Диккенс приключения оливера. Книга приключения оливера твиста читать онлайн

Оливер Твист родился в работном доме. Мать его успела бросить на него один лишь взгляд и умерла; до исполнения мальчику девяти лет так и не удалось выяснить, кто его родители.

Ни одно ласковое слово, ни один ласковый взгляд ни разу не озарили его унылых младенческих лет, он знал лишь голод, побои, издевательства и лишения. Из работного дома Оливера отдают в ученики к гробовщику; там он сталкивается с приютским мальчиком Ноэ Клейполом, который, будучи старше и сильнее, постоянно подвергает Оливера унижениям. Тот безропотно сносит все, пока однажды Ноэ не отозвался дурно о его матери - этого Оливер не вынес и отколотил более крепкого и сильного, но трусливого обидчика. Его жестоко наказывают, и он бежит от гробовщика.

Увидев дорожный указатель «Лондон», Оливер направляется туда. Он ночует в стогах сена, страдает от голода, холода и усталости. На седьмой день после побега в городке Барнет Оливер знакомится с оборванцем его лет, который представился как Джек Даукинс по прозвищу Ловкий Плут, накормил его и пообещал в Лондоне ночлег и покровительство. Ловкий Плут привёл Оливера к скупщику краденого, крестному отцу лондонских воров и мошенников еврею Феджину - именно его покровительство имелось в виду. Феджин обещает научить Оливера ремеслу и дать работу, а пока мальчик проводит много дней за спарыванием меток с носовых платков, которые приносят Феджину юные воры. Когда же он впервые выходит «на работу» и воочию видит, как его наставники Ловкий Плут и Чарли Бейтс вытаскивают носовой платок из кармана некоего джентльмена, он в ужасе бежит, его хватают как вора и тащат к судье. К счастью, джентльмен отказывается от иска и, полный сочувствия к затравленному ребёнку, забирает его к себе. Оливер долго болеет, мистер Браунлоу и его экономка миссис Бэдуин выхаживают его, удивляясь его сходству с портретом юной красивой женщины, что висит в гостиной. Мистер Браунлоу хочет взять Оливера на воспитание.

Однако Феджин, боясь, что Оливер выведет представителей закона на его след, выслеживает и похищает его. Он стремится во что бы то ни стало сделать из Оливера вора и добиться полного подчинения мальчика. Для ограбления присмотренного Феджином дома, где его весьма привлекает столовое серебро, исполнителю этой акции Биллу Сайксу, недавно вернувшемуся из тюрьмы, нужен «нежирный мальчишка», который, будучи засунут в окно, открыл бы грабителям дверь. Выбор падает на Оливера.

Оливер твёрдо решает поднять тревогу в доме, как только там окажется, чтобы не участвовать в преступлении. Но он не успел: дом охранялся, и наполовину просунутый в окошко мальчик был тотчас ранен в руку. Сайкс вытаскивает его, истекающего кровью, и уносит, но, заслышав погоню, бросает в канаву, не зная точно, жив он или мёртв. Очнувшись, Оливер добредает до крыльца дома; его обитательницы миссис Мэйли и её племянница Роз укладывают его в постель и вызывают врача, отказавшись от мысли выдать бедного ребёнка полиции.

Тем временем в работном доме, где Оливер родился, умирает нищая старуха, которая в своё время ухаживала за его матерью, а когда та умерла, ограбила её. Старая Салли призывает надзирательницу миссис Корни и кается в том, что украла золотую вещь, которую молодая женщина просила её сохранить, ибо эта вещь, быть может, заставит людей лучше относиться к её ребёнку. Не договорив, старая Салли умерла, передав миссис Корни закладную квитанцию.

