Фискальная служба при петре первом. Страницы истории Отрывок, характеризующий Фискал

22 февраля 1711 г. Петр I учредил Правительствующий Сенат, заменивший Боярскую Думу. “Об учреждении Правительствующего Сената и по два комиссара из губернии “для спросу” и денежных сборах и дела финансового управления”.

Сенат, состоявший из 9 членов, был высшим правительственным учреждением в стране, но вся законодательная власть принадлежала царю. Этот орган власти разрастался, и к концу царствования Петр перешел к иным формам контроля над этим органом. Вместо дежурных штаб-офицеров гвардии он назначил при Сенате высшего чиновника - генерал-прокурора.

17 марта 1711 г. – “О поручении Правительствующему Сенату положения об устройстве государственных доходов…” с предписанием “денег как возможно собирать… и … учинить фискалов во всяких делах”.

Фискалы подчинялись только особому лицу, находившемуся при Сенате – генерал-обер-фискалу.

Жалованье фискалам не полагалось. Если они могли доказать вину подозреваемого, то последнего ждал крупный штраф. Половина денег шла фискалу, а другая – в казну. Если же донос не был доказан, доносчика не наказывали.

Общество с самого начала не приняло фискалов.

Да и взяли они больно круто – через год пожаловались царю на сам Сенат!

Наибольшую активность среди них проявлял выходец из народных низов Алексей Нестеров. Этот бывший крестьянин смело бросался на родовитых аристократов, уличая их в казнокрадстве и непорядочности.

Нестеров не побоялся схватиться с любимцем Петра князем Яковом Долгоруковым, славившимся своей неподкупностью. С фактами в руках фискал доказывал, что князь уклоняется от уплаты налогов, присваивает государственные земли, занимается сомнительными коммерческими аферами… Петр Нестерова ставил в пример другим фискалам и всячески ему благодетельствовал. А тот старался изо всех сил. В конце концов Нестеров уличил в коррупции своего начальника – самого обер-фискала Желябужского.

Петр рвал и метал. На место Желябужского он поставил Нестерова с указом провести чистку среди фискалов. Нестеров рьяно взялся за дело. Уже вскоре он мог доложить царю, что новый аппарат сформирован и приступает к работе.

С 1714 г. возник особый институт фискалов, которые должны были бороться со злоупотреблениями чиновников.

Петр I учредил должность генерал-фискала и его помощника - обер-фискала. Им были подчинены фискалы в губерниях и городах.

В1715 г. Для контроля за самим Сенатом был назначен специальный генерал-ревизор. Естественно, что на все эти посты Петр I назначал своих любимцев. Так, генерал-прокурором стал П.И.Ягужинский, генерал-обер-фискалом Нестеров.

Разоблачения сыпались друг за другом. Самые громкие процессы 10-х – начала 20-х годов были инспирированы фискалами. Жертвами Нестерова стали:

брат Якова Долгорукова Григорий,

сенатор князь Волконский,

астраханский губернатор Артемий Волынский,

сибирский губернатор князь Матвей Гагарин… Последнего повесили в марте 1721 года на глазах ближайших родственников, царя, министров, чиновников…

Нестеров находился на вершине славы. Петр наградил его орденами и крепостными. Но вдруг грянул гром. Оказалось, что Только один Нестеров принес ущерб на сумму в 300 тысяч рублей.

Утром 24 января 1724 г. совершены были казни обер - фискала Нестерова и его трех товарищей - фискалов, обвиненных в страшнейшем взяточничестве. Казни были совершены на Васильевском острове, против здания Коллегий (сейчас здание С. - Петербургского университета).

Перед высокой виселицей, на которой так недавно еще висел князь Матвей Гагарин, устроили эшафот; позади него возвышались четыре высоких шеста с колесами, спицы которых на пол-аршина были обиты железом. Шесты эти назначались для взоткнутия голов преступников, когда тела их будут привязаны к колесам.

Когда декорации были готовы, стеклась публика, большую часть ее составляли канцелярские и приказные чиновники, получившие строжайшее повеление непременно быть при казни …

Государь со множеством вельмож смотрел из окон ревизион - коллегии.

Все три старца - фискала один за другим мужественно сложили головы на плахе.

Мучительнее всех была казнь Нестерова.

