В 1903 году семья вернулась в Царское Село, поэт поступил в гимназию, директором которой был поэт Иннокентий Анненский.

В 1906 году Гумилев окончил гимназию и поступил в Сорбонну в Париже.

В Париже Гумилев издавал журнал "Сириус", вел переписку с Брюсовым, которому отправлял свои стихи, статьи и рассказы, часть из них публиковалась в журнале символистов "Весы".

С 1907 года Гумилев много путешествовал , трижды был в Африке. В 1913 году в качестве начальника Африканской экспедиции по командировке Академии наук совершил поездку на Сомалийский полуостров.

В 1908 году он вернулся в Россию и был зачислен на юридический факультет Петербургского университета, с 1909 года слушал лекции на историко-филологическом факультете, но курс не окончил.

С весны 1909 года Николай Гумилев участвовал в подготовке к изданию журнала "Аполлон", где стал одним из основных сотрудников. В этом же году он стал одним из создателей поэтического общества "Академии стиха" (Общество ревнителей художественного слова), в которое входили поэты Иннокентий Анненский, Вячеслав Иванов и др.

Осенью 1911 года Гумилев вместе с поэтом Сергеем Городецким создал литературное объединение "Цех поэтов", а также программу нового литературного направления — акмеизм.

В октябре 1912 года вышел первый номер журнала "Гиперборей", в редакцию которого вошел Гумилев.

В эти годы поэт выпустил несколько сборников — "Романтические цветы" (1908), "Жемчуга" (1910) и "Чужое небо" (1912), в который, кроме своих произведений, Гумилев включил переводы стихов Теофиля Готье.

С началом Первой мировой войны (1914-1918), несмотря на освобождение от военной службы, Николай Гумилев ушел добровольцем на фронт, зачислившись вольноопределяющимся в лейб-гвардии уланский полк. К концу 1915 года он был награжден двумя Георгиевскими крестами (III и IV степеней). В марте 1916 года Гумилев был произведен в прапорщики и переведен в 5-й гусарский Александрийский полк. В 1917 году уехал в Париж в связи с переброской на Салоникский фронт. В январе 1918 года после расформирования управления военного комиссара, к которому он был приписан, Гумилев отправился в Лондон, а затем в апреле 1918 года вернулся в Россию.

В годы Гумилев войны не прекращал литературной : был издан сборник "Колчан" (1916), написаны пьесы "Гондола" (1917) и "Отравленная туника" (1917), цикл очерков "Записки кавалериста" (1915-1916).

В 1918-1921 годах поэт был членом редколлегии издательства "Всемирная литература", руководил воссозданным "Цехом поэтов", а в 1921 году — Петроградским отделением Союза поэтов.

С 1919 года вел преподавательскую деятельность в Институте истории искусств, в Институте живого слова и во многих литературных студиях.

Под руководством Гумилева работала переводческая студия, он был наставником молодых поэтов из студии "Звучащая раковина".

В августе 1921 года вышли сборники его стихов "Шатер" и "Огненный столп".

3 августа 1921 года Гумилев был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. 24 августа было издано постановление Петроградской Губернской чрезвычайной комиссии о расстреле 61 человека за участие в "Таганцевском контрреволюционном заговоре", среди приговоренных был Николай Гумилев. Долгое время точная дата смерти поэта была неизвестна. В 2014 году при работе с документами о расстрелах в период с 1918 по 1941 год историкам удалось обнаружить отметки о выдаче поэта для исполнения смертного приговора. Гумилева расстреляли в ночь на 26 августа 1921 года. В 1992 году поэт был официально реабилитирован.

Гумилев был дважды женат. В 1910-1918 годах его супругой была поэтесса Анна Ахматова (настоящая фамилия Горенко, 1889-1966), в 1912 году у них родился сын Лев Гумилев (1912-1992) — известный историк-этнолог, археолог, востоковед, писатель, переводчик. Второй женой Николая Гумилева стала Анна Энгельгардт (1895-1942), дочь историка и литературоведа Николая Энгельгарта. От этого союза в 1919 году родилась дочь Елена, которая скончалась от голода во время блокады Ленинграда в 1942 году.

У Николая Гумилева был сын Орест Высотский (1913-1992) от актрисы Ольги Высотской. Его мемуары об отце были опубликованы под названием "Николай Гумилев глазами сына".

Единственный в России музей Николая Гумилева открыт в городе Бежецке Тверской области в деревне Слепнево в сохранившейся родовой усадьбе семьи Гумилевых.

Там же, в Бежецке, установлен памятник поэту и его семье — первой жене Анне Ахматовой и сыну Льву Гумилеву. Памятники Николаю Гумилеву открыты в Коктебеле (Крым) и в поселке Шилово Рязанской области.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Дата рождения:
Место рождения:	Кронштадт, Российская империя
Дата смерти:
Место смерти:	Под Петроградом
Гражданство:	Российская империя
Род деятельности:	Русский поэт исследователь Африки
Направление:
Награды и премии	Знак ордена Святого Георгия 3 степени

Детство и юность

За границей

Первая экспедиция в Абиссинию

Между поездками

Вторая экспедиция в Абиссинию

Первая мировая война

Жизнь в Советской России

Арест и гибель

Версии событий 1921 года

Основные черты поэзии

Основные работы

Сборники стихов

Переводы

Влияние на литературу

Интересные факты

Песни на его стихи

Отзывы современников

Образ Н. Гумилёва в художественной литературе

Литература

(3 (15) апреля 1886, Кронштадт — август 1921, под Петроградом, точное место неизвестно) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик, путешественник, офицер.

Биография

Детство и юность

Родился в дворянской семье кронштадтского корабельного врача Степана Яковлевича Гумилёва (28 июля 1836 — 6 февраля 1910). Мать — Гумилёва (Львова) Анна Ивановна (4 июня 1854 — 24 декабря 1922).

Дед его — Панов Яков Федотович (1790—1858) — был дьячком церкви села Желудево Спасского уезда Рязанской губернии.

С детства Гумилёв был слабым и болезненным ребёнком: его постоянно мучили головные боли, он плохо реагировал на шум. Несмотря на это часто участвовал в играх со сверстниками, где постоянно старался руководить.

Но общению с детьми он предпочитал одиночество или общество животных — «рыжей собаки», попугая, морских свинок. Людей он избегал.

В 1900—1903 гг. жил в Грузии, куда был послан отцом. Здесь в «Тифлисском листке» 1902 года опубликовал своё первое стихотворение. Поступил в гимназию Гуревича, но, проучившись год, заболел и родители пригласили ему репетитора. Он заметил склонность Гумилёва к зоологии и географии.

Детские годы Гумилёв провёл в Царском Селе, там же в 1896 году поступил в гимназию, директором которой был крупный поэт русского символизма Иннокентий Анненский.

Занимался неважно и окончил гимназию двадцати лет в 1906 году. Годом ранее вышла первая книга его стихов «Путь конквистадоров».

После окончания гимназии поэт уехал учиться в Сорбонну.

За границей

С 1906 года Николай Гумилёв жил в Париже: слушал лекции по французской литературе, изучал живопись — и много путешествовал. Побывал в Италии и Франции. Находясь в Париже, издавал литературный журнал «Сириус» (в котором дебютировала А. Ахматова), но вышло только 3 номера журнала. Посещал выставки, знакомился с французскими и русскими писателями, состоял в интенсивной переписке с Брюсовым, которому посылал свои стихи, статьи, рассказы.

На следующий год, в апреле, Гумилёв вернулся в Россию, чтобы пройти призывную комиссию. В России молодой поэт встретился с учителем — Брюсовым и возлюбленной — Анной Горенко. В июле он из Севастополя отправился в своё первое путешествие по Леванту и в конце июля вернулся в Париж. О том, как прошло путешествие, нет никаких сведений, кроме писем Брюсову.

Есть версия, что именно тогда Гумилёв впервые побывал в Африке, об этом также свидетельствует стихотворение «Эзбекие», написанное в 1917 году:

Однако хронологически это маловероятно.

В 1908 году Гумилёв издал сборник «Романтические цветы». На деньги, полученные за сборник, а также на скопленные средства родителей, он отправляется во второе путешествие.

Прибыл в Синоп, где 4 дня пришлось стоять на карантине, оттуда в Стамбул. После Турции Гумилёв посетил Грецию, затем отправился в Египет, где и посетил Эзбикие. В Каире у путешественника неожиданно кончились деньги, и он вынужден был поехать обратно. 29 ноября он вновь был в Петербурге.

Николай Гумилёв — не только поэт, но и один из крупнейших исследователей Африки. Он совершил несколько экспедиций по восточной и северо-восточной Африке и привёз в Музей антропологии и этнографии (Кунсткамеру) в Санкт-Петербурге богатейшую коллекцию.

Первая экспедиция в Абиссинию

Хотя Африка ещё с детства привлекала Гумилёва, решение отправиться туда пришло внезапно и 25 сентября он отправляется в Одессу, оттуда — в Джибути, затем в Абиссинию. Подробности этого путешествия неизвестны. Известно лишь, что он побывал в Аддис-Абебе на парадном приёме у негуса. Можно считать доказанными дружеские отношения взаимной симпатии, возникшие между молодым Гумилёвым и умудрённым опытом Менеликом II. В статье «Умер ли Менелик?» поэт обрисовал происходившие при троне смуты, как и раскрывает личное отношение к происходящему.

Между поездками

Три года между экспедициями были очень насыщенными в жизни поэта.

• В 1910 году вышел сборник «Жемчуга», 25 апреля того же года в Николаевской церкви села Никольская Слободка Гумилёв обвенчался с Анной Андреевной Горенко (Ахматовой).

• В 1911 году при активнейшем участии Н. Гумилёва был основан «Цех поэтов», в который, кроме Гумилёва, входили Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Сергей Городецкий, Кузьмина-Караваева, Зенкевич и др.

• В 1912 году заявил о появлении нового художественного течения — акмеизма. Поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета (изучал старофранцузскую поэзию)

• В этом же году был издан поэтический сборник «Чужое небо», в котором, в частности, были напечатаны первая, вторая и третья песнь поэмы «Открытие Америки».

• 1 октября того же года у Анны и Николая Гумилёвых родился сын Лев.

Вторая экспедиция в Абиссинию

Вторая экспедиция состоялась в 1913 году. Она была организована лучше и согласована с Академией наук. Сначала Гумилёв хотел пересечь данакильскую пустыню, изучить малоизвестные племена и попытаться их цивилизовать, но Академия отклонила этот маршрут как дорогостоящий, и поэт вынужден был предложить новый маршрут:

Вместе с Гумилёвым в качестве фотографа в Африку поехал его племянник Николай Сверчков.

Сначала Гумилёв отправился в Одессу, затем в Стамбул. В Турции поэт проявил симпатию и сочувствие к туркам, в отличие от большинства русских. Там же Гумилёв познакомился с турецким консулом Мозар-беем, ехавшим в Харар; путь они продолжили вместе. Из Стамбула они направились в Египет, оттуда — в Джибути. Путники должны были отправиться вглубь страны по железной дороге, но через 260 километров поезд остановился из-за того, что дожди размыли путь. Большая часть пассажиров вернулась, но Гумилёв, Сверчков и Мозар-бей выпросили у рабочих дрезину и проехали 80 километров повреждённого пути на ней. Приехав в Дире-Дауа, поэт нанял переводчика и отправился караваном в Харар.

