.
4. Существенное условие:
Г намерен с помощью высказывания Т связать себя обязательством совершить Д.
Неразрывная связь между иллокутивной функцией речевого акта и условиями его успешности позволяет адресату речевого акта правильно распознать его иллокутивную функцию даже тогда, когда какой-то из ее существенных признаков не имеет специальных формальных показателей в языковой структуре используемого высказывания: недостающая информация извлекается из обстоятельств коммуникативной ситуации. Так, о том, что высказывание Составьте план работы на следующий квартал относится к типу побудительных (директивов), нам говорит грамматическое форма повелительного наклонения глагола, но ничто в языковой форме данного высказывания, включая и интонацию, не говорит нам, приказ это или просьба. Но если мы при этом знаем, что говорящий – начальник, а слушающий – его подчиненный, мы поймем, что это приказ, поскольку контроль говорящего над адресатом (и именно в той сфере деятельности, к которой относится пропозициональное содержание высказывания) входит в число условий успешности приказа, но противоречит условию успешности для просьб.
На той же связи между иллокутивной функцией высказывания и условиями его успешности базируется и понимание косвенных речевых актов – речевых действий, осуществляемых с помощью высказываний, которые имеют в своей структуре явный показатель одной иллокутивной функции, но при этом в норме их иллокутивная функция является другой. Примерами косвенных речевых актов являются вежливые просьбы, «замаскированные» под вопросительные предложения (Вы ?), или утверждения, имеющие опять-таки вид вопросов (так называемые риторические вопросы).
Высказывалось мнение, что косвенные речевые акты следует рассматривать как проявление языковой полисемии (см . ПОЛИСЕМИЯ), т.е., например, считать, что в русском языке вопросительная конструкция с отрицанием является формальным показателем не только иллокутивной функции вопроса, но и иллокутивной функции вежливой просьбы. Сёрль, оспаривая эту точку зрения в своей статье Косвенные речевые акты , раскрыл механизм косвенного выражения намерения говорящего. Прибегая по той или иной причине (например, из вежливости или для более глубокого воздействия на адресата) к косвенному способу выражения своей иллокутивной цели, говорящий рассчитывает не только на языковые знания собеседника (и тем самым на знания формальных показателей иллокутивной функции), но и на его способность к умозаключению на основе разнообразных неязыковых знаний: знаний условий успешности речевых актов, принципов общения типа максим кооперативного диалога П.Грайса и, наконец, знаний о мире, часто называемых также «энциклопедическими», хотя эти два термина могут и различаться. Так, вопросительное предложение Вы не могли бы оставить мне эту книгу еще на неделю ?, вообще говоря, может быть использовано по своему прямому назначению, т.е. с иллокутивной функцией вопроса (например, при абстрактном обсуждении пределов возможностей, которыми располагает библиотекарь), но в типовой коммуникативной ситуации, исключающей не относящиеся к делу абстрактные разглагольствования, этот вопрос адресат поймет как просьбу, зная что возможность для него осуществить действие – необходимое условие успешности речевого акта просьбы и что задавая такой вопрос, говорящий фактически выражает именно соответствующую просьбу.
Речевой акт - это элементарная единица речевого общения. Он реально воплощается в речевой деятельности человека. Словосочетания и предложения, являющиеся составными частями речевого акта, получают в речи человека конкретное лексическое наполнение и становятся носителями конкретной информации.
В основе речевого акта лежит интенция говорящего, т.е. желание, для реализации которого будут предприняты определенные шаги. Интенция может быть манифестируемая (проявляемая) и латентная (скрытая). Латентная интенция, как пишет О.Г. Почепцов, лингвистическому анализу не поддается, а манифестируемая интенция может быть заданной и выводимой. Косвенные речевые акты соотносятся с выводимой интенцией. Общение на уровне выводимого смысла всегда присутствует в нормальном человеческом взаимодействии, участники общения всегда что-то домысливают. Однако мера явно выраженного и мера подразумеваемого смысла могут выходить за рамки ожиданий адресата. Многое зависит от жанра и условий общения [Почепцов 1994: 116].
Повышенное использование в речи импликатур, выводимых смыслов, отмечает В.В.Богданов, повышает статус говорящего в глазах адресата и статус адресата в собственных глазах: говорящий выглядит умным, разбирающимся в тонкостях речевого общения, и адресат понимает, что говорящий доверяет его догадливости. Общение на уровне импликатур - это более престижный вид вербальной коммуникации, поэтому он широко используется среди образованной части населения, поскольку для понимания многих импликатур адресат должен располагать соответствующим уровнем интеллектуального развития [Богданов 1983: 117].
Речевая стратегия намека заключается не только в повышении уровня общения. Намек дает возможность говорящему сохранить лицо в случае просьбы, высказать просьбу и вроде бы не высказать ее. Возможны три типовых реакции партнера на просьбу, сделанную в виде намека:
1) получатель речи не поймет намека, но по собственной инициативе сделает то, что входило в намерения отправителя речи;
2) получатель речи может сделать вид, что не понял намека;
3) получатель речи может показать, что он понял намек, но при этом он рискует, поскольку отправитель речи вправе сказать, что никакого второго смысла у высказывания не было.
Подобная стратегия вуалирования просьбы связана со статусной неуверенностью говорящего, с переживанием неопределенности и обостренным вниманием к соблюдению дистанции: просьба в виде намека говорит о том, что говорящий не хочет попасть в зависимость от адресата. Часто в таких случаях говорящий страхуется и комментирует свое высказывание, замечая, что он ни на что не намекает, что его слова не надо понимать как просьбу, и партнер должен, так или иначе прореагировать на заранее дезавуируемую информацию. Получатель речи вынужден в такой ситуации продемонстрировать коммуникативную инициативу и предложить собеседнику то, о чем собеседник вроде бы не собирался просить [Лекант 200: 64].
Теория речевых актов позволяет выделить характеристики ситуаций общения: информативность/ неинформативность, официальность/ неофициальность общения, зависимость/ независимость автора от адресата и наоборот, постоянный/ переменный статус говорящего и адресата, констативная/ перформативная ситуация, эксплицитная/ имплицитная перформативность, эмоциональное/ рациональное воздействие на адресата и др.
Речевые акты имеют полевое строение, существуют прототипные речевые акты приказа, просьбы, извинения и более сложные "размытые" речевые акты, которые с известными оговорками можно отнести к той или иной группе. Так, ядро императивов составляют приказы (волюнтативные императивы), основанные на узаконенной социальной власти. Следующий слой императивов составляют неволюнтативные императивы - советы, инструкции, рецепты, предупреждения. Еще дальше от системообразующего ядра императивов находятся предложения, в которых оговариваются условия осуществления действия, и, наконец, выделяются параимперативы, включающие обещания и клятвы, планы и схемы, намерения и желания [Кобозева 1986: 88].
ЧТО ТАКОЕ РЕЧЕВОЙ АКТ
I. ВВЕДЕНИЕ
В типичной речевой ситуации, включающей говорящего, слушающего и высказывание говорящего, с высказыванием связаны самые разнообразные виды актов. При высказывании говорящий приводит в движение речевой аппарат, произносит звуки. В то же время он совершает другие акты: информирует слушающих либо вызывает у них раздражение или скуку. Он также осуществляет акты, состоящие в упоминании тех или иных лиц, мест и т. п. Кроме того, он высказывает утверждение или задает вопрос, отдает команду или докладывает, поздравляет или предупреждает, то есть совершает акт из числа тех, которые Остин (см. Austin 1962) назвал иллокутивными. Именно этот вид актов рассматривается в данной работе, и ее можно было бы назвать “Что такое иллокутивный акт?”. Я не пытаюсь дать определение термина “иллокутивный акт”, но, если мне удастся дать правильный анализ отдельного иллокутивного акта, этот анализ может лечь в основу такого определения. Примерами английских глаголов и глагольных словосочетаний, связанных с иллокутивными актами, являются: state “излагать, констатировать, утверждать, assert “утверждать, заявлять”, describe “описывать”, warn “предупреждать”, remark “замечать”, comment “комментировать”, command “командовать”, order “приказывать”, request “просить”, criticize “критиковать”, apologize “извиняться”, censure “порицать”, approve “одобрять”, welcome “приветствовать”, promise “обещать”, express approval “выражать одобрение” и express regret “выражать сожаление”. Остин утверждал, что в английском языке таких выражений более тысячи.