Его заживо колесовали: раздробили сперва одну руку, потом ногу, потом другую руку и другую ногу. После того к нему подошел один из священников и стал его уговаривать, чтобы он сознался в своей вине, то же самое от имени Императора сделал и майор Мамонов. Государь обещал в таком случае оказать милость, т. е. Немедленно отрубить голову. Но обер - фискал с твердостью отвечал, что все уже высказал, что знал и затем, как и до колесования, не произнес более ни слова. Наконец его, все еще живого, повлекли к тому месту, где отрублены были головы трем другим, положили лицом в их кровь и также обезглавили. Девять человек получили каждый по пятидесяти ударов кнутом, четверым из них щипцами вырвали ноздри …”

Говорится: «учинить фискалов по всяким делам, а как быть им пришлется известие» . Через 3 дня, 5 марта, новым указом повелевалось учредить должность обер-фискала ; он должен был иметь тайный надсмотр над всеми делами; ему надлежало следить за тем, не учинялся ли где-либо неправый суд, не совершалось ли незаконного «в сборе казны и прочего» . «Кто неправду учинит» , на того обер-фискал должен был донести в Сенат, и если он действительно уличал виновного, то половина штрафа шла в пользу казны, а половина - в пользу фискала.

Обер-фискал был высшим должностным лицом по тайному надзору за делами; в губерниях были провинциал-фискалы , по одному для каждой отрасли управления; они имели «под собой» «низших», городских. О них всех говорилось, что они «имеют во всём такую же силу и свободность, как и обер-фискалы» .

Высокое положение отнюдь не гарантировало от тайного надзора и вызова в Сенат; ему подлежали все, «какой высокой степени ни есть» . Высокопоставленные лица могли привлекаться только обер-фискалом; это было единственным различием в степени власти обер-фискала и рядовых фискалов.

С учреждением коллегий появились коллежские фискалы , по одному при каждой коллегии.

В августе г. Н. М. Зотов назначен был государственным фискалом , то есть «надсмотрителем, дабы никто от службы не ухоранивался и прочего худа не чинил» .

Но злоупотреблений чинилось очень много, и простор для них был большой. Провинциальные фискалы не зависели от местных властей и подчинены были своему начальству, обер-фискалу. Обязанные доносить, они не преследовались за доносы неверные; в указе прямо сказано: «буде же не уличить (виновного, перед Сенатом), то отнюдь фискалу в вину не ставить ниже досадовать, под жестоким наказанием и разорением всего имения» .

Известна выходка Стефана Яворского против этого учреждения. 17 марта г. он в проповеди сделал очень ясные намеки на него: «закон Господень непорочен, а законы человеческие бывают порочны; а какой-то закон, например, поставити надзирателя над судами и дати ему волю кого хочет обличити, да обличит, кого хочет обесчестити, да обесчестит…» и т. д. Его слова не остались без влияния. 17-го марта г. вышло новое распоряжение, в котором сфера действий фискалов была определена гораздо точнее. Они должны были разоблачать всякие преступления указов, всякие взятки и кражи казны и все то, что может повести «ко вреду государственного интереса» , должны были возбуждать дела, на которые нет челобитчиков . За вмешательство в судные дела, возбужденные какой-либо из сторон, фискалы подвергаются наказанию. Преследуют их и за доносы, сделанные в корыстных целях; если донос окажется несправедливым, фискал несёт то наказание, какое понесло бы оговоренное им лицо, если бы было действительно виновно; наказывается фискал и в тех случаях, когда не донёс по своим корыстным соображениям.

Власть провинциальных фискалов трудно поддавалась контролю; обязанные раз в год объезжать города по губернии и подвергать проверке действия низших фискалов, провинциальные фискалы были облечены властью смещать их, подвергать взысканиям и т. п., что давало опять-таки повод к злоупотреблениям. В г. власть их была в значительной степени стеснена учреждением по всем губерниям прокурорских должностей. Прокуроры - этот уже открытый надзор за судом - не только ограничивали их контроль над судебными делами, но являлись и вообще посредствующей инстанцией между ними и обер-фискалом.

Институт фискалов, дискредитированный действиями своих должностных лиц, в особенности был подточен злоупотреблениями своих высших чиновников, обер-фискалов. Не помогло делу и учреждение при Екатерине I должности генерал-фискала . Верховный тайный совет при Петре II занят был разбирательством не только преступлений обер-фискалов, но и корыстных деяний генерал-фискалов.

При Анне Иоанновне фискалы были упразднены (). Особой пользы учреждение, имевшее целью тайный надзор за всеми жителями и всеми учреждениями, принести не могло; фискалы были всем ненавистны. Второй по времени обер-фискал, М. В. Желябужский, и его помощник А. Я. Нестеров вскоре по вступлении в должность обратились к царю с жалобой на Сенат, говоря, что там им приходилось очень плохо: сенатор Г. А. Племянников их иначе как «уличными судьями» и не называл, а князь Яков Долгорукий прямо величал антихристами и плутами .