В Харраре Гумилёв не без осложнений купил мулов, там же он познакомился с рас Тафари (тогда — губернатор Харара, впоследствии император Хайле Селассие I; приверженцы растафарианства считают его воплощением Господа — Джа). Поэт подарил будущему императору ящик вермута и сфотографировал его, его жену и сестру. В Хараре Гумилёв начал собирать свою коллекцию.

Из Харара путь лежал через малоизученные земли галла в селение Шейх-Гуссейн. По пути пришлось переправляться через быстроводную реку Уаби, где Николая Сверчкова чуть не утащил крокодил. Вскоре начались проблемы с провизией. Гумилёв вынужден был охотиться для добычи пропитания. Когда цель была достигнута, вождь и духовный наставник Шейх-Гуссейна Аба Муда прислал экспедиции провизию и тепло принял её. Вот как описал пророка Гумилёв:

Там Гумилёву показали гробницу святого Шейх-Гуссейна, в честь которого и был назван город. Там была пещера, из которой, по преданию, не мог выбраться грешник:

Гумилёв пролез туда и благополучно вернулся.

Записав житие Шейх-Гуссейна, экспедиция двинулась в город Гинир. Пополнив коллекцию и набрав в Гинире воды, путешественники пошли на запад, в тяжелейший путь к деревне Матакуа.

Дальнейшая судьба экспедиции неизвестна, африканский дневник Гумилёва прерывается на слове «Дорога…» 26 июля. По некоторым данным, 11 августа измученная экспедиция дошла в долину Дера, где Гумилёв остановился в доме родителей некоего Х. Мариам. Он лечил хозяйку от малярии, освободил наказанного раба, и родители назвали в честь него родившегося сына. Однако в рассказе абиссинца есть хронологические неточности. Как бы то ни было, Гумилёв благополучно добрался до Харара и в середине августа уже был в Джибути, но из-за финансовых трудностей застрял там на три недели. В Россию он вернулся 1 сентября.

Первая мировая война

Начало 1914 года было тяжёлым для поэта: перестал существовать цех, возникли сложности в отношениях с Ахматовой, наскучила богемная жизнь, которую он вёл, вернувшись из Африки.

После начала Первой мировой войны в начале августа 1914 г. Н. С. Гумилёв записался добровольцем в армию. Вместе с Николаем на войну (по призыву) ушёл и его брат Дмитрий Гумилёв, который был контужен в бою и умер в 1922 году.

Примечательно, что хотя почти все поэты того времени слагали или патриотические, или военные стихи, в боевых действиях добровольцами участвовали лишь двое: Гумилёв и Бенедикт Лившиц.

Гумилёв был зачислен вольноопределяющимся в Лейб-Гвардии Уланский Ея Величества полк. В сентябре и октябре 1914 года проходили учения и подготовка. Уже в ноябре полк был переброшен в Южную Польшу. 19 ноября состоялось первое сражение. За ночную разведку перед сражением, Приказом по Гвардейскому кавалерийскому корпусу от 5 декабря 1915 года № 148б награждён Георгиевским крестом 3-й степени № 108868.

В конце февраля в результате непрерывных боевых действий и разъездов Гумилёв заболел простудой:

Месяц поэт лечился в Петрограде, потом вновь был возвращён на фронт.

В 1915 году, с апреля по июнь, хотя активных боевых действий не велось, Гумилёв почти ежедневно участвовал в разведывательных разъездах.

В 1915 году Николай Гумилёв воевал на Западной Украине (Волынь). Здесь он прошёл самые тяжкие военные испытания, получил Георгиевский крест, которым очень гордился. На это Анна Ахматова откликнулась несколько скептически:

Долетают редко вести К нашему крыльцу. Подарили белый крестик Твоему отцу.

Так она писала маленькому сыну Льву.

6 июля началась масштабная атака противника. Была поставлена задача удерживать позиции до подхода пехоты, операция была проведена успешно, причём было спасено несколько пулемётов, один из которых нёс Гумилёв. За это 13 января 1915 года приказом по Гвардейскому кавалерийскому корпусу от 24 декабря 1914 года № 30, он был награждён Георгиевским крестом 4-й степени № 134060; переименован в ефрейтора, а 15 января произведён в унтер-офицеры.

В сентябре поэт героем вернулся в Россию, а 28 марта 1916 года приказом Главнокомандующего Западным фронтом № 3332 произведён в прапорщики с переводом в 5-й Гусарский Александрийский полк. Используя эту передышку, Гумилёв вёл активную литературную деятельность.

В апреле 1916 года, поэт прибыл в гусарский полк, стоявший возле Двинска. В мае Гумилёв вновь был эвакуирован в Петроград. Описанная в «Записках кавалериста» ночная скачка в жару стоила ему воспаления лёгких. Когда лечение почти закончилось, Гумилёв без спроса вышел на мороз, в результате чего болезнь вновь обострилась. Врачи рекомендовали ему лечиться на юге. Гумилёв уехал в Ялту. Однако на этом военная жизнь поэта не закончилась. 8 июля 1916 года он вновь уехал на фронт, вновь не надолго. 17 августа приказом по полку № 240 Гумилёв был командирован в Николаевское кавалерийское училище, потом вновь переведён на фронт и оставался в окопах вплоть до января 1917 года.

В 1917 году Гумилёв решил перевестись на Салоникский фронт и отправился в русский экспедиционный корпус в Париж. Во Францию он поехал северным маршрутом — через Швецию, Норвегию и Англию. В Лондоне Гумилёв задержался на месяц, где встречался с местными поэтами: Гилбертом Честертоном, Борисом Анрепом и др. Англию Гумилёв покинул в отличном настроении: бумага и типографские расходы оказались там гораздо дешевле, и «Гиперборей» он мог печатать там.

Прибыв в Париж, проходил службу в качестве адъютанта при комиссаре Временного правительства, где подружился с художниками М. Ф. Ларионовым и Н. С. Гончаровой.

В Париже поэт влюбился в полурусскую-полуфранцуженку Елену Кароловну дю Буше, дочь известного хирурга. Посвятил ей стихотворный сборник «К Синей звезде», вершину любовной лирики поэта. Вскоре Гумилёв перешёл в 3-ю бригаду. Однако разложение армии чувствовалось и там. Вскоре 1-я и 2-я бригада подняли мятеж. Он был подавлен, многих солдат депортировали в Петроград, оставшихся объединили в одну особую бригаду.

22 января 1918 года Анреп устроил его в шифровальный отдел Русского правительственного комитета. Там Гумилёв работал два месяца. Однако чиновничья работа не устраивала его, и вскоре поэт вернулся в Россию.

5 августа 1918 года состоялся развод с Анной Ахматовой. Отношения между поэтами разладились давно, но развестись с правом вновь вступить в брак до революции было невозможно.

В 1919 году женился на Анне Николаевне Энгельгардт, дочери историка и литературоведа Н. А. Энгельгардта, этот брак также оказался неудачным.

В 1920 году был учреждён Петроградский отдел Всероссийского Союза писателей, туда вошёл и Гумилёв. Формально главой Союза был избран Блок, однако фактически Союзом управляла «более чем пробольшевистски» настроенная группа поэтов во главе с Павлович. Под предлогом того, что в выборах председателя не было достигнуто кворума, были назначены перевыборы. Лагерь Павлович, считая, что это простая формальность, согласился, однако на перевыборах была неожиданно назначена кандидатура Гумилёва, который и победил.

Близкое участие в делах отдела принимал Горький. Когда возник горьковский план «История культуры в картинах», Гумилёв поддержал эти начинания. Его «Отравленная туника» пришлась как нельзя более кстати. Кроме того, Гумилёв дал секции пьесы «Гондла», «Охота на носорога» и «Красота Морни». Судьба последней печальна: полный её текст не сохранился.

Живя в Советской России, Николай Гумилёв не скрывал своих религиозных и политических взглядов — он открыто крестился на храмы, заявлял о своих воззрениях. Так, на одном из поэтических вечеров он на вопрос из зала — «каковы ваши политические убеждения?» ответил — «я убеждённый монархист».

Арест и гибель

3 августа 1921 года Николай был арестован по подозрению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Несколько дней Михаил Лозинский и Николай Оцуп пытались выручить друга, но, несмотря на это, вскоре поэт был расстрелян.

24 августа вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников «Таганцевского заговора» (всего 61 человек), опубликованное 1 сентября с указанием на то, что приговор уже приведён в исполнение. Дата, место расстрела и захоронения неизвестны. Распространены следующие версии:

• Бернгардовка (долина реки Лубьи) около Всеволожска. Мост через реку Лубья, на берегу установлен памятный крест.
• Район пристани «Лисий Нос», за пороховыми складами. Глухая местность недалеко от ж/д станции «Раздельная» (ныне Лисий Нос) ранее использовалась как место проведения казней по приговорам военно-полевых судов.
• Анна Ахматова считала, что место казни было на окраине города в стороне Пороховых.
• Ковалёвский лес, в районе арсенала Ржевского полигона, у изгиба реки Лубьи.

В 1992 году Гумилёв был реабилитирован.

Версии событий 1921 года

О причастности Гумилёва к заговору Таганцева есть три версии:

• Гумилёв участвовал в заговоре — официальная советская версия 1921—1986 годов, поддержаная некоторыми эмигрантами.
• Гумилёв не участвовал в заговоре — версия 1960-х годов, распространенная в СССР времён перестройки (1986—1991).
• Заговора не существовало вообще, он полностью был сфабрикован ЧК в связи с Кронштадским восстанием — современная версия.

Адреса в Санкт-Петербурге — Петрограде

• 1886 год, апрель — Кронштадт, дом Григорьевой по Екатерининской улице (ныне - Советская), 7
• 1886 год, июнь — Царское Село, Московская улица, 42, против Торгового переулка;
• 1890 год — Гумилёвы купили усадьбу по Николаевской железной дороге — Поповку;
• 1893 год, осень — Петербург, съёмная квартира 8 на 3-й Рождественской улице, 32 (в доме Шамина на углу Дегтярной и 3-й Рождественской улиц, ныне 3-й Советской);
• 1903 год, лето — Царское Село, съёмная квартира на углу Оранжерейной (Карла Маркса) и Средней (Коммунаров) улиц, в доме Полубояринова;
• 1914 год — Тучкова набережная, 20, кв. 29;
• 1918—1919 годы — Ивановская улица, 25, кв. 15;
• 1919—1920 годы — доходный дом — Преображенская улица, 5;
• 1920 — 3 августа 1921 года — ДИСК — проспект 25-го Октября, 15.

Творчество и литературный путь

Своё первое четверостишие про прекрасную Ниагару поэт написал в шесть лет. Писал стихи он и в гимназии, однако они были низкого качества (сам Николай Степанович не включил их ни в один свой сборник). Тем не менее, когда Гумилёв был на грани отчисления из гимназии, директор И. Ф. Анненский настоял на том, чтобы оставить ученика («Всё это правда, но ведь он пишет стихи»).

Первая публикация — 8 сентября 1902 года — стихотворение «Я в лес бежал из городов…» в газете «Тифлисский листок» за подписью «К. Гумилёв».