В порядке введения, вероятно, есть смысл объяснить, почему я думаю, что изучение речевых актов (или, как их иногда называют, языковых, или лингвистических, актов) представляет интерес и имеет важное значение для философии языка. Я думаю, что существенной чертой любого вида языкового общения является то, что оно включает в себя языковой акт. Вопреки распространенному мнению основной единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта. Точнее говоря, производство конкретного предложения в определенных условиях есть иллокутивный акт, а иллокутивный акт есть минимальная единица языкового общения.
Я не знаю, как доказать, что акты составляют существо языкового общения, но я могу привести аргументы, с помощью которых можно попытаться убедить тех, кто настроен скептически. В качестве первого аргумента следует привлечь внимание скептика к тому факту, что если он воспринимает некоторый звук или значок на бумаге как проявление языкового общения (как сообщение), то один из факторов, обусловливающих такое его восприятие, заключается в том, что он должен рассматривать этот звук или значок как результат деятельности существа, имеющего определенные намерения. Он не может рассматривать его просто как явление природы - вроде камня, водопада или дерева. Чтобы рассматривать его как проявление языкового общения, надо предположить, что его производство есть то, что я называю речевым актом. Так, например, логической предпосылкой предпринимаемых ныне попыток дешифровать иероглифы майя является гипотеза о том, что значки, которые мы видим на камнях, были произведены существами, более или менее похожими на нас, и произведены с определенными. намерениями. Если бы мы были уверены, что эти значки появились вследствие эрозии, то никто бы не подумал заниматься их дешифровкой или даже называть их иероглифами. Подведение их под категорию языкового общения с необходимостью влечет понимание их производства как совершения речевых актов.
Совершение иллокутивного акта относится к тем формам поведения, которые регулируются правилами. Я постараюсь показать, что такие действия, как задавание вопросов или высказывание утверждений, регулируются правилами точно так же, как подчиняются правилам, например, базовый удар в бейсболе или ход конем в шахматах. Я хочу, следовательно, эксплицировать понятие иллокутивного акта, задав множество необходимых и достаточных условий для совершения некоторого конкретного вида иллокутивного акта и выявив из него множество семантических правил для употребления того выражения (или синтаксического средства), которое маркирует высказывание как иллокутивный акт именно данного вида. Если я смогу сформулировать такие условия и соответствующие им правила хотя бы для одного вида иллокутивных актов, то в нашем распоряжении будет модель для анализа других видов актов и, следовательно, для экспликации данного понятия вообще. Но, чтобы подготовить почву для формулирования таких условий и извлечения из них правил совершения иллокутивного акта, я должен обсудить еще три исходных понятия: правила, суждения и значение. Я ограничу обсуждение этих понятий теми аспектами, которые существенны для целей настоящего исследования, и все же, для того чтобы хоть сколько-нибудь полно изложить все, что мне хотелось бы сказать о каждом из этих понятий, потребовались бы три отдельные работы. Однако иногда стоит пожертвовать глубиной ради широты, и потому я буду очень краток.
II. ПРАВИЛА
В последние годы в философии языка неоднократно обсуждалось понятие правил употребления выражений. Некоторые философы даже говорили, что знание значения слова есть просто знание правил его употребления или использования. Настораживает в таких дискуссиях то, что ни один философ, насколько мне известно, ни разу не предложил ничего похожего на адекватную формулировку правил употребления хотя бы одного выражения. Если значение сводится к правилам употребления, то мы должны уметь формулировать правила употребления выражений так, чтобы эксплицировалось значение этих выражений. Другие философы, возможно, напуганные неспособностью своих коллег предложить какие-либо правила, отвергли модную точку зрения, согласно которой значение сводится к правилам, и заявили, что подобных семантических правил вообще не существует. Я склонен думать, что их скептицизм преждевременен и что его источник кроется в неспособности разграничить разные виды правил. Допытаюсь объяснить, что я имею в виду.
Я провожу различие между двумя видами правил. Одни правила регулируют формы поведения, которые существовали до них; например, правила этикета регулируют межличностные отношения, но эти отношения существуют независимо от правил этикета. Другие же правила не просто регулируют, но создают или определяют новые формы поведения. Футбольные правила, например, не просто регулируют игру в футбол, но, так сказать, создают саму возможность такой деятельности или определяют ее. Деятельность, называемая игрой в футбол, состоит в осуществлении действий в соответствии с этими правилами; футбола вне этих правил не существует. Назовем правила второго типа конститутивными, а первого типа регулятивными. Регулятивные правила регулируют деятельность, существовавшую до них, - деятельность, существование которой логически независимо от существования правил. Конститутивные правила создают (а также регулируют) деятельность, существование которой логически зависимо от этих правил” .
Регулятивные правила обычно имеют форму императива или имеют императивную перифразу, например, “Пользуясь ножом во время еды, держи его в правой руке” или “На обеде офицеры должны быть в галстуках”. Некоторые конститутивные правила принимают совершенно иную форму, например, королю дан мат, если он атакован таким образом, что никакой ход не может вывести его из-под удара; гол при игре в регби засчитывается, когда игрок во время игры пересекает голевую линию противника с мячом в руках. Если образцом правил для нас будут императивные регулятивные правила, то неимперативные конститутивные правила такого рода, вероятно, покажутся в высшей степени странными и даже мало похожими на правила вообще. Заметьте, что по характеру своему они почти тавтологичны, ибо такое “правило”, как кажется, уже дает частичное определение “мата” или “гола”. Но разумеется, квазитавтологический характер есть неизбежное следствие их как конститутивных правил: правила, касающиеся голов, должны определять понятие “гол” точно так же, как правила, касающиеся футбола, определяют “футбол”. То, что, например, в регби гол может засчитываться при таких-то и таких-то условиях и оценивается в шесть очков, в одних случаях может выступать как правило, в других - как аналитическая истина; и эта возможность истолковать правило как тавтологию является признаком, по которому данное правило может быть отнесено к конститутивным. Регулятивные правила обычно имеют форму “Делай X” или “Если У, то делай X”. Некоторые представители класса конститутивных правил имеют такую же форму, но наряду с этим есть и такие, которые имеют форму “X считается У-ом” .
Непонимание этого имеет важные последствия для философии. Так, например, некоторые философы задают вопрос: “Как обещание может породить обязательство?” Аналогичным был бы вопрос: “Как гол может породить шесть очков?” Ответить на оба эти вопроса можно только формулированием правила вида “Х считается У-ом”.