Феджин очень обеспокоен отсутствием Сайкса и судьбой Оливера. Потеряв контроль над собой, он неосторожно выкрикивает в присутствии Нэнси, подружки Сайкса, что Оливер стоит сотни фунтов, и упоминает о каком-то завещании. Нэнси, прикинувшись пьяной, усыпляет его бдительность, крадётся за ним и подслушивает его разговор с таинственным незнакомцем Монксом. Выясняется, что Феджин упорно превращает Оливера в вора по заказу незнакомца, и тот очень боится, что Оливер убит и ниточка приведёт к нему - ему нужно, чтобы мальчик непременно стал вором. Феджин обещает найти Оливера и доставить Монксу - живым или мёртвым.

Оливер же медленно выздоравливает в доме миссис Мэйли и Роз, окружённый сочувствием и заботами этих леди и их домашнего врача доктора Лосберна. Он без утайки рассказывает им свою историю. увы, она ничем не подтверждается! Когда по просьбе мальчика доктор едет с ним нанести визит доктору Браунлоу, выясняется, что тот, сдав дом, отправился в Вест-Индию; когда Оливер узнает дом у дороги, куда завёл его Сайкс перед ограблением, доктор Лосберн обнаруживает, что описание комнат и хозяина не совпадает... Но от этого к Оливеру не относятся хуже. С приходом весны обе леди перебираются на отдых в деревню и берут с собой мальчика. Там он однажды сталкивается с отвратительного вида незнакомцем, который осыпал его проклятиями и покатился по земле в припадке. Оливер не придаёт значения этой встрече, сочтя его сумасшедшим. Но через некоторое время лицо незнакомца рядом с лицом Феджина чудится ему в окне. На крик мальчика сбежались домочадцы, но поиски не дали никаких результатов.

Монкс, между тем, не теряет времени даром. В городке, где родился Оливер, он находит обладательницу тайны старой Салли миссис Корни - она к этому времени успела выйти замуж и сделаться миссис Бамбл. За двадцать пять фунтов Монкс покупает у неё маленький кошелёк, который старая Салли сняла с тела матери Оливера. В кошельке лежал золотой медальон, а в нем - два локона и обручальное кольцо; на внутренней стороне медальона было выгравировано имя «Агнес», оставлено место для фамилии и стояла дата - примерно за год до рождения Оливера. Монкс швыряет этот кошелёк со всем содержимым в поток, где его уже нельзя будет найти. Вернувшись, он рассказывает об этом Феджину, и Нэнси опять подслушивает их. Потрясённая услышанным и мучимая совестью оттого, что помогла вернуть Оливера Феджину, обманом уведя его от мистера Браунлоу, она, усыпив Сайкса при помощи опия, направляется туда, где остановились леди Мэйли, и передаёт Роз все, что подслушала: что, если Оливера опять захватят, то Феджин получит определённую сумму, которая во много раз возрастёт, если Феджин сделает из него вора, что единственные доказательства, устанавливающие личность мальчика, покоятся на дне реки, что хотя Монкс и заполучил деньги Оливера, но лучше было бы их добиться другим путём - протащить мальчишку через все городские тюрьмы и вздёрнуть на виселицу; при этом Монкс называл Оливера своим братцем и радовался, что тот оказался именно у леди Мэйли, ибо они отдали бы немало сотен фунтов за то, чтобы узнать происхождение Оливера. Нэнси просит не выдавать её, отказывается принять деньги и какую бы то ни было помощь и возвращается к Сайксу, пообещав каждое воскресенье в одиннадцать прогуливаться по Лондонскому мосту.

Роз ищет, у кого спросить совета. Помогает счастливый случай: Оливер увидел на улице мистера Браунлоу и узнал его адрес. Они немедленно отправляются к мистеру Браунлоу. Выслушав Роз, тот решает посвятить в суть дела также доктора Лосберна, а затем своего друга мистера Гримуига и сына миссис Мэйли Гарри (Роз и Гарри давно любят друг друга, но Роз не говорит ему «да», боясь повредить его репутации и карьере своим сомнительным происхождением - она приёмная племянница миссис Мэйли). Обсудив ситуацию, совет решает, дождавшись воскресенья, попросить Нэнси показать им Монкса или по крайней мере подробно описать его внешность.