В 1905 году издал первый сборник стихов под названием «Путь конквистадоров» (конквистадор — устар. от конкистадор). Этот сборник удостоил отдельной рецензией Брюсов, в те времена бывший одним из авторитетнейших поэтов. Хотя рецензия не была хвалебной, мэтр завершил её словами «Предположим, что она [книга] только „путь“ нового конквистадора и что его победы и завоевания — впереди», именно после этого между Брюсовым и Гумилёвым завязывается переписка. Долгое время Гумилёв считал Брюсова своим учителем, брюсовские мотивы прослеживаются в многих его стихах (самый известный из них — «Скрипка», впрочем, Брюсову и посвящённый). Мэтр же долгое время покровительствовал молодому поэту и относился к нему, в отличие от большинства своих учеников, добро, почти по-отечески.

В Париже Брюсов рекомендовал Гумилёва таким знаменитым поэтам, как Мережковский, Гиппиус, Белый и др., однако мэтры так оскорбили молодого поэта, что он ещё долго боялся посещать знаменитостей. Правда в 1908 году поэт «отомстил» им, анонимно послав им стихотворение «Андрогин». Оно получило крайне благосклонный отзыв. Мережковский и Гиппиус высказали желание познакомиться с автором.

В Париже Гумилёв начал издавать свой журнал «Сириус». Кроме самого Гумилёва, публиковавшегося в журнале под разными псевдонимами, а также Анны Ахматовой, которая с иронией относилась к этому начинанию, в «Сириусе» печатались Александр Биск и несколько малоизвестных поэтов.

В 1908 году Гумилёв выпускает сборник «Романтические цветы», посвящённый Ахматовой (при переиздании посвящение снято). Именно этот сборник дал ему определённое литературное имя.

В 1910 году вышел сборник «Жемчуга», в которую как одна из частей были включены «Романтические цветы». В состав «Жемчугов» входит поэма «Капитаны», одно из известнейших произведений Николая Гумилёва. Сборник получил хвалебные отзывы В. Брюсова, В. Иванова, И. Анненского и других критиков, хотя её называли «ещё ученической книгой».

В это время символизм переживал кризис. Видя это, Гумилёв в 1911 году вместе со своим другом С. Городецким основал собственный кружок «Цех поэтов». Первоначально он не имел чёткой литературной направленности. На первом заседании, которое состоялось на квартире у Городецкого, были Пяст, А. А. Блок с женой, Ахматова и др. Блок писал об этом заседании:

В 1912 году было заявлено о создании нового литературного течения — акмеизма. Акмеизм провозглашал материальность, предметность тематики и образов, точность слова. Появление нового течения вызвала бурную реакцию, по большей части негативную.

В 1916 году вышел сборник «Колчан», в который вошли некоторые стихи на военную тему.

В 1918 году был издан сборник «Костёр», а также африканская поэма «Мик». Прототипом Луи, обезьяньего царя, послужил Лев Гумилёв. Время для выхода сказочной поэмы было неудачным, и она была встречена прохладно.

В 1921 году Николай Гумилёв опубликовал два сборника стихов. Первый — «Шатёр», написанный на основе впечатлений от путешествий по Африке. «Шатёр» должен был стать первой частью грандиозного проекта «учебник географии в стихах». В нём Гумилёв планировал описать в рифму всю обитаемую сушу. Второй — «Огненный столп», в который вошли такие значительные произведения, как «Слово», «Шестое чувство», «Мои читатели». Многие считают, что «Огненный столп» — вершинный сборник поэта.

Основные черты поэзии

Основные темы лирики Гумилёва — любовь, искусство, смерть, также присутствуют военные и «географические» стихи. В отличие от большинства поэтов, практически отсутствует политическая и патриотическая лирика.

Хотя размеры стихов Гумилёва крайне разнообразны, сам он считал что лучше всего у него получаются анапесты. Верлибр Гумилёв использовал редко и считал, что хотя тот и завоевал «право на гражданство в поэзии всех стран. Тем не менее совершенно очевидно, что верлибр должен использоваться чрезвычайно редко». Самый знаменитый верлибр Гумилёва — «Мои читатели».

Основные работы

Сборники стихов

• Путь конквистадоров (1905)
• Романтические цветы (посвящается Анне Андреевне Горенко), Париж (1908)
• Жемчуга (1910)
• Чужое небо (1912)
• Колчан (1916)
• Костёр (1918)
• Фарфоровый павильон (1918)
• Шатёр (1921)
• Огненный столп (1921)
• К Синей звезде (1923)

Пьесы

• Дон Жуан в Египте (1912)
• Игра (1913, опубликована 1916)
• Актеон (1913)
• Гондла (1917)
• Дитя Аллаха (1918)
• Отравленная туника (1918, опубликована 1952)
• Дерево превращений (1918, опубликована 1989)
• Охота на носорога (1920, опубликована 1987)

Драматические сцены и фрагменты

• Ахилл и Одиссей (1908)
• Зелёный тюльпан
• Красота Морни (1919, опубликована 1984)

Проза

• [Записки кавалериста (1914—1915)]
• Чёрный генерал (1917)
• Весёлые братья
• Африканский дневник
• Вверх по Нилу
• Карты
• Девкалион
• Тень от пальмы (1909—1916)

Поэмы

• Мик (1918)

Переводы

• Теофиль Готье «Эмали и камеи» (1914)
• Роберт Браунинг «Пиппа проходит» (1914)
• Альбер Самен «Полифем»
• Уильям Шекспир «Фальстаф» (1921)

Издания

• Гумилёв Н.С. Стихотворения и поэмы. — Л.: Сов. писатель, 1988. — 632 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье.)
• Гумилёв Н.С. Избранное. — М.: Сов. Россия, 1989. — 469 с.
• Гумилёв Н.С. Письма о русской поэзии / Сост. Г.М. Фридлендер (при участии Р.Д. Тименчика); Подгот. текста и коммент. Р.Д. Тименчика. — М.: Современник, 1990. — 383 с.

Влияние на литературу

Упорная и вдохновенная деятельность Гумилёва по созданию формализованных «школ поэтического мастерства» (три «Цеха поэтов», «Студия живого слова» и др.), к которой скептически относились многие современники, оказалась весьма плодотворной. Его ученики — Георгий Адамович, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Николай Оцуп, Всеволод Рождественский, Николай Тихонов и другие — стали заметными творческими индивидуальностями. Созданный им акмеизм, привлёкший такие крупнейшие таланты эпохи, как Анна Ахматова и Осип Мандельштам, стал вполне жизнеспособным творческим методом. Значительным было влияние Гумилёва и на эмигрантскую, и (как через Тихонова, так и непосредственно) на советскую поэзию (в последнем случае — несмотря на полузапретность его имени, а во многом и благодаря этому обстоятельству).

• На протяжении всей жизни Гумилёв определял свой внутренний возраст как 13 лет, возраст А. Ахматовой — 15, а возраст своей второй жены — 9 лет.
• В 1907 году, когда поэта призвали в армию, он не прошёл медицинскую комиссию из-за косоглазия, мешающего стрельбе, однако в 1914 году его признали годным: в первый раз он стрелял с правого плеча, а во второй раз сменил его на левое.
• «Деревянный с длинным носом» — так охарактеризовал Гумилёва А. Н. Толстой.

Песни на его стихи

• В репертуаре А. Н. Вертинского есть песня «Китайская акварель», стихи которой принадлежат Н. С. Гумилёву.
• В репертуаре группы Мельница есть песни «Змей», «Ольга», стихи которых принадлежат Н. С. Гумилёву.
• В репертуаре Елены Камбуровой есть песни на некоторые стихи Н. С. Гумилёва (например, «Волшебная скрипка»).
• В репертуаре Канцлера Ги есть песня «Любовь» на стихотворение Н. С. Гумилёва.
• В репертуаре группы Квартал есть песня «Сада-Якко», стихи которой принадлежат Гумилёву.
• В репертуаре группы Маленькие трагедии есть песня «Дорога» на одноимённое стихотворение Гумилёва.
• В репертуаре группы Who Dies In Siberian Slush есть песня «Завещание Гумилёва»

Семья

• Анна Ахматова (11 (23) июня 1889 — 5 марта 1966) — первая жена;
• Анна Николаевна Энгельгардт (1895 — апрель 1942) — вторая жена;

• Лев Гумилёв (1 октября 1912 — 15 июня 1992) — сын Николая Гумилёва и Анны Ахматовой;
• Орест Николаевич Высотский (26 октября 1913, Москва — 1 сентября 1992) — сын Николая Гумилёва и Ольги Николаевны Высотской (18 декабря 1885, Москва — 18 января 1966, Тирасполь);
• Елена Гумилёва (14 апреля 1919, Петербург — 25 июля 1942, Ленинград) — дочь Николая Гумилёва и Анны Энгельгардт.

• Анна Иванова Гумилёва — мать Гумилёва (4 июня 1854 — 24 декабря 1922)
• Степан Яковлевич Гумилёв — отец Гумилёва (28 июля 1836 — 6 февраля 1910)

Судьба близких Гумилёва сложилась по-разному: Ахматову и Льва Гумилёва ждала долгая жизнь, всероссийская и мировая слава. Анна Энгельгардт и Елена Гумилёва погибли от голода в блокадном Ленинграде. Анна Ивановна умерла на год позже Гумилёва, так и не поверив в смерть сына.

Елена и Лев Гумилёвы не оставили детей и единственные потомки поэта — две дочери и один сын Ореста Высотского. Сейчас живы старшая дочь Высотского Ия, у неё есть дочь и внучка, а также три дочери Ларисы Высотской, её младшей сестры, погибшей в 1999 году.

Николай Гумилев глазами сына Белый Андрей

Анна Гумилева{82} Николай Степанович Гумилев

Анна Гумилева {82}

Николай Степанович Гумилев

Далекой младости далекие мечты,

Слетитесь вновь ко мне знакомой вереницей

И разверните вновь страницу за страницей

Забытой повести листы.

Будучи замужем за старшим братом поэта, Дмитрием Степановичем, я прожила в семье Гумилевых двенадцать лет. Жила я в дорогой мне семье моего мужа с моей свекровью Анной Ивановной Гумилевой, рожденной Львовой, с золовкой Александрой Степановной Гумилевой, по мужу Сверчковой, с ее детьми Колей и Марией и один год - с деверем, Степаном Яковлевичем Гумилевым.

Мои воспоминания не являются литературным произведением, я просто хочу рассказать все, что знаю о поэте и его семье. Главное, конечно, о нем, о яркой, незаурядной и интересной личности, какой был Н. С. Гумилев.

Впервые я познакомилась с поэтом в 1909 году. Я поехала с моим отцом в Царское Село представиться семье моего жениха {83} . Вышел ко мне молодой человек 22-х лет {84} , высокий, худощавый, очень гибкий, приветливый, с крупными чертами лица, с большими светло-синими, немного косившими глазами, с продолговатым овалом лица, с красивыми шатеновыми гладко причесанными волосами, с чуть-чуть иронической улыбкой, необыкновенно тонкими красивыми белыми руками {85} . Походка у него была мягкая и корпус он держал чуть согнувши вперед. Одет он был элегантно.

От моего жениха я много слышала о Коле, и мне интересно было с ним познакомиться. Я внимательно за ним наблюдала. Он держал себя скромно, но по всему было видно, что этот молодой человек себе на уме. Он был уже принят тогда в «Общество ревнителей художественного слова» и стал сотрудником журнала «Аполлон» {86} .