Я склонен думать, что неумение одних философов формулировать правила употребления выражений и скептическое отношение других философов к самой возможности существования таких правил проистекает, по крайней мере частично, из неумения проводить различие между конститутивными и регулятивными правилами. Моделью, или образцом, правила для большинства философов является регулятивное правило, но, если мы будем искать в семантике чисто регулятивные правила, мы вряд ли найдем что-либо интересное с точки зрения логического анализа. Несомненно, существуют правила общения (social rules) вида “Не следует говорить непристойности на официальных собраниях”, но едва ли таким правилам принадлежит решающая роль в экспликации семантики языка. Гипотеза, на которой основывается данная работа, состоит в том, что семантику языка можно рассматривать как ряд систем конститутивных правил и что иллокутивные акты суть акты, совершаемые в соответствии с этими наборами конститутивных правил. Одна из целей этой работы - сформулировать множество конститутивных правил для одного вида речевых актов. И если то, что я сказал о конститутивных правилах, верно, мы не должны удивляться, что не все эти правила примут форму императива. В самом деле, мы увидим, что эти правила распадаются на несколько разных категорий, ни одна из которых не совпадает полностью с правилами этикета. Попытка сформулировать правила для иллокутивного акта может рассматриваться также как своего рода проверка гипотезы, согласно которой в основе речевых актов лежат конститутивные правила. Если мы не сможем дать удовлетворительных формулировок правил, наша неудача может быть истолкована как свидетельство против гипотезы, частичное ее опровержение.
III. СУЖДЕНИЯ
Разные иллокутивные акты часто имеют между собой нечто общее. Рассмотрим произнесение следующих предложений:
(1) "Джон выйдет из комнаты?"
(2) "Джон выйдет из комнаты."
(3) "Джон, выйди из комнаты!"
(4) "Вышел бы Джон из комнаты."
(5) "Если Джон выйдет из комнаты, я тоже выйду."
Произнося каждое из этих предложений в определенной ситуации, мы обычно совершаем разные иллокутивные акты. Первое обычно будет вопросом, второе - утверждением о будущем, то есть предсказанием, третье - просьбой или приказом, четвертое - выражением желания, а пятое - гипотетическим выражением намерения. Однако при совершении каждого акта говорящий обычно совершает некоторые дополнительные акты, которые будут общими для всех пяти иллокутивных актов. При произнесении каждого предложения говорящий осуществляет референцию к конкретному лицу - Джону - и предицирует этому лицу действие выхода из комнаты. Ни в одном случае этим не исчерпывается то, что он делает, но во всех случаях это составляет часть того, что он делает. Я буду говорить, следовательно, что в каждом из этих случаев при различии иллокутивных актов по меньшей мере некоторые из неиллокутивных актов референции и предикации совпадают.
Референция к некоему Джону и предикация одного и того же действия этому лицу в каждом из рассматриваемых иллокутивных актов позволяет мне сказать, что эти акты связывает некоторое общее содержание. То, что может, видимо, быть выражено придаточным предложением "что Джон выйдет из комнаты", есть общее свойство всех предложений. Не боясь слишком исказить эти предложения, мы можем записать их так, чтобы выделить это их общее свойство: "Я утверждаю, что Джон выйдет из комнаты", "Я спрашиваю, выйдет ли Джон из комнаты" и т. д.
За неимением более подходящего слова я предлагаю называть это общее содержание суждением, или пропозицией (proposition), и я буду описывать эту черту данных иллокутивных актов, говоря, что при произнесении предложений (1)-(5) говорящий выражает суждение, что Джон выйдет из комнаты. Заметьте: я не говорю, что суждение выражается соответствующим предложением; я не знаю, как предложения могли бы осуществлять акты этого типа. Но я буду говорить, что при произнесении предложения говорящий выражает суждение. Заметьте также, что я провожу разграничение между суждением и утверждением (assertion) или констатацией (statement) этого суждения. Суждение, что Джон выйдет из комнаты, выражается при произнесении всех предложений (1)-(5), но только в (2) это суждение утверждается. Утверждение - иллокутивный акт, а суждение вообще не акт, хотя акт выражения суждения есть часть совершения определенных иллокутивных актов.
Резюмируя описанную концепцию, я мог бы сказать, что разграничиваю иллокутивный акт и пропозициональное содержание иллокутивного акта. Конечно, не все высказывания имеют пропозициональное содержание, например, не имеют его восклицания "Ура!" или "Ой!". В том или ином варианте это разграничение известно давно и так или иначе отмечалось такими разными авторами, как Фреге, Шеффер, Льюис, Рейхенбах, Хэар.
С семантической точки зрения мы можем различать в предложении пропозициональный показатель (indicator) и показатель иллокутивной функции. То есть о большом классе предложений, используемых для совершения иллокутивных актов, можно сказать в целях нашего анализа, что предложение имеет две (не обязательно отдельные) части - элемент, служащий показателем суждения, и средство, служащее показателем функции . Показатель функции позволяет судить, как надо воспринимать данное суждение, или, иными словами, какую иллокутивную силу должно иметь высказывание, то есть какой иллокутивный акт совершает говорящий, произнося данное предложение. К показателям функции в английском языке относятся порядок слов, ударение, интонациональный контур, пунктуация, наклонение глагола и, наконец, множество так называемых перформативных глаголов: я могу указать на тип совершаемого мной иллокутивного акта, начав предложение с "Я прошу прощения", "Я предупреждаю", "Я утверждаю" и т. д. Часто в реальных речевых ситуациях иллокутивную функцию высказывания проясняет контекст, и необходимость в соответствующем показателе функции отпадает.
Если это семантическое разграничение действительно существенно, то весьма вероятно, что оно должно иметь какой-то синтаксический аналог, и некоторые из последних достижений в трансформационной грамматике служат подтверждением того, что это так. В структуре составляющих, лежащей в основе предложения, есть различие между теми элементами, которые соответствуют показателю функции, и теми, которые соответствуют пропозициональному содержанию.
Разграничение между показателем функции и показателем суждения очень поможет нам при анализе иллокутивного акта. Поскольку одно и то же суждение может быть общим для всех типов иллокутивных актов, мы можем отделить анализ суждения от анализа видов иллокутивных актов. Я думаю, что существуют правила для выражения суждений, правила для таких вещей, как референция и предикация, но эти правила могут обсуждаться независимо от правил указания функции. В этой работе я не буду обсуждать пропозициональные правила, но сосредоточусь на правилах употребления некоторых видов показателей функции.
IV. ЗНАЧЕНИЕ
Речевые акты обычно производятся при произнесении звуков или написании значков. Какова разница между просто произнесением звуков или написанием значков и совершением речевого акта? Одно из различий состоит в том, что о звуках или значках, делающих возможным совершение речевого акта, обычно говорят, что они имеют значение (meaning). Второе различие, связанное с первым, состоит в том, что о человеке обычно говорят, что он что-то имел в виду (meant), употребляя эти звуки или значки. Как правило, мы что-то имеем в виду под тем, что говорим, и то, что мы говорим (то есть производимая нами цепочка морфем), имеет значение. В этом пункте, между прочим, опять нарушается аналогия между совершением речевого акта и игрой. О фигурах в игре, подобной шахматам, не принято говорить, что они имеют значение, и, более того, когда делается ход, не принято говорить, что под этим ходом нечто имеется в виду.