Они дождались Нэнси только через воскресенье: в первый раз Сайкс не выпустил её из дома. При этом Феджин, видя настойчивое стремление девушки уйти, заподозрил неладное и приставил следить за ней Ноэ Клейпола, который к этому времени, ограбив своего хозяина-гробовщика, бежал в Лондон и попал в лапы Феджина. Феджин, услышав отчёт Ноэ, пришёл в неистовство: он думал, что Нэнси просто завела себе нового дружка, но дело оказалось гораздо серьёзнее. Решив наказать девушку чужими руками, он рассказывает Сайксу, что Нэнси предала всех, разумеется, не уточнив, что она говорила только о Монксе и отказалась от денег и надежды на честную жизнь, чтобы вернуться к Сайксу. Он рассчитал верно: Сайкс пришёл в ярость. Но недооценил силу этой ярости: Билл Сайкс зверски убил Нэнси.

Между тем мистер Браунлоу не теряет времени даром: он проводит собственное расследование. Получив от Нэнси описание Монкса, он восстанавливает полную картину драмы, которая началась много лет назад. Отец Эдвина Лифорда (таково настоящее имя Монкса) и Оливера был давним другом мистера Браунлоу. Он был несчастлив в браке, его сын с ранних лет проявлял порочные наклонности - и он расстался с первой семьёй. Он полюбил юную Агнес Флеминг, с которой был счастлив, но дела позвали его за границу. В Риме он заболел и умер. Его жена и сын, боясь упустить наследство, также приехали в Рим. Среди бумаг они нашли конверт, адресованный мистеру Браунлоу, в котором были письмо для Агнес и завещание. В письме он умолял простить его и в знак этого носить медальон и кольцо. В завещании выделял по восемьсот фунтов жене и старшему сыну, а остальное имущество оставлял Агнес Флеминг и ребёнку, если он родится живым и достигнет совершеннолетия, причём девочка наследует деньги безоговорочно, а мальчик лишь при условии, что он не запятнает своего имени никаким позорным поступком. Мать Монкса сожгла это завещание, письмо же сохранила для того, чтобы опозорить семью Агнес. После её визита под гнётом стыда отец девушки сменил фамилию и бежал с обеими дочерьми (вторая была совсем крошка) в самый отдалённый уголок Уэльса. Скоро его нашли в постели мёртвым - Агнес ушла из дома, он не смог найти её, решил, что она покончила с собой, и сердце его разорвалось. Младшую сестру Агнес сначала взяли на воспитание крестьяне, а затем она стала приёмной племянницей миссис Мэйли - это была Роз.

В восемнадцать лет Монкс сбежал от матери, ограбив её, и не было такого греха, которому бы он не предавался. Но перед смертью она нашла его и поведала эту тайну. Монкс составил и начал осуществлять свой дьявольский план, чему ценою жизни помешала Нэнси.

Предъявив неопровержимые доказательства, мистер Браунлоу вынуждает Монкса осуществить волю отца и покинуть Англию.

Так Оливер обрёл тётушку, Роз разрешила сомнения относительно своего происхождения и наконец сказала «да» Гарри, который предпочёл жизнь сельского священника блистательной карьере, а семейство Мэйли и доктор Лосберн крепко подружились с мистером Гримуигом и мистером Браунлоу, который усыновил Оливера.

Билл Сайкс погиб, мучимый нечистой совестью, его не успели арестовать; а Феджин был арестован и казнён.

В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградированных представителей лондонского населения.

Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, – я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости – прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая – Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, – вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, – мне казалось, что это необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.

Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, – кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.

В самом деле, Гэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме, автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.

Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища – обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, – что в этом соблазнительного?

Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате – восхитительное созданье, ну а Сайкс в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони – особа в короткой юбочке и маскарадном костюме – заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси – существо в бумажном платье и дешевой шали – недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.

Но одна из задач этой книги – показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малейшего желания завоевать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.

О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, – довольно непоследовательно, как смею я думать, – утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти – об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.

Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они – сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду Бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие, и худшие стороны нашей природы – множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это – противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это – правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.