Но прежде чем подробно говорить о Н. С. Гумилеве, хочу хотя бы вкратце сказать о его семье. Дедушка поэта, Яков Степанович Гумилев, был уроженец Рязанской губернии, владелец небольшого имения, в котором он и хозяйничал. Скончался он, оставив жену с шестью малолетними детьми. Степан Яковлевич, отец поэта, был старшим сыном в этой многочисленной семье. Он окончил с отличием гимназию в Рязани и поступил в московский университет на медицинский факультет. Обладая большими способностями и к тому же сильным характером и упорством, он скоро добился стипендии. Чтобы обеспечить существование семьи, он давал уроки, пересылая заработанные деньги матери. По окончании университета С. Я. поступил в морское ведомство и как морской доктор совершал не раз кругосветные плавания. О своих переживаниях в путешествиях и сопряженных с ними приключениях он часто рассказывал, и думаю, что это оказало большое влияние на пылкую фантазию будущего поэта. Будучи совсем молодым, С. Я. женился на болезненной девушке, которая скоро скончалась, оставив ему трехлетнюю девочку Александру. Вторым браком С. Я. женился на сестре адмирала Л. И. Львова, Анне Ивановне Львовой. Хотя разница лет была и большая - С. Я. было 45 лет, а А. И. 22 года, - но брак был счастливый. После свадьбы молодые поселились в Кронштадте. Позднее, когда С. Я. вышел в отставку, семья Гумилевых переехала в Царское Село, где Коля и его брат провели свое раннее детство.

Анна Ивановна, мать поэта, была родом из старинной дворянской семьи. Родители ее были богатые помещики. Свое детство, юность и молодость А. И. провела в родовом гнезде Слепневе Тверской губ. А. И. была хороша собой - высокого роста, худощавая, с красивым овалом лица, правильными чертами и большими добрыми глазами; очень хорошо воспитанная и очень начитанная. Характера приятного; всегда всем довольная, уравновешенная, спокойная. Спокойствие и выдержанность перешли и к сыновьям, в особенности к Коле. Вскоре после выхода замуж А. И. почувствовала себя матерью, и ожидание ребенка преисполнило ее чувством радости. Ее мечтой было иметь первым ребенком сына, а потом девочку. Желание ее наполовину исполнилось, родился сын Димитрий. Через полтора года Бог дал ей и второго ребенка. Мечтая о девочке, А. И. приготовила все приданое для малютки в розовых тонах, но на этот раз ее ожидание было обмануто - родился второй сын Николай, будущий поэт.

Николай Степанович Гумилев родился в Кронштадте 3 апреля 1886 года, в сильно бурную ночь, и по семейным рассказам старая нянька предсказала: «У Колечки будет бурная жизнь». Ребенком Коля был вялый, тихий, задумчивый, но физически здоровый. С раннего детства любил слушать сказки. Все дети были сильно привязаны к матери. Когда сыновья были маленькими, А. И. им много читала и рассказывала не только сказки, но и более серьезные вещи исторического содержания, а также и из Священной Истории. Помню, что Коля как-то сказал: «Как осторожно надо подходить к ребенку! Как сильны и неизгладимы бывают впечатления в детстве! Как сильно меня потрясло, когда я впервые услышал о страданиях Спасителя». Дети воспитывались в строгих принципах православной религии. Мать часто заходила с ними в часовню поставить свечку, что нравилось Коле. С детства он был религиозным и таким же остался до конца своих дней - глубоко верующим христианином. Коля любил зайти в церковь, поставить свечку и иногда долго молился перед иконой Спасителя. Но по характеру он был скрытный и не любил об этом говорить. По натуре своей Коля был добрый, щедрый, но застенчивый, не любил высказывать свои чувства и старался всегда скрывать свои хорошие поступки. Например. В дом Гумилевых многие годы приходила старушка из богадельни, так называемая «тетенька Евгения Ивановна», хотя тетей она им и не приходилась. Приходила она обыкновенно по воскресеньям к 9 ч. утра и оставалась до 7 ч. вечера, а часто и ночевать. Коля уже за неделю прятал для нее конфеты, пряники и всякие сладости, и когда Е. И. приходила, он, крадучись, не видит ли кто-нибудь, давал ей и краснел, когда старушка его целовала и благодарила. Чтобы занять старушку, Коля играл с ней в лото и домино, чего он очень не любил. В детстве и в ранней юности он избегал общества товарищей. Предпочитал играть с братом, преимущественно в военные игры и в индейцев. В играх он стремился властвовать: всегда выбирал себе роль вождя. Старший брат был более покладистого характера и не протестовал, но предсказывал, что не все будут ему так подчиняться, на что Коля отвечал: «А я упорный, я заставлю».

Впоследствии, в своей взрослой жизни, поэт тоже не любил подчиняться. В его характере была даже известная доля заносчивости, что вызвало две-три дуэли {87} , о которых он нам, смеясь, рассказывал: «Я вызван был на поединок - Под звоны бубнов и литавр».

Хотя братья и были разного характера, но они были очень дружны, что все же не мешало им иногда подтрунивать друг над другом. Когда старшему брату было десять лет, а младшему восемь, старший брат вырос из своего пальто и мать решила передать его Коле. Брат хотел подразнить Колю: пошел к нему в комнату и, бросив пальто, небрежно сказал: «На, возьми, носи мои обноски!» Возмущенный Коля сильно обиделся на брата, отбросил пальто, и никакие уговоры матери не могли заставить Колю его носить. Даже самых пустяшных обид Коля долго не мог и не хотел забывать. Прошло много лет. Мужу не понравился галстук, который я ему подарила, и он посоветовал мне предложить его Коле, который любит такой цвет. Я пошла к нему и чистосердечно рассказала, что галстук куплен был для мужа, но раз цвет ему не нравится, не хочет ли Коля его взять? Но Коля очень любезно, с улыбочкой, мне ответил: «Спасибо, Аня, но я не люблю носить обноски брата». Другой пример. Коля дал мне прочесть свое стихотворение, а я была в саду около дома. Села, читаю. В это время пришла племянница десяти лет и попросила поиграть с ней в мячик. Я встала и аккуратно положила листочек, где было написано стихотворение, на скамейку. Не прошло и двадцати минут, как пошел вдруг сильный дождь. Мы быстро вбежали в дом, а листочек я забыла на скамейке. Дождь прошел. Коля вышел в сад и - о, ужас! - видит продукт своего творчества промокшим от дождя. Он так обиделся за такое пренебрежение, что сказал: «Вам никогда не посвящу ни одного стихотворения, даже ни одной строчки». Слово это, увы, сдержал.

Учиться Коля начал рано. Первоначальное обучение получил дома. С шестилетнего возраста он прислушивался к учению на уроках брата. В семь лет уже читал и писал. С восьмилетнего возраста стал писать рассказы и стихи. Помню, А. И. многие из них сохраняла, держа в отдельной шкатулке, обвязанной бантиком.

Зимою семья жила в Царском Селе, а летом уезжала в имение Березки Рязанской губ., купленное С. Я., чтобы дети могли летом пользоваться полной свободой, набирая сил и здоровья на просторе. Там мальчики много охотились, купались.

Когда семья жила в Петербурге, мальчики посещали гимназию Гуревича, которую поэт очень не любил. Будучи уже взрослым, он говорил, что одна эта Литовская улица, где находилась гимназия, наводила на него бесконечную тоску. Все ему там не нравилось. И был очень рад, когда ему пришлось покинуть стены «нудной» гимназии.

Тогда С. Я. решил ехать всей семьей в Тифлис и пробыть там некоторое время. Семья Гумилевых прожила в Тифлисе три года. В 1900 году мальчики поступили во 2-ю тифлисскую гимназию, но отцу не нравился дух этой гимназии, и мальчики были переведены в 1-ю тифлисскую гимназию. В Тифлисе Коля стал более общительным, полюбил товарищей. По его словам, они были «пылкие, дикие», и это ему было по душе. Полюбил он и Кавказ. Его природа оставила в Коле неизгладимое впечатление. Часами он мог гулять в горах. Часто опаздывал к обеду, что вызывало сильное негодование отца, который любил порядок и строго соблюдал часы трапезы. Однажды, когда Коля поздно пришел к обеду, отец, увидя его торжествующее лицо, не сделав обычного замечания, спросил, что с ним. Коля весело подал отцу «Тифлисский листок», где было напечатано его стихотворение - «Я в лес бежал из городов». Коля был горд, что попал в печать. Тогда ему было шестнадцать лет.

В 1903 году семья вернулась в Царское Село. Здесь мальчики поступили в царскосельскую классическую гимназию. Директором ее был известный поэт Иннокентий Федорович Анненский. В первый же год Анненский обратил внимание на литературные способности Коли. Анненский имел на него большое влияние, и Коля как поэт многим ему обязан. Помню, Коля рассказывал, как однажды директор вызвал его к себе. Он был тогда совсем юный. Идя к директору, сильно волновался, но директор встретил его очень ласково, похвалил его сочинения и сказал, что именно в этой области он должен серьезно работать. В своем стихотворении «Памяти Анненского» Коля упоминает об этой знаменательной встрече:

…Я помню дни: я робкий, торопливый

Входил в высокий кабинет,

Где ждал меня спокойный и учтивый,

Слегка седеющий поэт.

Десяток фраз пленительных и странных

Как бы случайно уроня,

Он вбрасывал в пространства безымянных

Мечтаний - слабого меня.

Но в гимназии Коля хорошо учился только по словесности, а вообще - плохо {88} . По математике шел очень слабо.

Когда мальчики подросли, С. Я. продал свое имение Березки и купил небольшое имение Поповка - под самым Петербургом, чтобы мальчики не только на лето, но и на все праздники приезжали в деревню набирать здоровья. Оба брата были сильно привязаны к дому, любили свой домашний очаг, и их всегда тянуло домой. Старший после окончания классической царскосельской гимназии по желанию отца поступил в Морской корпус, в гардемаринские классы, был одно лето в плавании, но так тосковал, что раньше времени вернулся домой. А поэт по настоянию отца должен был поступить в университет. Коля захотел поехать в Париж и там поступил в Сорбонну. Но и он тоже сильно тосковал по дому и хотел даже вернуться, но отец не разрешил. В Сорбонне Коля слушал лекции по французской литературе, но больше всего занимался своим любимым творчеством и даже издавал небольшой журнал, где печатал свои стихи под псевдонимом {89} . В Париже он начал мечтать о путешествиях, особенно его тянуло в Африку, в страну, где в полночь

…непроглядная темень,

Только река от луны блестит,

А за рекой неизвестное племя,

Зажигая костры, шумит.

Об этой своей мечте хоть недолго пожить «между берегом буйного Красного моря и Суданским таинственным лесом» поэт написал отцу, но отец категорически заявил, что ни денег, ни его благословения на такое (по тем временам) «экстравагантное путешествие» он не получит до окончания университета. Тем не менее Коля, невзирая ни на что, в 1907 году пустился в путь, сэкономив необходимые средства из ежемесячной родительской получки. Впоследствии поэт с восторгом рассказывал обо всем виденном: как он ночевал в трюме парохода вместе с пилигримами, как разделял с ними их скудную трапезу, как был арестован в Трувилле за попытку пробраться на пароход и проехать «зайцем». От родителей это путешествие скрывалось, и они узнали о нем лишь постфактум. Поэт заранее написал письма родителям, и его друзья аккуратно каждые десять дней отправляли их из Парижа. После экзотического путешествия Петербург навел на поэта тоску. Он только и мечтал опять уехать в страну, где «Каналы, каналы, каналы, - Что несутся вдоль каменных стен, - Орошая Дамьетские скалы - Розоватыми брызгами пен» (Египет).