Но что значит “мы что-то имеем в виду под сказанным” и что значит “нечто имеет значение”? Для ответа на первый вопрос я предполагаю позаимствовать и пересмотреть некоторые идеи Пола Грайса. В статье под названием “Значение” (См. Grice 1957) Грайс дает следующий анализ одного из осмыслений понятия meaning Сказать, что А что-то имел в виду под х (А meant something by x) - значит сказать, что "А намеревался, употребив выражение х, этим своим употреблением оказать определенное воздействие на слушающих посредством того, что слушающие опознают это намерение". Мне кажется, что это плодотворный подход к анализу субъективного значения, прежде всего потому, что он показывает тесную связь между понятием значения и понятием намерения, а также потому, что он улавливает то, что, как мне думается, является существенным для употребления языка. Говоря на каком-либо языке, я пытаюсь сообщить что-то моему слушателю посредством подведения его к опознанию моего намерения сообщить именно то, что я имел в виду. Например, когда я делаю утверждение, я пытаюсь сообщить моему слушателю об истинности определенного суждения и убедить его в ней; а средством достижения этой цели является произнесение мной определенных звуков с намерением произвести на него желаемое воздействие посредством того, что он опознает мое намерение произвести именно такое воздействие. Приведу пример. Я мог бы, с одной стороны, пытаться убедить вас в том, что я француз, все время говоря по-французски, одеваясь на французский манер, выказывая неумеренный энтузиазм в отношении де Голля и стараясь поддерживать знакомство с французами. Но, с другой стороны, я мог бы пытаться убедить вас в том, что я - француз, просто сказав вам, что я - француз. Какова же разница между этими двумя способами воздействия? Коренное различие заключается в том, что во втором случае я пытаюсь убедить вас в том, что я - француз, делая так, чтобы вы узнали, что убедить вас в этом и есть мое подлинное намерение. Это входит в качестве одного из моментов в адресуемое вам сообщение о том, что я - француз. Но, конечно, если я стараюсь убедить вас в том, что я - француз, разыгрывая вышеописанный спектакль, то средством, которое я использую, уже не будет узнавание вами моего намерения. В этом случае вы, я думаю, как раз заподозрили бы неладное, если бы распознали мое намерение.
Несмотря на большие достоинства этого анализа субъективного значения, он представляется мне в некоторых отношениях недостаточно точным. Во-первых, он не разграничивает разные виды воздействий, которые мы можем хотеть оказать на слушающих, - перлокутивные в отличие от иллокутивного, и, кроме того, он не показывает, как эти разные виды воздействий связаны с понятием субъективного значения. Второй недостаток этого анализа состоит в том, что он не учитывает той роли, которую играют в субъективном значении правила, или конвенции. То есть это описание субъективного значения не показывает связи между, тем, что имеет в виду говорящий, и тем, что его высказывание действительно значит с точки зрения языка. В целях иллюстрации данного положения я приведу контрпример для этого анализа субъективного значения. Смысл контрпримера состоит в иллюстрации связи между тем, что имеет в виду говорящий, и тем, что значат слова, которые он произносит.
Допустим, я - американский солдат, которого во время второй мировой войны взяли в плен итальянские войска. Допустим также, что я хочу сделать так, чтобы они приняли меня за немецкого офицера и освободили. Лучше всего было бы сказать им по-немецки или по-итальянски, что я - немецкий офицер. Но предположим, что я не настолько хорошо знаю немецкий и итальянский, чтобы сделать это. Поэтому я, так сказать, пытаюсь сделать вид, что говорю им, что я немецкий офицер, на самом деле произнося по-немецки то немногое, что я знаю, в надежде, что они не настолько хорошо знают немецкий, чтобы разгадать мой план. Предположим, что я знаю по-немецки только одну строчку из стихотворения, которое учил наизусть на уроках немецкого в средней школе. Итак, я, пленный американец, обращаюсь к взявшиv меня в плен итальянцам со следующей фразой: "Kennst du das Land, wo die Zitronen bluhen?" Теперь опишем эту ситуацию в терминах Грайса. Я намерен оказать на них определенное воздействие, а именно убедить их, что я немецкий офицер; и я намерен достичь этого результата благодаря опознанию ими моего намерения. Согласно моему замыслу, они должны думать, что я пытаюсь сказать им, что я немецкий офицер. Но следует ли из этого описания, что, когда я говорю "Kennst du das Land...", я имею в виду “Я немецкий офицер”? Нет, не следует. Более того, в данном случае кажется явно ложным, что, когда я произношу это немецкое предложение, я имею в виду “Я немецкий офицер” или даже “Ich bin ein deutscher Offizier”, потому что эти слова означают не что иное, как “Знаешь ли ты страну, где цветут лимонные деревья”? Конечно, я хочу обманом заставить тех, кто взял меня в плен, думать, что я имею в виду “Я немецкий офицер”, но чтобы этот обман удался, я должен заставить их думать, что именно это означают произносимые мною слова в немецком языке. В одном месте в
Теория речевых актов возникла и сформировалась в рамках лингвистической философии, прежде всего в работах представителей оксфордской школы (Дж. Остин, П. Стросон) и близких к ним философов (Дж. Серль и другие). Создателем теории речевых актов стал английский философ Дж. Остин. Основные идеи новой теории он изложил в лекциях, прочитанных в Гарвардском университете в 1955 г. В 1962 г. они были опубликованы отдельной книгой под названием "How to do things with words".
Существует множество различных определений речевого акта. Это понятие является одним из наиболее популярным в современной лингвистической науки и оно не имеет единственного определения.
Одним из основателей теории речевых актов признан Дж. Остин. Первой своей задачей при создании теории речевых актов Дж. Остин считал выяснение характера отношений между констативными и перформативными высказываниями и условий удачности перформативов. Успев в определённой степени убедиться, что жёсткой границы между перформативами и констативами нет (при выходе за пределы множества эсплицитных перформативов), Дж. Остин начал склоняться к мысли, что деятельностной природой обладают по существу не только перформативы, но и все высказывания.
Занявшись вопросами о структуре речевых актов и об их таксономии, он совершил переход от перформативности к иллокутивности, сделав теперь ведущим в теории речевых актов понятие иллокутивной силы.
Акцент был перенесён с принципа деятельности говорящего по производству высказываний на принцип их коммуникативной целенаправленности (интенциональности).
В речевом акте Дж. Остин выделяет три уровня, тоже называемые актами: локутивный, иллокутивный и перлокутивный акты.
Локутивный акт (локуция, от англ. locution) представляет собой произнесение высказывания, обладающего фонетической, лексико-грамматической и семантической структурами. Ему присуще значение. Реализация звуковой структуры приходится на долю фонетического акта, лексико-грамматическая структура реализуется в фатическом акте, а семантическая структура -- в ретическом акте (Austin J.L. 1962: 167).
Иллокутивный акт (иллокуция, лат. il- Перлокутивный акт (перлокуция, лат. per- `посредством") служит намеренному воздействию на адресата, достижению какого-то результата. Данный акт не является конвенциональным (Austin J. L. 1970: 237). Все три частных акта совершаются одновременно, а не один за другим. Их различение необходимо в методических целях. Осуществляя локутивный акт, говорящий одновременно осуществляет иллокутивный акт, когда спрашивает или отвечает на вопрос; информирует, уверяет или предупреждает; объявляет решение или намерение; объявляет приговор; назначает, взывает или критикует; отождествляет, описывает и т.п. Перлокуция состоит в воздействии на информационное состояние адресата, на его настроение, планы, желания и волю. А вот ответит ли адресат либо не сочтёт нужным ответить, находится уже за рамками инициативного речевого акта говорящего (Сусов 2006:9-14).Исследователи в понятии речевого акта подчеркивают различные моменты, существенные для лингвистики. Так, M. Хэллидей рассматривает речевой акт как выбор одной из многочисленных переплетающихся между собой альтернатив, образующих «семантический потенциал» языка. Говоря, мы выбираем одну из форм: утверждение, вопрос, обобщение или уточнение, повторение или добавление нового. Иными словами, в противоположность взгляду на язык как на набор правил, или формальных предписаний, здесь предлагается концепция языка как совокупность выборов, которые индивидами могут быть оценены по-разному. Именно в этом смысле речевой акт связан с «планированием речи» и является сложной сущностью, в которой когнитивные и т. п. функции сочетаются с межличностными при том или ином удельном весе этих функций в конкретной ситуации (Хэллидей 1970: 140-165). Дадим краткий перечень основных характеристик речевого акта (далее РА), которые выделяет М. Хэллидей согласно различным лингвистическим концепциям: Мы дали различные определения речевых актов, а также дали краткий перечень основных характеристик РА, далее хотелось бы рассмотреть какие классификации предлагаются учеными-лингвистами. Основные вопросы. Теория речевых актов (ТРА) как центр прагма- лингвистики. Дж. Остин и Дж. Серль - основоположники ТРА. Зна-ммые параметры для классификации РА Серля. Классификация РА, по Серлю. 7-членная классификация РА. Прямые и косвенные РА. Косвенные конвенциональные и ситуативно-контекстуальные РА. Понятие комуникатив- ного акта. Важность ТРА для практики преподавания русского языка как иностранного.