В тысяча восемьсот пятидесятом году один чудак-олдермен во всеуслышание заявил в Лондоне, что острова Джекоба нет и никогда не было. Но и в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году остров Джекоба (по-прежнему место незавидное) продолжает существовать, хотя значительно изменился к лучшему.

Среди общественных зданий в некоем городе, который по многим причинам благоразумнее будет не называть и которому я не дам никакого вымышленного наименования, находится здание, издавна встречающееся почти во всех городах, больших и малых, именно – работный дом. И в этом работном доме родился, – я могу себя не утруждать указанием дня и числа, так как это не имеет никакого значения для читателя, во всяком случае, на данной стадии повествования, – родился смертный, чье имя предшествует началу этой главы.

В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградировавших представителей лондонского населения.

Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, - я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости - прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая - Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, - вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, - мне казалось, что изобразить это - значит попытаться сделать то, что необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.

Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, - кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.

В самом деле, Грэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме; автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.

Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь Вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища - обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, - что в этом соблазнительного?

Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате - восхитительное созданье, ну а такой в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони - особа в короткой юбочке и маскарадном костюме - заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси - существо в бумажном платье и дешевой шали - недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.

Но одна из задач этой книги - показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малей - шего желания завоевывать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.

О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, - довольно непоследовательно, как смею я думать, - утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти - об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.

Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они - сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие и худшие стороны нашей природы - множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это - противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это - правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.

В тысяча восемьсот пятидесятом году один чудак-олдермен во всеуслышание заявил в Лондоне, что острова Джекоба нет и никогда не было. Но и в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году остров Джекоба (по-прежнему место незавидное) продолжает существовать, хотя значительно изменился к лучшему.

Предисловие

В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградированных представителей лондонского населения.

Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, – я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости – прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая – Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, – вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, – мне казалось, что это необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.

Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, – кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.

В самом деле, Гэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме, автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.

Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища – обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, – что в этом соблазнительного?

Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате – восхитительное созданье, ну а Сайкс в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони – особа в короткой юбочке и маскарадном костюме – заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси – существо в бумажном платье и дешевой шали – недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.

Но одна из задач этой книги – показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малейшего желания завоевать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.

О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, – довольно непоследовательно, как смею я думать, – утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти – об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.

Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они – сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду Бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие, и худшие стороны нашей природы – множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это – противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это – правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.

В тысяча восемьсот пятидесятом году один чудак-олдермен во всеуслышание заявил в Лондоне, что острова Джекоба нет и никогда не было. Но и в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году остров Джекоба (по-прежнему место незавидное) продолжает существовать, хотя значительно изменился к лучшему.

Роман рассказывает о маленьком мальчике, которому пришлось пережить в своей жизни много несправедливостей и горя. Оливер много раз был подвластен искушению. Кроме того, он всегда мог бы избрать преступный мир, чтобы выжить. Но в конце-концов, он смог пережить все трудности. И все же остаться в этом грязном мире – чистым и невинным ребенком.

Роман учит нас оставаться всегда чистыми и невинными среди всякого плохого и преступного.

Оливер Твист – это маленький мальчик, который родился в работном дома, так как его мать умерла, только родив его. А потому он был сиротой, который не знал ни матери, ни отца. Именно потому он и остался жить в этом доме. Никогда этот мальчик от взрослых в своей жизни не видел ласки и не слышал добрых слов. Все вокруг были – зла, ненавистны и жестоки. Его часто обижали и били, ведь он был маленьким, а потому - беззащитным. Именно поэтому он жил очень плохой жизнью все эти девять лет. Мальчик никогда не улыбался, ведь вокруг – одни надзиратели, которые жестоки и зля. Все эти люди, которые встречались на пути трудном мальчика – были корыстны, алчны и невероятно злы.