Вернувшись в 1908 году в Россию, Коля нашел С. Я. тяжело больным ревматизмом. Отец уже не выходил из кабинета, сидя в большом кресле. А. И. неотлучно находилась при муже, и войти в кабинет отца можно было только с его разрешения. В Петербурге Коля тогда весь отдался своему творчеству. Он сблизился с многими поэтами и совершенно забросил занятия в университете. Это вызвало сильное недовольство отца, который упорно требовал, чтобы он закончил университет, и этот спор обычно кончался тем, что Коля обнимал отца, обещая серьезно взяться за занятия и окончить университет. Отец не особенно этому верил и был прав: своего обещания Коля так и не сдержал.

Будучи от природы очень наблюдательным, Коля всегда подмечал у каждого слабые стороны, которые сейчас же высмеивал. Он вообще любил поддразнивать и грешным делом насмехаться, но добродушно. Помню, пришел однажды товарищ, окончивший университет, и все старался, чтобы мы обратили внимание на его университетский значок. Коля это заметил и сказал: «Володя, подвесь лучше твой значок на лоб, по крайней мере не надо будет тебе вертеться, чтобы его видели. Тогда всем ясно будет, что ты человек науки!»

Подсмеивался он и над племянником, который ходил в царскосельскую гимназию как в университет, когда вздумается. Способности дедушки-художника Сверчкова, видимо, перешли к внуку, и племянник днями и часами рисовал в ущерб учению. Подсмеивался и над матерью, добродушно, конечно, что она любила подчас читать Марлита, но как только замечал, что мать обижается, сейчас же подбегал и целовал ее. Его маленькая, двенадцатилетняя племянница как-то сказала, что прочла какую-то книгу, и добавила: «Я ее взяла, потому что там хорошая печать». Коля сейчас же подхватил: «Ты, я вижу, выбираешь и читаешь книги по печати, а не по содержанию». Иногда он даже слишком приставал к ней, и она объявила, что боится «при дяде Коле рот открыть». Тоже искал случая высмеять сестру по отцу, Александру Степановну Гумилеву, по мужу Сверчкову. У нее была маленькая собачка Лэди, и она сильно оберегала собачку от «искушения» и зорко за нею следила. Как-то раз, спасая собачку (так выразился Коля), сестра упала и сильно повредила ногу. Доктор, лечивший ее, сказал: «Из-за собачки не стоило рисковать ногами». На это Коля, как бы волнуясь, заявил: «Помилуйте, доктор! Ведь это же Лэди! Сестра, наверное, была бы менее экспансивна и вряд ли чем-нибудь рискнула, если бы кому-нибудь из нас грозила такая же опасность».

Ранней весной 1910 года С. Я. скончался. После его смерти жизнь в семье Гумилевых сильно изменилась даже внешне. Отцовский кабинет перешел Коле, и он в нем все переставил по-своему. Как часто добрые по существу люди бывают подчас неделикатны и даже эгоистичны! Помню, не прошло и семи дней, как пришла ко мне в комнату расстроенная А. И. и жаловалась на Колину нечуткость. «Не успели отца похоронить, - говорила она, - как Коля стал устраиваться в его кабинете. Я его прошу подождать хоть две недели, мне же это слишком тяжело! А он мне отвечает: я тебя, мамочка, понимаю, но не могу же я постоянно работать в гостиной, где мне мешают. Дмитрий и Аня так часто и надолго приезжают, что мне всегда приходится уступать им свой кабинет». Без ведома А. И. я сейчас же пошла убеждать Колю повременить, но мои доводы на него не подействовали, он только посмеялся над моей сантиментальностью.

В дом влилось много чуждого элемента. Весною 25 апреля этого же года поэт женился на Анне Андреевне Горенко (Ахматовой). Свадьбу отпраздновали спокойно и тихо ввиду траура в семье. В этом году Коля осенью поехал в Абиссинию, побывал в самых малодоступных ее местах. В тропических лесах охотился на слонов, в горах со своим абиссинцем ходил на леопарда. Много рассказывал, заражая своими интересными впечатлениями племянника, так называемого Колю-маленького (Сверчкова), юношу 17-ти лет, который объявил, что тоже хочет

…бродить по таким же дорогам,

Видеть вечером звезды, как крупный горох,

Выбегать на холмы за козлом длиннорогим,

На ночлег зарываться в седеющий мох…

Коля-поэт обещал любимому племяннику в следующее путешествие взять его с собой, что и исполнил. Жена осталась дома. Из Абиссинии Коля навез много всяких абиссинских мелочей.

В семье Гумилевых очутились две Анны Андреевны. Я - блондинка, Анна Андреевна Ахматова - брюнетка. А. А. Ахматова была высокая, стройная, тоненькая и очень гибкая, с большими синими, грустными глазами, со смуглым цветом лица. Она держалась в стороне от семьи {90} . Поздно вставала, являлась к завтраку около часа, последняя, и, войдя в столовую, говорила: «Здравствуйте все!» За столом большею частью была отсутствующей, потом исчезала в свою комнату, вечерами либо писала у себя, либо уезжала в Петербург. Те вечера, когда Коля бывал дома, он часто сидел с нами, читал свои произведения, а иногда много рассказывал, что всегда было очень интересно. Коля великолепно знал древнюю историю и, рассказывая что-нибудь, всегда приводил из нее примеры. Памятно мне любимое большое мягкое кресло поэта, доставшееся ему от покойного отца. Сидя в нем, он писал свои стихи. Творить Коля любил по ночам, и часто мы с мужем - комната была рядом с его кабинетом - слышали равномерные шаги за дверью и чтение вполголоса. Мы переглядывались, и муж говорил: «Опять наш Коля улетел в свой волшебный мир».

В домашней обстановке Коля всегда был приветлив. За обедом всегда что-нибудь рассказывал и был оживленный. Когда приходили юные поэты и читали ему свои стихи, Коля внимательно слушал; когда критиковал - тут же пояснял, что плохо, что хорошо и почему то или другое неправильно. Замечания он делал в очень мягкой форме, что мне в нем нравилось. Когда ему что-нибудь нравилось, он говорил: «Это хорошо, легко запоминается» и сейчас же повторял наизусть. Коля и в семье был строг к чистоте языка. Однажды я, придя из театра и восхищаясь пьесой, сказала: «Это было страшно интересно!». Коля немедленно напал на меня и долго пояснял, что так сказать нельзя, что слово «страшно» тут совершенно неуместно. И я это запомнила на всю жизнь.

Когда по вечерам вся семья оставалась дома, после обеда мать любила брать сыновей под руку и ходить взад и вперед по гостиной; тут сыновья очень трогательно оспаривали друг у друга, кто возьмет мамочку под руку, а кто обнимет. Обычно после долгого торга мать, улыбаясь, сама разрешала спор - одного возьмет под руку, а другого обнимет, и все трое маршировали по комнате, весело разговаривая. Но редко приходилось нам проводить вечера «уютным кустиком», как говорил Коля; обыкновенно кто-нибудь нарушал нашу семейную идиллию.

В начале 1911 года Анна Ивановна купила дом в Царском Селе на Малой ул., 15. Она видела, что слишком много денег тратится зря. Купила прелестный двухэтажный дом и тут же небольшой, тоже двухэтажный, флигель с садиком и хорошеньким двориком. А. И. с падчерицей и внуками занимали верхний этаж, поэт с женой и я с мужем - внизу. Тут же внизу находились столовая, гостиная и библиотека. После своего второго путешествия в Африку Коля внес в дом много экзотики, которая ему всегда нравилась. Свои комнаты он отделал по своему вкусу и очень оригинально.

Вспоминается мне наша чудная библиотека, между гостиной и Колиной комнатой. В библиотеке вдоль стен были устроены полки, снизу доверху наполненные книгами. В библиотеке во время чтения было принято говорить шепотом. Для поэта библиотека была святая святых, и он не раз повторял, что надо держать себя в ней как в настоящей библиотеке. Посредине находился большой круглый стол, за которым читающие чинно сидели.

С годами Коля стал очень общительным. Имел много товарищей и друзей. Дружил с И. Ф. Анненским, Вячеславом Ивановым и многими другими. Часто бывали Городецкий и Блок. Дом Гумилевых был очень гостеприимный, хлебосольный и радушный. Хозяева были рады всякому гостю, в которых не было недостатка везде, где бы Гумилевы ни жили. Я очень любила, когда поэт устраивал литературные вечера. Вспоминаю один эпизод. Однажды один молодой поэт читал с жаром и увлечением свою поэму. Царила полная тишина. Вдруг раздался равномерный, громкий храп. Смущенный и обиженный, поэт прервал чтение. Все переглянулись. Коля встал. Окинул взором всех слушателей и видит, все сидят чинно, улыбаются, переглядываются и ищут храпящего гостя. Каково же было наше удивление, когда виновником храпа оказалась собака Молли, бульдог, любимица Анны Ахматовой. Все много смеялись и долгое время дразнили молодого чтеца, называя его Молли.

В 1911 году у Анны Ахматовой и Коли родился сын Лев {91} . Никогда не забуду счастливого лица Анны Ивановны, когда она нам объявила радостное событие в семье - рождение внука. Маленький Левушка был радостью Коли. Он искренне любил детей и всегда мечтал о большой семье. Бабушка Анна Ивановна была счастлива, и внук с первого дня был всецело предоставлен ей. Она его выходила, вырастила и воспитала. Коля был нежным и заботливым отцом. Всегда, придя домой, он прежде всего поднимался наверх, в детскую, и возился с младенцем.

Но мятежную натуру поэта патриархальная спокойная семейная обстановка надолго удовлетворить не могла. Он задумал путешествие в Италию. Но всегда его что-то задерживало: осенью этого же года он основал с Сергеем Городецким Цех Поэтов. Только весною 1912 года ему удалось исполнить свою мечту и поехать в Италию. Он давно хотел побывать в Венеции и воочию увидеть красоту этого города, где

Лев на колонне, и ярко

Львиные очи горят,

Держит Евангелье Марка,

Как серафимы крылат.

Коля посетил несколько городов Италии {92} . Говорил он об Италии с таким жаром, что забывал весь мир и требовал, чтобы мы с мужем обязательно поехали в Рим, где

Волчица с пастью кровавой

Лик Мадонн вдохновенный

И храм Святого Петра,

что мы и исполнили - через несколько месяцев муж взял отпуск, и мы поехали в Италию.

В жизни Коли было много увлечений. Но самой возвышенной и глубокой его любовью была любовь к Маше. Под влиянием рассказов А. И. о родовом имении Слепневе и о той большой старинной библиотеке, которая в целости там сохранилась, Коля захотел поехать туда, чтобы ознакомиться с книгами. В то время в Слепневе жила тетушка Варя - Варвара Ивановна Львова, по мужу Лампе, старшая сестра Анны Ивановны. К ней зимою время от времени приезжала ее дочь Констанция Фридольфовна Кузьмина-Караваева со своими двумя дочерьми. Приехав в имение Слепнево, поэт был приятно поражен, когда, кроме старенькой тетушки Вари, навстречу ему вышли две очаровательные молоденькие барышни - Маша и Оля. Маша с первого взгляда произвела на поэта неизгладимое впечатление. Это была высокая тоненькая блондинка с большими грустными голубыми глазами, очень женственная. Коля должен был остаться несколько дней в Слепневе, но оттягивал свой отъезд под всякими предлогами. Нянечка Кузьминых-Караваевых говорила: «Машенька совсем ослепила Николая Степановича». Увлеченный Машей, Коля умышленно дольше, чем надо, рылся в библиотеке и в назначенный день отъезда говорил, что библиотечная «…пыль рьянее, чем наркотик…», что у него сильно разболелась голова, театрально хватался при тетушке Варе за голову, и лошадей откладывали. Барышни были очень довольны: им было веселее с молодым дядей. С Машей и Олей поэт долго засиживался по вечерам в библиотеке, что сильно возмущало нянечку Караваевых, и она часто бурно налетала на своих питомиц, но поэт нежно обнимал и унимал старушку, которая после говорила, что «долго сердиться на Николая Степановича нельзя, он своей нежностью всех обезоруживает».