Говорящий и его адресат, я и ты наиболее яркое выражение находят в речевом акте. Теория речевых актов (Новое в зарубежной лингвистике... - 1986) многократно описана и проанализирована, поэтому остановимся лишь на ее основных моментах. Теория речевых актов (ТРА) составляет центр прагмалингвис- тики, настолько емкий, что отпочковывается в самостоятельную дисциплину. Основоположник ТРА, английский философ Дж. Остин («Слово как действие»), и его последователь Дж. Серль («Что такое речевой акт?») положили начало исследованиям «слова-действия», речевого акта, когда произнесение высказывания и оказывается совершением того или иного действия (см. раздел о перформатив- ном высказывании). В рамках лингвистической философии авторами теории изучалось обыденное общение, цели и мотивы говорящих, практические результаты и выгоды, получаемые в ходе речевых действий. Продолжая и развивая идеи лингвистов и философов о деятельно- стной природе языка (В. Гумбольдт и др.), Остин и Серль нашли такой объяснительный подход к человеческой деятельности с помощью языка, который углубил представление о значении и смысле высказываний, в первую очередь, в устном контактном непосредственном общении. Таким образом, под речевым актом понимается высказывание, порождаемое и произносимое с определенной целью и вынуждаемое определенным мотивом для совершения практического или ментального (как правило, адресованного) действия с помощью такого инструмента, как язык/речь: Прошу вас сделать это - дело просьбы; Советую вам не делать этого - дело совета; Благодарю вас - дело благодарности и др. РА представляет собой, согласно ТРА, сложное образование, состоящее из трех одномоментных фаз, уровней, актов. Выбор и организация языковых средств осуществляется в фазе локуции (локутивный акт). Это, по Серлю, акт референции и предикации, выражаемый в пропозиции высказывания, т. е. то содержание, которое обеспечивается семантикой языковых единиц, отражающих положение дел в мире. Фаза иллокуции (иллокутивный акт) - наиболее существенный компонент РА. Это - осуществление коммуникативного намерения говорящего совершить нечто с помощью речи. Понятие иллокуции как предназначения, функции высказывания связано с понятием интенции, намерения говорящего, его мотива и цели воздействовать на слушающего с помощью речи. Таким образом, высказывание получает интенциональное значение, наряду с иллокутивной функцией. Термин «иллокутивный» используется в сочетаниях: иллокутивная сила, функция, цель. Сила, функция воздействия на адресата с помощью высказывания, наделенного интенциональным значением, - основа основ речевого действия. Отношение между пропозициональным (локутивным) значением и интенциональным (иллокутивным) назначением высказывания неоднозначно. Так, высказывание Я приду завтра в семь часов имеет в пропозиции семантические показатели субъекта речи как говорящего лица, предиката - глагола движения в будущем времени сов. в. и темпоральных компонентов - указателя будущего и конкретизатора времени. Интенциональное значение и иллокутивная функция в зависимости от коммуникативной ситуации могут истолковываться в данном высказывании как сообщение, обещание, угроза и др., однако это именно та суть, ради которой говорящий осуществляет свое высказывание и направляет его адресату. Адресат же, ориентируясь в ситуации, придает высказыванию, как правило, однозначность, на которую рассчитывал адресант. Фаза перлокуции (перлокутивный акт) наступает при достижении иллокутивного воздействия на адресата и получения ожидаемого (или реже - неожиданного) результата. Термин «перлокутивный» сочетается со словом «эффект». Перлокутивный эффект обычно распознается по той или иной действенной или эмоциональной реакции адресата Ср. ожидаемый говорящим и эксплицируемый им перлокутивный эффект от речевого действия «Предупреждаю вас»: «- Отнеситесь к этому серьезно, Панкратов, - укрывательство беглого или оказание ему помощи могут иметь для вас серьезные последствия. Считайте себя предупрежденным» (А. Рыбаков). Здесь у адресата вместе с пониманием предупреждения как угрозы может возникнуть дополнительно эмоциональное состояние опасения, страха. Поскольку речевому действию говорящего соположено действие восприятия и понимания со стороны адресата, то перлокутивный эффект как бы задан самим актом общения. Однако предсказать, какой именно перлокутивный эффект возникнет и возникнет ли вообще, а если возникает, то какими языковыми средствами выражается, бывает затруднительно. Так, уже приведенное высказывание: Я приду завтра в семь часов - может вызвать дополнительный эффект радости (желаемое общение), или огорчения (опять оторвет от дел, придется сажать за стол ужинать и под.), или испуга (придет и проверит уроки, и будет ругать) и др. Поскольку прагмалингвистика не может сформулировать однозначных правил возникновения и лингвистического представления перло- кутивных эффектов, их рассмотрением пока подробно не занимаются. Но можно с уверенностью сказать, что планируемый говорящим перлокутивный эффект с большой вероятностью все же осуществляется. Так, требование, а тем более приказ должны выполняться, благодарность или извинение приносят удовлетворение, обращение заставляет стать адресатом и направить внимание к говорящему, обещание должно быть выполнено и т. д. Если бы перлокутивные эффекты были беспорядочны, общение людей, их диалоговое взаимодействие просто не было бы возможным. Более всего рассмотрение перлокутивных эффектов адекватно в коммуникативном акте, т. е. в диалогическом интерактивном взаимодействии партнеров. Классификация РА основывается на той иллокутивной силе, которой обладет высказывание. Первая классификация принадлежит основоположнику ТРА Дж. Остину. Проанализировав по словарю около 1000 глаголов, способных образовать высказывание-действие типа Я обещаю, Я приказываю, Я приговариваю..., он выделил пять классов- РА на основании того, что делает говорящий, произнося высказывание: 1. Вердиктивы - вынесение вердиктов, приговоров. 2. Экзерситивы - осуществление власти, прав, влияния (принуждать, приказывать). 3. Комиссивы - обязательства, обещания. 4. Бехабити- вы - выражения социального поведения, этикета. 5. Экспозитивы - единицы метакоммуникативного характера, указывающие место высказывания в тексте - споре, беседе. Эта классификация, по признанию самого Остина, далека от совершенства. Многие лингвисты делали попытки классифицировать РА. Среди них - Дж. Серль и Д. Ван- дервекен, Дж. Лич, Р. Оман, Б. Фрезер, 3. Вендлер, Дж. Мак-Коли, Д. Вундерлих и мн. др. В. В. Богданов предлагает дихотомическую классификацию (см. хотя бы Богданов - 1990). И все же более убедительной представляется типология Дж. Серля, данная в 1976 году в работе «Классификация иллокутивных актов» (Новое в зарубежной лингвистике... - 1986). Серль определил 12 значимых с лингвистической точки зрения параметров, опираясь на которые можно, по его мнению, обосновать принципы отнесения высказываний к тому или иному классу РА: 1. Цель говорящего в данном акте. 2. Направление приспособления между словами и миром (некоторые иллокуции призваны сделать так, чтобы слова соответствовали миру - Благодарю вас; другие призваны сделать так, чтобы мир соответствовал словам - Прошу вас сделать это). 3. Выражаемые психические состояния (вера, убеждение, желание, потребность, удовольствие и т. д.). 4. Сила, энергичность иллокутивной цели (просить и приказывать). 5. Статус и положение коммуникантов (приказывать и молить). 6. Способ, которым высказывание соотнесено с говорящим и слушающим (советовать - в пользу слушающего, просить - в пользу говорящего). 7. Связи с остальной частью дискурса и с контекстом (Теперь рассмотрим..., Из этого я заключаю..., Подвожу итог...). 8. Пропозициональное содержание высказывания по отношению к иллокутивной силе (предсказывать - о будущем, сообщать - безразлично ко времени). 