Но долю пользы фискалы несомненно принесли. Знаменитые разоблачения Нестерова (относительно князя М. П. Гагарина , того же Долгорукова и др.) пролили свет на такие злоупотребления и преступления, которые без фискалов совершенно ускользнули бы от возмездия. Нестеров обратил также внимание на эксплуатацию богатыми купцами мелких торговцев; были назначены купеческие фискалы , обязанные тайно надсматривать за делами в этом сословии. Однако и Нестеров, этот самый деятельный и умный из высших должностных фискалов, не устоял в конце концов против искушения и был уличён во взяточничестве и укрывательстве.

Фискалы (воен.) - вслед за учреждением фискалов в гражданском ведомстве они по указу г. были введены в войсках. По Воинскому Уставу 1716 г. в полках и крепостях должны были состоять фискалы, при дивизиях - обер-фискалы в ранге майора , при армии - генерал-фискалы в ранге подполковника . По определению Воинского Устава фискал «есть смотритель за каждым чином, так ли всякой должности истиной служит и в прочих делах, вручённых ему, поступает» . Фискалы обязаны были проведывать и доносить о преступлениях, поддерживать обвинение на суде и наблюдать за соблюдением судами положенных в законе для рассмотрения дел сроков; о нарушениях казенного интереса фискалы должны были только сообщать комиссариату. В тех случаях, когда возведённое фискалами обвинение оказывалось неосновательным, они могли подлежать только лёгким наказаниям за неосмотрительность. Указом 22 февраля 1723 г. генерал-фискалы и обер-фискалы были повышены в рангах ввиду того, что в первое время фискалы выбирались «из самых нижних людей без свидетельств» и из числа обер-фискалов некоторые оказались виновными «в великих преступлениях и злодействах» . Полковым фискалам по штатам

В результате реформ центрального и местного аппарата управления образовалась огромная армия чиновников. И чем больше и многочисленней был этот аппарат, тем в большей мере он был подвержен болезни, которая свойственна любой бюрократии -коррупции (взяточничеству и казнокрадству), которая особенно разрастается в условиях бесконтрольности и безнаказанности. Поэтому Петр I был озабочен поисками форм контроля за деятельностью госаппарата. Эти формы были многообразны: ведомственный контроль коллегии за деятельностью их местных уполномоченных; контроль Сената за всем аппаратом, в том числе и коллегиями; ревизион-коллегия осуществляла финансовый контроль и проверку счетов. Но этого было недостаточно. Поэтому в 1711 г. учреждаются должности фискалов во главе с генерал-фискалом и его помощником обер-фискалом (от лат. fiscus - государственная казна). Фискалы призваны были оберегать казну путем вербовки агентуры в госучреждениях и выявления оперативным путем взяточников и казнокрадов. В 1715 г. специальным указом царь установил, что за донос на взяточника и казнокрада, а также на тех, кто злоумышляет против государства, доносчик в случае подтверждения его доноса получит половину имущества виновного, а холоп, донесший на своего господина, - вдобавок еще и волю. В стране поднялась такая волна доносов, что в 1718 г. царю пришлось издать указ о том, чтобы “подметные письма” (доносы) сжигали на том месте, где их обнаружили, не распечатывая и не читая. Дело в том, что доносчики, опасаясь нередких в таких случаях пыток, подбрасывали анонимки (“подметные письма”) к дверям государственных учреждений или церквей. Тогда в 1722 г. Петр 1 издал указ об учреждении должности генерал-прокурора (“ока государева”). Генерал-прокурору были под-чинены обер-прокуроры в Сенате и в Синоде, прокуроры в коллегиях и в губерниях. Они должны были присутствовать на заседаниях тех учреждений, при которых они были учреждены и осуществлять гласный общий надзор за законностью и исполнением указов и повелений императора и Сената. Однако, поскольку генерал-прокурору был подчинен институт фискалов, то прокуратура руководила и негласным агентурным надзором. А за всеми учреждениями, в том числе и Сенатом, и Синодом, и прокурорами, и фискалами наблюдало “недремлющее око” Тайной канцелярии.

Но ничто не помогало. Взяточничество и казнокрадство процветало. Так, уличен был во взятках и казнен сам обер-фискал Нестеров. Казнен сибирский губернатор князь Гагарин, умудрившийся украсть бриллианты, купленные в Китае для жены Петра I, пока их везли через Сибирь. А на царского фаворита князя Меншикова был сделан начет (царь обязал вернуть украденное) в размере почти годового бюджета Российской империи.