Летом вся семья Кузьминых-Караваевых и наша проводили время в Слепневе. Помню, Маша всегда была одета с большим вкусом в нежно-лиловые платья. Она любила этот цвет, который ей был к лицу. Меня всегда умиляло, как трогательно Коля оберегал Машу. Она была слаба легкими, и когда мы ехали к соседям или кататься, поэт всегда просил, чтобы их коляска шла впереди, «чтобы Машенька не дышала пылью». Не раз я видела Колю сидящим у спальни Маши, когда она днем отдыхала. Он ждал ее выхода, с книгой в руках все на той же странице, и взгляд его был устремлен на дверь. Как-то раз Маша ему откровенно сказала, что не вправе кого-либо полюбить и связать, так как она давно больна и чувствует, что ей недолго осталось жить. Это тяжело подействовало на поэта:

…Когда она родилась, сердце

В железо заковали ей,

И та, которую любил я,

Не будет никогда моей.

Осенью, прощаясь с Машей, он ей прошептал: «Машенька, я никогда не думал, что можно так любить и грустить». Они расстались, и судьба их навсегда разлучила.

Поэт много стихотворений посвятил Маше. Во многих он упоминает о своей любви к ней, как, например, в «Фарфоровом павильоне», в «Дорогах»:

Я видел пред собой дорогу -

В тени раскидистых дубов,

Такую милую дорогу

Вдоль изгороди из цветов.

Смотрел я в тягостной тревоге,

Как плыл по ней вечерний дым,

И каждый камень на дороге

Казался близким и родным.

Но для чего идти мне ею?

Она меня не приведет

Туда, где я дышать не смею,

Где милая моя живет.

Весною 1913 года Коля вновь задумал предпринять путешествие в неведомые и малоисследованные места. Хорошо о нем сказано, что он создал новую музу, «музу дальних странствий», чему соответствуют и его слова «…как будто не все пересчитаны звезды, как будто наш мир не открыт до конца…». Свое третье путешествие Коля иначе обставил и совершил. Это было весной 1913 года. У Гумилевых тогда было много разговоров об академике Радлове, который хлопотал, чтобы Коля был командирован Академией наук в качестве начальника экспедиции на Сомалийский полуостров для составления всяких коллекций, для ознакомления с нравами и бытом абиссинских племен {93} . Но насколько я помню, Коля поехал на свои средства. Анна Ивановна дала ему крупную сумму из своего капитала, это я наверное знаю. Но так как Академия наук тоже заинтересовалась его путешествием, то обещала купить у него те редкие экземпляры, которые он брался привезти. Поехал он, как я уже упомянула, вдвоем с любимым 17-летним племянником Колей Сверчковым, Колей-маленьким. Когда они уехали, семья, в особенности обе матери, сильно беспокоились за сыновей, зная страсть к приключениям Коли-поэта. Он всегда был очень храбрый и с детства презирал малодушие и трусость. «…Да, ты не был трусливой собакой - Львом ты был между яростных львов!..» И его бесстрашие немало волновало семью. Старушка няня о нем говорила: «Наш Коленька всегда любит лезть на рожон, вот уж неугомонный! Не сидится ему на месте, все ищет где поопаснее». Путешествие длилось несколько месяцев. Большой радостью было их возвращение, о котором мы не были предупреждены. Все треволнения были забыты и все были полны интереса к занимательным рассказам, которым, казалось, не было конца. Все обещания Коля выполнил и действительно привез очень много всяких коллекций, которые были им сданы в Музей Антропологии и Этнографии при Академии наук. Что именно - не помню, но помню, что им были очень довольны, чем и он был очень горд. Царскосельский дом обогатился чудным экземпляром - большой стоячей черной пантерой. Эту огромную пантеру, черную, как ночь, с оскаленными зубами, поставили в нишу между столовой и гостиной, и ее хищный вид производил на многих прямо жуткое впечатление. Коля же всегда ею любовался. Помню, как Коля первый раз показал мне свою пантеру. Когда мы приехали с мужем в Царское Село к нашим, дверь в гостиную была заперта, что бывало редко. В передней нас встретил Коля и просил пока в гостиную не входить. Мы поднялись наверх к А. И., ничего не подозревая; думали, что у Коли молодые поэты. Только когда совсем стемнело, Коля пришел наверх и сказал, что покажет нам что-то очень интересное. Он повел нас в гостиную и, как полагается, меня как даму пропустил вперед; открыл дверь, заранее потушив в гостиной и передней электричество. Было совсем темно, только яркая луна освещала стоящую черную пантеру. Меня поразил этот зверь с желтыми зрачками. В первый момент я подумала, что она живая. Коля был бы способен и живую пантеру привезти! И тут же, указывая на пантеру, Коля громко продекламировал: «…А ушедший в ночные пещеры или к заводи тихой реки - Повстречает свирепой пантеры - Наводящие ужас зрачки…»

Привез Коля и красивого живого попугая, светло-серого с розовой грудкой. Коля был очень увлекательным рассказчиком. Обычно вне своего литературного кружка он в обществе держал себя очень скромно, но если что-либо было ему интересно и по душе, то он преображался, загорались его большие глаза, и он начинал говорить с увлечением. Однажды у нас в имении на охоте, где оба брата, Димитрий и Коля, отличились меткой стрельбой, один из гостей сказал поэту, что с таким метким глазом не страшно было бы идти на охоту на слонов и львов, и задал Коле несколько вопросов насчет Абиссинии. Коля с жаром стал рассказывать о своих переживаниях в Африке, и так образно, что ясно можно было себе представить, как он с племянником и с тремя провожатыми, из которых один был «…карлик мне по пояс, голый и черный»… шли по лесу, где вряд ли ступала человеческая нога; ночь провели в лесу и долго искали более или менее удобного убежища и наконец нашли. «…И хороша была нора - В благоухающих цветах…» Рассказывал, что туземцы в Абиссинии очень суеверны; многого наслушался он за ночи, проведенные в лесу, как, например - если убитому леопарду не опалить немедленно усы, дух его будет преследовать охотника всюду. «…И мурлычет у постели - Леопард, убитый мной». Та леопардовая шуба, в которой Коля ходил по Петербургу зимой (всегда расстегнутая и гревшая фактически только спину), была из двух леопардов, один из которых был убит им самим, а другой туземцами. В ней он шествовал обыкновенно не по тротуару, а по мостовой, и всегда с папиросой в зубах. На мой вопрос, почему он не ходит по тротуару, он отвечал, что его распахнутая шуба «на мостовой никому не мешает». Уезжая в Африку, Коля говорил, что «У него мечта одна - Убить огромного слона - Особенно когда клыки - И тяжелы и велики». - И действительно, по его словам, он наполовину исполнил свою мечту: «Он взял ружье и вышел в лес. - На пальму высохшую влез - И ждал». Туземцы ему сообщили, что «…здесь пойдет на водопой лесной народ…» Долго Коля сидел и ждал, как вдруг «В лесу раздался смутный гул, - Как будто ветер зашумел, - И пересекся небосклон - Коричневою полосой, - То, поднимая хобот, слон - Вожак вел стадо за собой». Коля «…навел винтовку между глаз», но «гигант лесной» не был «сражен пулей разрывной». Об этих переживаниях Коля говорил, что они были незабываемы.

Коля очень любил традиции и придерживался их, особенно любил всей семьей идти к заутрене на Пасху. Если даже кто-либо из друзей приглашал к себе, он не шел; признавал в этот день только семью. Помню веселые праздничные приготовления. Все, как полагается, одеты в лучшие туалеты. Шли чинно, и Коля всегда между матерью и женой. Шли в царскосельскую дворцовую церковь, которая в этот высокоторжественный праздник была всегда открыта для публики.

В то же время поэт был очень суеверен. Верно, Абиссиния заразила его этим. Он до смешного подчас был суеверен, что часто вызывало смех у родных. Помню, когда А. И. переехала в свой новый дом, к ней приехала «тетенька Евгения Ивановна». Тогда она была уже очень старенькая. Тетенька с радостью объявила, что может пробыть у нас несколько дней. В присутствии Коли я сказала А. И.: «Боюсь, чтобы не умерла у нас тетенька. Тяжело в новом доме переживать смерть». На это Коля мне ответил: «Вы, верно, не знаете русского народного поверья. Купив новый дом, умышленно приглашают очень стареньких, преимущественно больных старичков или старушек, чтобы они умерли в доме, а то кто-нибудь из хозяев умрет. Мы все молодые, хотим еще пожить. И это правда, я знаю много таких случаев и твердо в это верю».

5 июля 1914 года мы с мужем праздновали пятилетний юбилей нашей свадьбы. Были свои, но были и гости. Было нарядно, весело, беспечно. Стол был красиво накрыт, все утопало в цветах. Посредине стола стояла большая хрустальная ваза с фруктами, которую держал одной рукой бронзовый амур. Под конец обеда без всякой видимой причины ваза упала с подставки, разбилась, и фрукты рассыпались по столу. Все сразу замолкли. Невольно я посмотрела на Колю, я знала, что он самый суеверный; и я заметила, как он нахмурился. Через 14 дней объявили войну. Десятилетний юбилей нашей свадьбы мы с Митей скромно отпраздновали на квартире художника Маковского на Ивановской улице в Петрограде при совсем других обстоятельствах. Все было уже не то, и тогда Коля напомнил нам о разбитой вазе.

День объявления войны застал меня в имении моей матери - Крыжуты, Витебской губернии. Я сейчас же решила ехать к мужу, в Петербург. Приехав туда, поехала на квартиру моих родителей. Отца дома не застала и вообще никого. Оставив записку, помчалась в Царское Село и там узнала, что Коля, движимый патриотическим порывом, записался добровольцем в Лб. Гв. Уланский полк, с которым был отправлен на фронт. Я сама записалась в Свято-Троицкую общину сестер милосердия. Год проработала в Петербурге в лазарете, а затем была отправлена в перевязочный отряд при 2-й финляндской дивизии. В этой дивизии мой муж был в пехотном полку, был награжден «Владимиром с мечами», пробыл три года на фронте и был сильно контужен. Коля уже в начале войны успел настолько отличиться, что был дважды награжден Георгиевским крестом за храбрость. Для поэта война была родная стихия, и он утверждал: «И воистину светло и свято - Дело величавое войны. - Серафимы ясны и крылаты - За плечами воинов видны…». Несколько раз Коля приезжал на несколько дней в отпуск, и раза два-три наши отпуска совпадали. Мы все трое «фронтовые», как называла нас Муся (племянница), делились впечатлениями. Было метко сравнение поэта:

Как собака на цепи тяжелой,

Тявкает за лесом пулемет;

И жужжат шрапнели, словно пчелы,

Собирая ярко-красный мед.