9. Акты, которые всегда являются речевыми (спрашивать), и акты, которые могут осуществляться как речевыми, так и неречевыми средствами (наказывать). 10. Акты, требующие или нет для своего осуществления внеязы- ковых установлений (отлучить от церкви, объявить войну). И. Акты, образуемые перформативным глаголом, и акты без такого глагола (Я вас прогцаю - при невозможном: Я вам лгу). 12. Различия в стиле осуществления РА [торжественная присяга и обыденное обещание; заявить (офиц.) и поведать (интим.)]. По поводу п. И необходимо пояснить следующее. 3. Вендлер предложил понятие «иллокутивное самоубийство», связанное с тем, что не всякое речевое действие может быть выражено высказыванием с речеактовым глагольным предикатом типа: Благодарю вас, Я вас прогцаю и под. (Вендлер - 1985). Есть целый ряд РА, в которых употребление глагола неподобной форме как бы убивает иллокутивную силу высказывания. Так, можно лгать (любым способом), но нельзя осуществить РА лжи высказыванием Я вам лгу. З.Вендлер указывает глаголы, приводящие к иллокутивному самоубийству: инсинуировать, голословно заявлять, подбивать, подстрекать, подначивать, побуждать, угрожать, похваляться, хвастаться, намекать, лгать, ругать, поносить, пилить, придираться, высмеивать, насмехаться, язвить, льстить. Список можно существенно расширить. Это и клянчить, канючить, выпрашивать, заставлять, принуждать и мн., мн. др. Вендлер справедливо замечает, что речеактовые высказывания с перечисленными предикатами (Я вам льщу, Я вас поношу) содержат «подрывной фактор»: тайное становится явным. Однако наше общение изобилует речевыми действиями неблагоприятного характера, но способы выражения этих значений иные (см. соответствующий раздел), они не «умещаются», как правило, в одно высказывание. В более поздней работе «Основные понятия исчисления речевых актов», выполненной совместно с Д. Вандервекеном (Новое в зарубежной лингвистике... - 1986), Серль и его соавтор выделяют семь опорных различительных признаков РА: 1. Иллокутивная цель. 2. Способ достижения иллокутивной цели (приказывать и умолять). 3. Интенсивность иллокутивной цели (приказывать и советовать). 4. Условия пропозиционального содержания (предсказание относится к будущему). 5. Предварительные условия (обещанию предшествует уверенность в возможности его выполнить). 6. Условия искренности. 7. Интенсивность условий искренности (торжественное и обычное обещание). Вернемся к классификациям. Типология РА, принадлежащая Дж. Серлю, включает следующие классы: 1. Репрезентативы - сообщения, утверждения о некотором положении дел (Я утверждаю, что экзамен нетрудный). 2. Директивы - стремление говорящего побудить слушающего к совершению чего-либо (Прошу вас подвинуться). 3. Комиссивы - обещания, обязательства (Обещаю вам сделать это). 4. Экспрессивы - выражения психического состояния говорящего, этикетное поведение по отношению к слушающему (Благодарю вас). 5. Декларативы - декларации, объявления, назначения, изменяющие положение дел в мире и успешные в том случае, если говорящий наделен социальным правом такие декларации осуществлять (Объявляю собрание открытым - со стороны председателя собрания). Эти пять классов РА также не покрывают всех типов высказываний, произнесение которых и есть осуществление дела, поэтому продолжаются многочисленные попытки уточнять существующие классификации и создавать новые (см. Забавников - 1984, Дорошенко - 1986, Беляева - 1987, Богданов - 1990, Pisarek - 1995 и мн. др.). Самих же классов РА у разных исследователей можно насчитать от 5 до 18. Думается, дело в том, что исследователи исходят из разной степени абстракции при выделении той или иной группы речевых действий. В самом деле, репрезентативы - сообщения как РА могут быть утверждениями и отрицаниями (Утверждаю, что это так; Отрицаю, что это так), доведением до сведения (Довожу до вашего сведения...) , оповещением (Оповещаю...), докладыванием (Докладываю...), информированием (Информирую вас...), и мн. др. Директивы - побуждения могут представлять собой просьбы (Прошу вас...) и приказы (Приказываю...), советы (Советую вам...) и приглашения (Приглашаю вас) и мн. др. Комиссивы - обязательства могут быть обещаниями (Обещаю вам...), клятвами (Клянусь...), присягами и др. Этикетные знаки могут представлять собой приветствия (Приветствую вас), поздравления (Поздравляю с праздником), извинения (Прошу извинения, Извините меня), соболезнования (Я вам сочувствую) и мн. др. Декларативы - объявления представляют наречения (Называю младенца Марией), приговоры (Приговариваю...), назначения (Назначаю вас старостой) и мн. др. Привлекательной представляется классификация перформатив- ных глаголов (не РА, а глаголов!) в работе Ю. Д. Апресяна «Перфор- мативы в грамматике и в словаре». Он выделяет 15 классов таких глаголов: 1. Сообщения, утверждения. 2. Признания. 3. Обещания. 4. Просьбы. 5. Предложения и советы. 6. Предупреждения и предсказания. 7. Требования и приказы. 8. Запреты и разрешения. 9. Согласия и возражения. 10. Одобрения. 11. Осуждения. 12. Прощения. 13. Речевые ритуалы. 14. Социализированные акты передачи, отмены, отказа и пр. 15. Названия и назначения. Для всех этих групп Апресян перечисляет только те глаголы, которые допускают прямое перформативное употребление (сообщаю, признаюсь, обещаю и т. д.). Встает вопрос о номенклатуре речевых действий и номенклатуре тех речевых интенций, которые служат побудительной силой к производству речевого акта и формируют значения речеактовых высказываний (не только в прямой перформативной форме). Попытка создать перечень номинаций речевых интенций в русском языке предпринята в диссертации Е. П. Савельевой (Савельева - 1991). Подчеркнем, что речь идет о номинативном аспекте называния (с помощью глагола или отглагольного существительного) речевой интенции (просить, просьба), которая в коммуникативной единице - речеактовом высказывании - обретает свою форму и иллокутивную силу (Прошу вас...) и множество способов выражения в разных высказываниях. В реальном общении все много сложнее, чем в приведенных примерах: одно высказывание может обладать несколькими иллокутивными функциями, определение иллокутивной силы может быть затруднено размытостью интенционального значения и т. д. Ср. речь бабушки, направленной приехавшему внуку: - Ишь, какой вымахал - высокий да красивый! Ума бы только хватило, а то дружки у тебя, мать пишет, какие-то не такие (запись устной речи). В высказываниях косвенным способом отражено несколько интенций и эмоций говорящего: одобрение, восхищение, пожелание, осуждение, опасение. Указан также источник сведений (мать пишет). Таким образом, здесь ряд речевых актов: Я радуюсь и восхищаюсь тобой; Я желаю тебе вести себя разумно; Я опираюсь на сведения твоей матери о твоих друзьях; Я их осуждаю; Я опасаюсь, что ты будешь следовать поведению своих друзей. Если обратимся к записям разговорной речи, то станет заметно, что интенциональный план в высказываниях переплетается с- эмоциональным, а также и с оценочным, что нередко затрудняет классификационную работу. Но, несмотря на это, опорная классификация нужна. Сделаем несколько замечаний к приведенной выше классификации Серля. На наш взгляд, правы те исследователи, которые из директивных РА выделяют в отдельный класс вопросы-рогативы. В самом деле, несмотря на то, что вопрос - это побуждение адресата дать ответ, информацию, все же в вопросе есть те семантические составляющие, которые отсутствуют в типичном побуждении. Чтобы возник вопрос, в ментальном поле говорящего должны быть следующие предварительные условия: а) я не знаю (иначе вопрос не мог бы возникнуть); б) я хочу знать (в ином случае вопрос также не возникнет); в) я побуждаю тебя дать мне знания. Только это третье условие роднит вопросы с побуждениями. Кстати, множественность типов вопросов и способов их выражения также говорит в пользу вычленения отдельного класса вопросительных РА - рогативов. Далее, на наш