Вскоре мальчика, который подрос немного, решили отдать в ученики к гробовщику. И даже там мальчик набрался много зла и горя от окружающих там людей. Именно там Оливер встречает другого мальчика, который старше его, а потому, тот наглый и злой. Это Ноэ Клейпол, который просто разжирел от своей лени, и жестокости. Там есть еще и служанка, которая без памяти влюблена в Ноэ. Она всегда потому и давала самые лучшие кусочки еды – своему любимому. А он прекрасно этим пользовался. Именно этот Ноэ, который тоже приютский, только добавил горя по отношению к маленькому Оливеру Твисту. Но сначала Оливер все терпит, так как ничего другого ему не остается. Но однажды, когда уже просто не выдержал Оливер, он просто разгневался, и просто отлупил Ноэ. Это возмутило всех, кто об этом узнал, а потому маленькому мальчику, которого сделали виноватым, пришлось еще хуже. Так как его жестоко наказали, Оливер решил сбежать и сделал это.

Оливер странствует, ища дорогу – в Лондон, чтобы что-то изменить. Именно по дороге Оливер встречает мальчика, который примерно годов Твиста, а потому тот решает помочь беззащитному одногодку. И этот мальчик, которого зовут Джек Даукинс, делиться со своей едой с Оливером, и предлагает дать ему ночлег в большом городе Лондоне. Именно туда приводит его Джек Даукинс, где дает ему ночлег, а также – еду. А вообще, он привел Оливера Твиста в логово самого отпетого преступника – еврея, который руководил всеми мелкими ворами, и даже убийцами, если надо.

Этот еврей очень был хитрый и злой, но умел все скрывать и прикидываться, если надо – очень лестным, и добрым. Наверно потому он и ввел в заблуждение маленького мальчика, который о такой жизни ничего не знал, и к тому же не знал любви и нежности. А потому он остается в этом доме, и после некоторого времени его заставляют поневоле работать на них. Оливер уже понимает, что попал в самое страшное логово, где не сможет наверняка остаться чистым и не запятнанным мальчиком. Но ничего не может поделать, ведь выхода, как ему кажется, нет. Один раз, он попадается, хотя ничего не ворует, а просто присутствует поневоле при кражах его маленьких сверстников.

Именно тогда его схватили, и хотели посадить в тюрьму. Но в суде его смогли оправдать, и его выпустили. Оливер попадает в руки мистера Бранлоу. Там он сильно болеет, но за ним ухаживают и просто любят. Мальчик очень хорош и умен, а также, мистер Бранлоу решает взять на воспитание его. К тому же в комнате, зале, висит портер красивой женщины, и Оливер очень похож на нее. Именно это и наводит мысль богатого джентльмена, что мальчик является сыном этой женщины, которая увы, мертва.

Но вскоре Оливера похищают, так как еврей Феджин узнает, где он живет. Ведь этот ужасный человек хочет во чтобы – то ни стало сделать из Оливера – вора и преступника. А потом Феджин планирует ограбление богатого дома, и для маленького вора подходит Оливер, так как он мал и худ. Но Оливер срывает операцию, и его сильно ранят пистолетом, так как он специально поднимает тревогу в доме. Его вытаскивают преступники, но так как он ранен и за всеми ними – погоня, он бросает его в канаву, где его находят те люди из богатого дома. Они ухаживают за ним, и там Оливер остается жить. Но Феджин очень обеспокоен, а также, все его верные друзья, так как они бояться, что Оливер расскажет о них, выдаст их. А потому его продолжают искать.

Вскоре именно Монкс, один из преступников, который на самом деле – старший неродной брат Оливеру, выясняет его происхождение, и имеет к этому улики. А потому они собираются провернуть аферу, где очень важно заиметь мальчика. Так как через него можно получить огромные деньги, ведь наследство мальчика – очень большое. Но все планы рушатся, так как случается убийство, через которое - кто попадает в тюрьму, а кто-то умирает.

Картинка или рисунок Приключения Оливера Твиста

Рассказ ведет мальчик Вася. Его папа богатый и уважаемый судья и семья живет хорошо. Но у мальчика нет мамы, так как она умерла. Из-за этого Нельзя сказать, что Вася счастливый ребенок. Его отец очень изменился, после смерти жены