Как отец Коля был очень заботлив и нежен. Он много возился со своим первенцем Левушкой, которому часто посвящал весь свой досуг. Когда Левушке было 7–8 лет, он любил с ним играть, и любимой игрой была, конечно, война. Коля с бумерангом изображал африканских вождей. Становился в разные позы и увлекался игрой почти наравне с сыном. Богатая фантазия отца передалась и Левушке. Их игры часто были очень оригинальны. Любил Коля и читать сыну и сам много ему декламировал. Ему хотелось с ранних лет развить в сыне вкус к литературе и стихам. Помню, как Левушка мне часто декламировал наизусть «Мика», которого выучил, играя с отцом. Все это происходило уже в Петербурге, когда мы жили вместе. Часто к нам приходили мои племянники и дети Чудовского {94} . Вся детвора всегда льнула к доброму дяде Коле (так они его называли), и для каждого из них он находил ласковое слово. Помню, как он хлопотал и суетился, украшая елку, когда уже ничего не было и все доставалось с невероятными усилиями. Но он все же достал тогда детские книги, которыми награждал всю детвору. Удалось ему достать и красивую пышную елку. И веселились же дети, а смотря на них, и взрослые, в особенности сам Коля!

В 1917 году Коля должен был отправиться на Салоникский фронт. Он поехал в Париж через Финляндию и Швецию, но, прибыв в Париж, был оставлен там в распоряжении представителя Временного правительства, чем был сильно огорчен. Там он пробыл год.

В 1918 году он записался на Месопотамский фронт, но для этого должен был поехать в Англию. Это было в начале года. Но, увы! и тут ему не удалось уехать в действующую армию, в Месопотамию. В Лондоне он пробыл несколько месяцев и весной вернулся через Мурманск в Петербург. Не успел Коля после своих долгих скитаний по загранице вернуться, как сразу окунулся с головой в свой литературный мир. Единственное, что он действительно горячо любил и чему отдавался всей душой, это только одну поэзию. Он был всецело поэт!

В конце 1918 года Коля был членом литературного кружка и работал в Доме литераторов. В этом году он развелся с Анной Ахматовой {95} .

В 1919 году поэт преподавал во многих литературных студиях, в Институте Истории Искусства, в Институте Живого Слова {96} . Я поступила слушательницей в Институт Истории Искусства на археологический факультет к проф. Струве, но часто заходила слушать Колю. Он читал очень интересно.

В 1919 году Коля женился вторым браком на Анне Николаевне Энгельгардт. После того как семье Гумилевых пришлось покинуть свой дом в Царском Селе с его чудной библиотекой {97} , они переехали в Петербург. Художник Маковский предложил Коле временно свою квартиру на Ивановской улице. Мы все соединились, кроме Александры Степановны Сверчковой. Времена стали тяжелые. Анне Ивановне трудно было добывать продукты, стоять в очередях, и Коля просил меня взять на себя хозяйство. Анна Николаевна - в семье называвшаяся Ася - была еще слишком молода. Помню, как однажды Коля, такой бодрый и веселый, пришел к мужу и ко мне в комнату и пригласил нас в Тенишевское училище на литературное утро. Выступали там Коля, А. А. Блок, жена Блока - Любовь Дмитриевна и молодые поэты. Зал был переполнен. Любовь Дмитриевна в первый раз публично прочла «Двенадцать». Когда она продекламировала последние слова поэмы «В белом венчике из роз впереди - Исус Христос», в зале поднялся сильный шум. Одни громко аплодировали, другие шикали, свистели, громко кашляли. Творилось что-то ужасное! Зал еще бушевал, когда мы увидели с мужем, что на эстраду не спеша поднимается наш Коля. Мне было за него как-то не по себе. Мы сильно за него волновались. Коля поднялся на эстраду и стал. Он стоял спокойно, выдержанно. Ждал, пока публика перестанет бушевать. Мало-помалу шум улегся. Коля подождал еще некоторое время. И только когда все успокоились, он стал читать свои «Персидские газеллы». После него выступил А. Блок. Только на следующий день Коля нам рассказал, что А. Блок отказался сейчас же после поэмы «Двенадцать» выйти на эстраду. Тогда Коля решил его выручить и вышел раньше времени, не по программе {98} .

В 1920 году нам пришлось разъехаться. Муж получил назначение в Петергоф, а Анна Ивановна осталась жить с Левушкой, Колей и Асей, которые переехали на Преображенскую улицу, № 5. В это время Ася ожидала прибавления семейства, чему Коля был очень рад и говорил, что его «мечта» иметь девочку, и когда маленькая Леночка {99} родилась на свет Божий, доктор, взяв младенца на руки, передал его Коле со словами: «Вот ваша мечта».

В 1921 году последний раз мой муж, Коля и я встретили Новый год вместе. А. И. с Левушкой и Асей уехали в Бежецк, а Коля остался один. В Бежецке легче можно было достать продукты, что для Левушки и Аси было очень важно. Новый год - это уже семейный праздник, и мы трое его хотели встретить вместе. Встретили мы Новый год очень оживленно и уютно. Никто из нас не предполагал, что этот год будет для нас трагическим, что это последний раз, что мы все вместе встречаем Новый год.

Помню, как тогда я по вечерам приходила в кабинет к Коле обсуждать с ним меню на следующий день. Заставала его сидящим в большом глубоком кресле всегда с пером в его «как точеной» руке. Он всегда сосредоточенно обсуждал все со мною, внимательно выслушивая, что я ему говорила. Когда я теперь отдаюсь воспоминаниям о моей совместной жизни с ним, то он представляется мне, каким я его видела в эти последние памятные мне дни. Бодрый, полный жизненных сил, в зените своей славы и личного счастья со своей второй хорошенькой женой, всецело отдававшийся творчеству. Ни тяжелые годы войны, ни еще более тяжелая обстановка того времени не изменили его морального облика. Он был все таким же отзывчивым, охотно делившимся с каждым всем, что он имел. Как часто приходили в дом разные бедняки! Коля никогда не мог никому отказать в помощи.

В последний раз в жизни мне пришлось видеть Колю в самом конце июля 1921 года (1 августа я уехала с больным мужем). Муж очень плохо себя чувствовал и просил меня зайти к Коле и принести привезенные им письма от Анны Ивановны. Коля, будучи у нас утром, забыл их захватить. Когда я пришла к нему, он меня встретил на лестнице и сказал: «А я как раз собирался к вам с письмами мамы. Какой сегодня чудный солнечный день, пройдемтесь немного, а затем зайдем вместе к Мите». И мы пошли прямо по Преображенской улице к Таврическому саду. Гуляя по вековым аллеям роскошного сада, разговорились; затем сели под дуб на скамейку отдохнуть. Тут поэт разоткровенничался. Первый раз за всю мою двенадцатилетнюю жизнь в их доме он был со мною откровенен. Сначала он рассказывал о путешествиях, потом перешел на свои взгляды на жизнь, на брак, много говорил о своих душевных переживаниях и о тех минутах одиночества, когда, уйдя в себя, он думал о Боге:

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,

И жизнь людей мгновенна и убога,

Но все в себе вмещает человек,

Который любит мир и верит в Бога.

Потом стал расспрашивать меня о моей жизни, о моей любви к мужу и спросил, была ли я с ним счастлива за эти двенадцать лет. На мой утвердительный ответ и под влиянием этой интимной беседы Коля стал мне декламировать, как сейчас помню, свое стихотворение «Соединение»:

Луна восходит на ночное небо.

По озеру вечерний ветер бродит,

Целуя осчастливленную воду.

О, - как божественно соединенье

Извечно созданного друг для друга -

Но люди, созданные друг для друга,

Соединяются, увы, так редко!

Потом мы медленно, молча пошли домой. Такого бесконечно грустного Колю я никогда не видела. Это была последняя в жизни прогулка с Колей. Она надолго осталась у меня в памяти. Тогда мне и в голову не могло прийти, что его мысли омрачаются предчувствием скорой гибели и что он думал о «пуле, что его с землею разлучит».

25 августа 1921 года трагически погиб наш талантливый поэт Николай Степанович Гумилев. Мы узнали об этом из газет. На здоровье моего бедного, тяжело больного мужа гибель единственного любимого брата сильно подействовала. Он проболел еще некоторое время и тихо скончался. Несмотря на дружеские отношения с братом, поэт скрыл от него, от всей семьи и даже от матери, с которой был так откровенен, свое участие в заговоре.

Из книги Мемуары автора Герштейн Эмма

АННА АХМАТОВА И ЛЕВ ГУМИЛЕВ РАНЕННЫЕ ДУШИВ журнале «Звезда», № 4 за 1994 год, впервые напечатаны фрагменты переписки Ахматовой с сыном - известным историком-востоковедом Львом Гумилевым. Публикаторы – вдова Льва Николаевича Наталья Викторовна Гумилева и академик

Из книги Литературные Воспоминания автора

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ Я впервые увидел Николая Степановича Гумилева в Куоккале, у нас в саду, летом 1916 года, в одно из воскресений. Он тогда был мало знаком с моими родителями и приехал в черной визитке, в крахмальном воротнике, подпиравшем щеки. Стояла жара, гости пили чай в саду

Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич

Из книги Дневник моих встреч автора Анненков Юрий Павлович

Из книги Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах автора Мочалова Ольга Алексеевна

Николай Гумилев Н.С.Гумилеву На обложке - набросок лица… Это все знакомство с тобою. Но смотрю теперь без конца На твое лицо дорогое. Отчего с тех горчайших лет К этим дням протянуты нити? Ты всю жизнь - любимый поэт, Ты всегда и друг, и учитель. И стихов твоих нежный

Из книги Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола автора Шляхов Андрей Левонович

7. Николай Гумилёв Летом 1916 года Н. С. Гумилев жил в ялтинском санатории возле Массандровского парка, лечился от воспаления легких, полученного на фронте. Молоденькая курсистка В. М. гуляла на берегу моря с книгой Тэффи в руках. К ней подсел некто в санаторном халате

Из книги 100 великих поэтов автора Еремин Виктор Николаевич

Николай Гумилёв Анна Ахматова Паладин и Колдунья Николай Гумилев еще мальчиком любил помечтать, жаждал приключений и писал красивые, но в то же время совершенно не детские стихи роста высокого, худощав, с очень красивыми руками, несколько удлиненным бледным

Из книги Лучшие истории любви XX века автора Прокофьева Елена Владимировна

АННА АНДРЕЕВНА АХМАТОВА (1889-1966) и НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ГУМИЛЕВ (1886-1921) Анна Ахматова и Николай Гумилев – два ярчайших русских поэта Серебряного века. Судьба соединила их на короткое время, но во временах имена их неразделимы. Поэтому в рассказ об Анне Андреевне, конечно же,

Из книги Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века автора Глушаков Евгений Борисович

Анна Ахматова и Николай Гумилев: «Любил ее, но не сумел

Из книги О том, что видел: Воспоминания. Письма автора Чуковский Николай Корнеевич

Муза дальних странствий (Николай Степанович Гумилёв) Сама фамилия поэта, от латинского humils – смиренный, указывает на его происхождение из духовенства. В XVIII веке такие фамилии было принято давать семинаристам, выходцам из семей сельских священников и дьяконов. Родовые