взгляд, целесообразно в классе экспрессивов (бехабетивов, по Остину) оставить собственно экспрессивное выражение эмоций, оценок, отношений. Более всего потребны для такого речеактового выражения междометные высказывания (Блохина - 1990): А как же!, Еще бы!, Ну и ну!, Вот те раз!, Как бы не так! и мн. др.; а также высказывания с местоименным компонентом: Какое там (умный)!, Где там (устроился)!, Что уж (говорить)!; отрицательное осмысление высказывания: Очень нужен ты мнеI, Нужна мне ваша курица; транспозиция этикетных зк(а- ков: Нет уж, спасибо!, Ну ты вляпался, поздравляю!, Здравствуйте, как же мне с этим справиться?! и мн. др. Что же касается выражений социального этикета (см. раздел о речевом этикете), то они связаны не столько с эмоциями и оценками, сколько с социально заданными правилами речевого поведения и предназначены для установления и поддержания социально-речевого контакта собеседников, поэтому их целесообразно рассматривать как отдельный класс этикетных РА - этикетные выражения, контактивы, социативы. Кстати говоря, исполняя этикетный ритуал приветствия или поздравления и др., говорящий может не испытывать никаких эмоций или испытывать противоположные тем, которые обозначены в высказывании: Рад вас видеть; От всей души благодарю; Я вам так сочувствую - и мн. др. Класс этикетных РА (контактивов) снимает вопрос о выделении вокатива-обращения в отдельный класс РА (Д. Вундерлих, Г. Г. Почепцов, Л. П. Ча- хоян), поскольку вокатив является ярким представителем этикетных средств контактоустановления и поддержания и служит показателем социально-этикетных отношений коммуникантов (см. соответствующий раздел). В связи со сказанным установим семь классов РА как тот обобщенный минимум, на который можно опираться. Что касается более дробных классификаций, то они, на наш взгляд, переходят на более низкий уровень абстракции и членят, конкретизируют более крупный класс. (См. ниже с этой точки зрения более подробное рассмотрение класса директивных РА.) Итак, мы опираемся на следующую таксономию первичного членения РА: 1. Репрезентативы - сообщения. 2. Комиссивы - обязательства. 3. Директивы - побуждения. 4. Рогативы - вопросы. 5. Декларативы - объявления (декларации). 6. Экспрессивы - выражения эмоций. 7. Контактивы - выражения речевого этикета. Общение коммуникантов, что очевидно, находится в рамках социальных предписаний и установлений, поэтому социальные следствия употребления тех или иных РА также в поле зрения исследователей. По той роли, которую тот или иной РА играет в социально-коммуни- кативных взаимодействиях партнеров, Дж. Лич (см. Принципы прагматики) выделил 4 группы: 1. Конкурирующие РА - иллокутивная цель говорящего конкурирует с социальным равновесием (жесткие требования, приказы и др.). 2. Праздничные РА - иллокутивная цель говорящего совпадает с социальными целями (благодарность, поздравление и др.). 3. Сотрудничающие РА - иллокутивная цель говорящего безразлична к социальной цели (сообщения, инструкции и др.). 4. Конфликтные РА - иллокутивная цель говорящего в конфликте с социальными целями (угрозы, обвинения и др.). Уместно теперь коснуться вопроса о прямых и косвенных Р А (Серль - 1986). Прямым РА называют производство и произнесение такого высказывания, в котором однозначно выражается его иллокутивная сила/интенциональное значение: Благодарю вас за оказанную помощь - в высказывании в соответствии находятся его форма и значение. Однако нередко (и даже часто) в высказывании на фоне эксплицированной иллокутивной силы (например, сообщения) проявляется и другая, т. е. в РА оказывается больше содержания, чем передает его поверхностная структура, и слушающий должен об этом догадаться. Так, РА сообщения Ты опоздал содержит упрек и, собственно, ради упрека совершен; РА, оформленный как вопрос, является по сути просьбой: - Вы не могли бы подвинуться? Многие РА, которые не могут получить прямого высказывания (также и в силу «иллокутивного самоубийства»), осуществляются косвенно: - Какой ты неряхаI - упрек и ругань (при невозможном: Я упрекаю тебя, Я ругаю тебя). Множество сообщений, что очевидно, несет в себе дополнительные иллокутивные функции. В случае неблаговидных речевых поступков - это сокрытие «подрывного фактора», в случае некоторых побуждений (см. способы выражения просьбы) - придание с помощью вопроса осведомлению о возможностях адресата большей вежливости. Говорящий, употребляя косвенный РА, рассчитывает, как упоминалось, на понимание слушающего, связанное с опорой на фоновые знания, пресуппозиции, а также на конвенции - неписаный договор, установления, принятые в данном сообществе. Так, узуальные употребления вопросов вместо побуждений (особенно просьб) сделали такие косвенные РА конвенциональными: Вы не можете подвинуться?; Вам не трудно пересесть на другой стул? и мн. др. Смысл высказывания тесно связан с ситуативностью. Ср. вопрос преподавателя в начале лекции: - Кто-нибудь снимет часы? В пресуппозиции здесь: забыл часы, нет часов. Фоновые знания подсказывают: лекция начинается и кончается в определенное время. Импликации: так как преподаватель должен следить за временем, ему нужны часы. Поэтому вопрос воспринят аудиторией как просьба дать часы. Ясно, что вопрос: Кто-нибудь снимет часы? - со стороны одного из пассажиров автобуса либо приведет к коммуникативной неудаче, непониманию, либо будет понят как «вежливое» ограбление. Отделяя косвенные РА от прямых, необходимо, кроме конвенциональных косвенных, упомянуть и контекстуально- ситуативные косвенные. Дело в том, что конвенциональные распознаются в своем интенциональном значении/иллокутивной силе в единичном высказывании, изолированном от контекста, хотя и ситуативно определенном. Так, в метро высказывание Вам не трудно подвинуться? будет однозначно воспринято как РА просьбы, а не вопроса: в ответ никто не станет распространяться о своих трудностях, а либо совершит физическое действие, о котором просят, сопровождая его или нет речевым, либо откажется от выполнения, сопровождая отказ речевыми действиями извинения, аргументации, сожаления и т. п. От таких РА следует, на наш взгляд, отличать высказывания, которые в изолированном от контекста виде не распознаются носителями языка со стороны того интенционального значения, ради которого произведен РА. Так, отдельное сообщение У меня болит горло не содержит интенции отказа, хотя может такое значение получить в пределах коммуникативного акта, интеракции, диалогового взаимодействия с партнером: - Давай съедим мороженого. - У меня болит горло - отказ в виде аргументации с импликациями Я не могу есть мороженое, так как у меня болит горло. Сообщений, несущих в себе дополнительные интенциональные смыслы, в нашем общении множество. Более того, мы значительно реже применяем прямые РА, нежели косвенные, конвенциональные и контекстуально-ситуативные, особенно тогда, когда надо проявить повышенную вежливость, скрыть неблаговидность речевого действия, дать намек, иронию, использовать речевые манипуляции и мн. др. Особым РА исследователи считают значимое молчание. Ср. ркончание драмы «Борис Годунов» у А. С. Пушкина: «Народ безмолвствовал». В самом деле, нередко промолчать - это отсутствием высказывания выразить свое мнение, отношение, оценку события. Однако, на наш взгляд, трудно говорить о едином РА молчания, поскольку за этим действием (бездействием) скрыты самые разные интенциональные и эмоциональные значения. Ср. молчание как отказ, молчание - знак согласия, молчание как незнание, обида, упрек, недовольство и мн. др. При этом, как правило, значимое молчание сопровождается невербальными средствами коммуникации: мимикой, выражением глаз, жестом (см. соответствующий раздел). Видимо, целесообразно считать значимое молчание одним из невербальных способов выражения интенционального значения, тесно связанного с конкретной ситуацией общения. Ср.: « - Горыныч, так нельзя, - заулыбался Иван, - из песни слов не выкинешь.
Горыныч молча посмотрел на Ивана; опять воцарилась эта нехорошая тишина
» (В. Шукшин). Еще пример: « - Тронемся, Петр! Какого шута, здесь коптить. По Крайности, южную страну увидим.
Зворычный молчал, думал о своем семействе. А у Пухова баба умерла, и его тянуло на край света.
-Думай, Петруха! На самом деле, какая армия без слесарей.
Зворычный опять молчал, жалел жену Аксинью и сынишку.
- Едем, Петруха! - увещевал Пухов. - Горние горизонты увидим»
(А. Платонов). Как видим, реплики РА уговаривания исходят от одного из коммуникантов, второй участвует в «диалоге» молчанием. Содержательную компоненту РА молчания автор разъясняет в своих ремарках: думал о своем семействе; жалел жену Аксинью и сынишку (см. Крестинский - 1990). Речевой акт/действие, как правило, направляется адресату, на адресата рассчитана воздействующая иллокутивная сила и перлокутивный эффект, от адресата ожидается реагирование. В связи с этим Т. ван Дейк (ван Дейк - 1978) утверждал, что РА - это единица лишь сообщения, подлинной же единицей общения является коммуникативный акт (КА). По мнению ван Дейка, КА состоит из а) РА, или акта говорящего, б) аудитивного акта, или акта слушающего, в) коммуникативной ситуации, включающей характеристики говорящего и слушающего, их взаимоотношения, сопровождающие события и т. д. И все же, в соответствии со сказанным выше, посчитаем минимальной единицей общения отдельный адресованный РА, как правило, включаемый в интеракцию - диалоговое взаимодействие партнеров, которое и можно считать подлинным коммуникативным актом. Несмотря на недостатки теории речевых актов и критику этой теории (этих теорий) (см. Франк - 1986), выделение РА как объекта прагмалингвистики сыграло выдающуюся роль в современной научной парадигме (см. Демьянков - 1986, а также многочисленные последующие публикации и диссертационные исследования). В практике преподавания иностранных языков, русского языка как иностранного на основе коммуникативной методики опора на РА может привести к оптимизации обучения учащихся и дополнительно мотивировать изучение языка как инструмента общения - как в устных формах, так и при чтении художественной литературы, поскольку коммуникативные замыслы общающихся, интенциональные посылы, выбор оптимального способа выражения интенции (см. ниже) входят в насущные коммуникативные потребности изучающих язык. Вопрос об отборе РА и способов их представления решается в зависимости от конкретных методических задач: подготовленности учащихся, этапа обучения, специализации - и т. д. и т. п. Ср. соответствующие работы: М. Н. Вятютнев. Теория учебника русского языка как иностранного (методические основы). - М., 1984; А. Р. Арутюнов. Коммуникативный интенсивный курс РКИ для заданного контингента учащихся (методическое пособие). - М., 1989; А. Р. Арутюнов, П. Г. Чеботарев, Н. Б. Музруков. Игровые задания на уроках русского языка: книга для преподавателя. - М., 1984 - и мн. др., в том числе диссертационные исследования по методике преподавания русского языка как иностранного. 1.Что следует понимать под речевым актом (РА)?
2. Из каких фаз (уровней, актов) состоит РА?
3. Как можно охарактеризовать иллокутивную силу /функцию высказывания?
4. В каких отношениях находятся иллокуция и интенция?
5. Перечислите 12 параметров, выделенных Дж. Серлем для классификации РА.
6. Назовите 5 классов РА, по Серлю.
8. Охарактеризуйте понятия «прямой и косвенный речевой акт».
9. Что входит в понятие коммуникативного акта?
ПРИМЕРЫ ДЛЯ АНАЛИЗА
Выделите в текстах высказывания речевые акты, их ведущие иллокутивные функции и интенциональные значения. Назовите РА по этим признакам. Охарактеризуйте РА как прямые и косвенные.
1) «- Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня, если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня! Повторяю: берегись» (М. Булгаков). 2) « - Требую протокола! - с пафосом закричал Остап» (И. Ильф, Е. Петров). 3) « - Приказываю держать все это в строжайшем секрете» (М. Булгаков). 4) « - Никакой Нинки здесь нет. Неужели непонятно. Шляются тут по ночам-то. Поджечь, что ли, вас? - вслух подумал Егор и брякнул спичками в кармане. - А?» (В. Шукшин). 5) « - Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, - недружелюбно насупившись, проговорил кот, - и еще считаю долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное» (М. Булгаков). 6) «Он: Да мне тебя жалко, но помочь-то я чем могу? Ты скажи, я все сделаю. Хочешь, я сейчас начну клеить обои? Хочешь, помою пол на кухне? Она: ... Ничего не надо. Сядь. Ты просто пожалей. Посиди рядом. Молча...» (Л. Тимофеев). 7) « - Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие» (А. Чехов). 8) (Дворовая девушка не сразу прибежала на звонок графини). « - Что вы, милая. Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место» (Л. Толстой). ЛИТЕРАТУРА
1. Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVII. Теория речевых актов. - М., 1986. 2. Богданов В. В. Речевое общение. - Л., 1990. 3. Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVIII. Логический анализ естественного языка. - М., 1986. 4. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика. - М., 1985. 5. Забавников Б. Н. К проблеме структурирования речевого акта/речевого действия // Вопросы языкознания, 1984, № 6. 6. Дорошенко А. В. Побудительные речевые акты и их интерпретация в тексте. Дисс... канд. филол. наук. - М„ 1986. 7. Беляева Е. И. Модальность в различных типах речевых актов // Филологические науки, 1987, № 3. 8. Pisarek L. Речевые действия и их реализация в русском языке в сопоставлении с польским (экспрессивы). - Вроцлав, 1995. 9. Апресян Ю. Д. Перформативы в грамматике и в словаре // Известия АН СССР, серия Л и Я, т. 45, № 3,1986. 10. Савельева Е. П. Номинации речевых интенций в русском языке и их семанти- ко-прагматическое истолкование. Дисс... канд. филол. наук. - М., 1991. И. Блохина Я. Л. Типологические свойства и коммуникативные смыслы междометных высказываний. Дисс... канд. филол. наук. - М., 1990. 12. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVII. Теория речевых актов. - М., 1986. 13. Ван Дейк Т. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста. - М., 1978. 14. Франк Д. Семь грехов прагматики... // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVII. Теория речевых актов. - М., 1986. 15. Демьянков В. 3. -«Теория речевых актов» в контексте современной зарубежной лингвистической литературы (обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVII. Теория речевых актов. - М., 1986. 16. Крестинский С. В. Интерпретация актов молчания в дискурсе // Язык, дискурс, личность. - Тверь, 1990.