Из книги Ахматова без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Николай Гумилев Я впервые увидел Николая Степановича Гумилева в Куоккале, у нас в саду, летом 1916 года, в одно из воскресений. Он тогда был мало знаком с моими родителями и приехал в черной визитке, в крахмальном воротнике, подпиравшем щеки. Стояла жара, гости пили чай в саду

Из книги Николай Гумилев глазами сына автора Белый Андрей

Николай Степанович Гумилёв, первый муж Валерия Сергеевна Срезневская:С Колей Гумилёвым, тогда еще гимназистом седьмого класса, Аня познакомилась в 1903 году, в Сочельник. Мы вышли из дому, Аня и я с моим младшим братом Сережей, прикупить какие-то украшения для елки, которая у

Из книги Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства автора Коняев Николай Михайлович

Николай Оцуп{136} Николай Степанович Гумилев Я горжусь тем, что был его другом в последние три года его жизни. Но дружба, как и всякое соседство, не только помогает, она и мешает видеть. Обращаешь внимание на мелочи, упуская главное. Случайная ошибка, неудачный жест заслоняют

Из книги Гумилев без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Шатов Николай Степанович Полковник РККА.Подполковник ВС КОНР.Родился 29 апреля 1901 года в деревне Шатово Котельнического уезда Вятской губернии.Русский.Член ВКП(б) с 1929 года.Последняя должность в Красной армии - начальник артиллерийского снабжения Северо-Кавказского

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич

Мать Анна Ивановна Гумилева Орест Николаевич Высотский:Анне Ивановне было 22 года. Трудно сказать, что побудило богатую и красивую девушку выйти за корабельного врача, сорокадвухлетнего вдовца, имевшего семилетнюю дочь. В самом деле, Анна Ивановна была хороша собой.

Николая Степановича Гумилева можно называть поэтом-акмеистом. Его недолгая жизнь была полна интересных событий, но закончилась трагически. Родился он в 1886 году в городе Кронштадте, где отец его работал врачом. У Николая был старший брат Дмитрий, и разница в возрасте между ними составляла два года. Семья автора дворянская.

В детстве поэт был болезненным ребенком, но это не мешало ему вести активную жизнь и дружить со сверстниками. Некоторые говорят о том, что свое самое первое четверостишье он написал в шесть лет, а первые стихи в двенадцать. Образование получал в гимназиях и окончил учебу в 1906 году. Можно сказать, что учился он плохо и получил в аттестате только одну пятерку по предмету «логика». А однажды его даже отчисляли, но потом оставили на второй год.
Будучи еще в седьмом классе Николай познакомился с Анной Горенко (Анной Ахматовой), которая в будущем станет его спутницей жизни.

После окончания обучения в гимназии поэт уехал во Францию, где занимался изучением культуры страны. Проживая в Париже Гумилев занимался изданием журнала.

Кроме Франции он посетил Грецию, Италию, Турцию и Египет. И кроме этого в составе экспедиции посетил Африку, где он был за все время 4 раза, уж очень она ему нравилась. Можно сказать, что поэт был также и исследователем, и по приезду с Африки он привел в музей множество интересных экземпляров. Находясь в Египте, Гумилев обучался в университете на юридическом факультете.

Первый сборник стихов был издан в 1905 году, и это было очень важное событие в жизни автора. Своей жене он посвятил сборник стихов, который вышел в 1908 году и назывался он «Романтические цветы».

Поэт постоянно повышал свой уровень и при этом он знакомился с творчеством известных в то время авторов, черпая у них все самое нужное и интересное. В 1909 году поэт участвовал в дуэли со своим другом М.Волошиным, и оба они остаются живыми. Причиной дуэли явилась Елизавета Дмитриева, молодая поэтесса, которая понравилась Гумилеву, но предпочла его друга М.Волошина. Именно это и явилось причиной состоявшейся дуэли.

Когда началась первая мировая война, то Гумилев добровольцем ушел на фронт и за проявленную храбрость и мужество был награжден двумя Георгиевскими крестами, которыми он гордился. Его брат Дмитрий также вместе с ним ушел на войну и погиб в 1922 году.
С 1917 по 1918 года Николай проживал в Греции, а вернувшись, принялся за работу. В это время он активно работал в качестве переводчика.

В 1918 году Гумилев и Ахматова развелись, сын остался жить у бабушки.

В 1919 году поэт женился на Анне Энгельгард и в этом же году у них родилась дочь Елена.

Последняя книга Гумилева вышла в 1921 году. Критики говорят, что это была самая лучшая работа автора.

У Гумилева было много известных произведений и сборников. К таким можно отнести сборник стихов на военную тематику «Колчан», сборник стихов «Костер», стихи про его путешествия по Африке с названием «Шатер». О последнем сборнике говорили, что он является пособием по географии, но только в стихах. И, наверное, самым лучшим произведением можно назвать сборник «огненный столб». Автор больше всего предпочитал писать о любви и жизни, о смерти и искусстве.

В 1921 году 3 августа Николай Степанович был арестован за участие в заговоре и 24 августа приговорен к расстрелу. Так трагически и закончилась жизнь поэта, исследователя и офицера. Многочисленные друзья Гумилева пытались его освободить, но у них ничего не вышло. Реабилитирован Гумилев был в 1992 году. Однако до настоящего времени неизвестно где был после расстрела захоронен Гумилев.

Родился в 1886 году в городе Кронштадте, расположенном на острове Котлин. Отец и мать были врачами, но мальчика с самого детства привлекала литература. И уже в 6 лет Гумилёв пишет свое первое стихотворение.

Когда мальчика отправляют в Царское село для обучения, там он продолжает свою творческую деятельность и знакомится с Анной Ахматовой – поэтессой, которая станет впоследствии его женой. 1905 год стал значимым для поэта, так как в свет выходит его первый сборник, а в 1906 году он уезжает во Францию. Следующие сборники были посвящены его возлюбленной Анне, и стали толчком в его литературной карьере.

Через 3 года решает поступить в университет на юриста, но понимает, что душа лежит к истории и литературе, поэтому переводится на другой факультет.

В 1910 году Николай Степанович делает предложение Ахматовой, и они играют свадьбу.

Спустя год, Гумилёв решает создать поэтическое объединение, куда вошли известные писатели и прозаики того времени. В этот период полностью посвящает себя карьере и выпускает ещё несколько сборников и отдельных работ.

Когда началась война, поэт всё бросает и уходит на фронт, в результате чего был неоднократно награжден властями. Во время войны он находит себе новую возлюбленную, которой посвятил несколько стихотворений. После этих событий, Гумилёв подает на развод с женой. Для Ахматовой это было очень болезненным временем. С этого момента Степан Николаевич работает переводчиком текстов на иностранные языки, тем самым зарабатывая себе на жизнь.

В 1919 заключает брак со второй женой, дочерью Н. Энгельгарда. Ей он посвящает множество своих работ.

Через 2 года, ему преподносят обвинение за участие в заговоре против власти, в результате чего он был расстрелян в 1921 году по приказу Дзержинского.

Интересные факты и даты из жизни

Николай Степанович Гумилев (1886-1921) родился в Кронштадте. Отец - морской врач. Детство провел в Царском Селе, в гимназии учился в Петербурге и Тифлисе. Стихи писал с 12 лет, первое печатное выступление в 16 лет - стихотворение в газете «Тифлисский листок».

Осенью 1903 семья возвращается в Царское Село, и Гумилев заканчивает там гимназию, директором которой был Ин. Анненский (учился плохо, выпускные экзамены сдал в 20 лет). Переломный момент - знакомство с философией Ф. Ницше и стихами символистов.

В 1903 познакомился с гимназисткой А. Горенко (будущей Анной Ахматовой). В 1905 в издании автора выходит первый сборник стихов - «Путь конквистадоров», наивная книга ранних опытов, которой, тем не менее, уже найдена собственная энергичная интонация и появился образ лирического героя, мужественного, одинокого завоевателя.

В 1906, после окончания гимназии, Гумилев уезжает в Париж, где слушает лекции в Сорбонне и заводит знакомства в литературно-художественной среде. Предпринимает попытку издания журнала «Сириус», в трех вышедших номерах которого печатается под собственной фамилией и под псевдонимом Анатолий Грант. Посылает корреспонденции в журнал «Весы», газеты «Русь» и «Раннее утро». В Париже, и тоже в издании автора, вышел второй сборник стихов Гумилева - «Романтические стихи» (1908), посвященный А. А. Горенко.

С этой книги начинается период зрелого творчества Н. Гумилева. В. Брюсов, похваливший - авансом - первую его книгу, с удовлетворением констатирует, что не ошибся в своих прогнозах: теперь стихи «красивы, изящны и, большею частью, интересны по форме». Весной 1908 года Гумилев возвращается в Россию, сводит знакомство с петербургским литературным светом (Вячеслав Иванов), выступает постоянным критиком в газете «Речь» (позже начинает печатать в этом издании также стихи и рассказы).

Осенью совершает свою первую поездку на Восток - в Египет. Поступает на юридический факультет столичного университета, вскоре переводится на историко-филологический. В 1909 принимает деятельное участие в организации нового издания - журнала «Аполлон», в котором в дальнейшем, до 1917 года, печатал стихи и переводы и вел постоянную рубрику «Письма о русской поэзии».

Собранные в отдельную книгу (Пг., 1923) рецензии Гумилева дают яркое представление о литературном процессе 1910-х годов. В конце 1909 года Гумилев на несколько месяцев уезжает в Абиссинию, а вернувшись, издает новую книгу - .

25 апреля 1910 Николай Гумилев венчается с Анной Горенко (разрыв их отношений произошел в 1914 году). Осенью 1911 создается «Цех поэтов», манифестировавший свою автономию от символизма и создание собственной эстетической программы (статья Гумилева «Наследие символизма и акмеизм», напечатанная в 1913 в «Аполлоне»). Первым акмеистическим произведением считали в Цехе поэтов поэму Гумилева (1911), вошедшую в его сборник (1912). В это время за Гумилевым прочно укрепилась репутация «мастера», «синдика» (руководителя) Цеха поэтов, одного из самых значительных современных поэтов.

Весной 1913 в качестве начальника экспедиции от Академии Наук Гумилев уезжает на полгода в Африку (для пополнения коллекции этнографического музея), ведет путевой дневник (отрывки из «Африканского дневника» публиковались в 1916, более полный текст увидел свет в недавнее время).

В начале Первой мировой войны Н. Гумилев, человек действия, поступает добровольцем в уланский полк и заслуживает за храбрость два Георгиевских креста. В «Биржевых ведомостях» в 1915 публикуются его «Записки кавалериста».

В конце 1915 выходит сборник , в журналах печатаются его драматургические произведения - «Дитя Аллаха» (в «Аполлоне») и «Гондла» (в «Русской мысли»). Патриотический порыв и упоенность опасностью скоро проходят, и он пишет в частном письме: «Искусство для меня дороже и войны, и Африки».

Гумилев переходит в гусарский полк и добивается отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт, но по пути задерживается в Париже и Лондоне до весны 1918. К этому периоду относится цикл его любовных стихов, составивший вышедшую посмертно книжку «Кенией звезде» (Берлин, 1923).

В 1918 по возвращении в Россию Гумилев интенсивно работает как переводчик, готовя для издательства «Всемирная литература» эпос о Гильгамеше, стихи французских и английских поэтов. Пишет несколько пьес, издает книги стихов