В последний раз фискалы при войсках упоминаются в г., когда для них была издана особая инструкция, обязывавшая их доносить о замеченных нарушениях инспекторам войск.

Напишите отзыв о статье "Фискал"

Ссылки

Фискалы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Фискал

Но никто почему-то не обижался. Они оба, и старец, и его красавица внучка, дружески улыбаясь, отвечали на любые вопросы, и казалось, что наше присутствие почему-то и вправду доставляло им искреннее удовольствие...
– Меня зовут Анна, милая. И меня «правда-правда» совсем сожгли когда-то... Но это было очень-очень давно. Уже прошло почти пять сотен земных лет...
Я смотрела в совершенном шоке на эту удивительную девушку, не в состоянии отвести от неё глаза, и пыталась представить, какой же кошмар пришлось перенести этой удивительно красивой и нежной душе!..
Их сжигали за их Дар!!! Только лишь за то, что они могли видеть и делать больше, чем другие! Но, как же люди могли творить такое?! И, хотя я уже давно поняла, что никакой зверь не в состоянии был сделать то, что иногда делал человек, всё равно это было настолько дико, что на какое-то мгновение у меня полностью пропало желание называться этим же самым «человеком»....
Это был первый раз в моей жизни, когда я реально услышала о настоящих Ведунах и Ведьмах, в существование которых верила всегда... И вот, увидев наконец-то самую настоящую Ведьму наяву, мне, естественно, жутко захотелось «сразу же и всё-всё» у неё расспросить!!! Моё неугомонное любопытство «ёрзало» внутри, буквально визжа от нетерпения и умоляло спрашивать сейчас же и обязательно «обо всём»!..
И тут, видимо, сама того не замечая, я настолько глубоко погрузилась в столь неожиданно открывшийся мне чужой мир, что не успела вовремя правильно среагировать на вдруг мысленно открывшуюся картинку... и вокруг моего тела вспыхнул до ужаса реальный по своим жутким ощущениям, пожар!..
Ревущий огонь «лизал» мою беззащитную плоть жгучими языками пламени, взрываясь внутри, и почти что лишая рассудка... Дикая, невообразимо жестокая боль захлестнула с головой, проникая в каждую клеточку!.. Взвившись «до потолка», она обрушилась на меня шквалом незнакомого страдания, которого невозможно было ничем унять, ни остановить. Ослепляя, огонь скрутил мою, воющую от нечеловеческого ужаса, сущность в болевой ком, не давая вздохнуть!.. Я пыталась кричать, но голоса не было слышно... Мир рушился, разбиваясь на острые осколки и казалось, что обратно его уже не собрать... Тело полыхало, как жуткий праздничный факел... испепеляя, сгоравшую вместе с ним, мою израненную душу. Вдруг, страшно закричав... я, к своему величайшему удивлению, опять оказалась в своей «земной» комнате, всё ещё стуча зубами от так неожиданно откуда-то обрушившейся нестерпимой боли. Всё ещё оглушённая, я стояла, растерянно озираясь вокруг, не в состоянии понять, кто и за что мог что-то подобное со мной сотворить...
Но, несмотря на дикий испуг, мне постепенно всё же удалось каким-то образом взять себя в руки и чуточку успокоиться. Немного подумав, я наконец-то поняла, что это, вероятнее всего, было всего лишь слишком реальное видение, которое своими ощущениями полностью повторяло происшедший когда-то с девушкой-ведьмой кошмар...
Несмотря на страх и слишком ещё живые ощущения, я тут же попробовала вернуться в сказочный «ледяной дворец» к своей брошенной, и наверняка уже сильно нервничавшей, подружке. Но почему-то ничего не получалось... Я была выжата, как лимон, и не оставалось сил даже думать, не говоря уже о подобном «путешествии». Обозлившись на себя за свою «мягкотелость», я опять попыталась собраться, как вдруг чья-то чужая сила буквально втянула меня в уже знакомую «ледяную» залу, где, взволнованно подпрыгивая, металась моя верная подружка Стелла.
– Ну, что же ты?! Я так испугалась!.. Что же с тобой такое случилось? Хорошо, что вот она помогла, а то ты бы и сейчас ещё «где-то» летала! – задыхаясь от «праведного возмущения», тут же выпалила малышка.
Я и сама пока что не очень-то понимала, каким же образом такое могло со мной произойти, но тут, к моему большому удивлению, ласково прозвучал голос необычной хозяйки ледяного дворца:
– Милая моя, да ты ведь дариня!.. Как же ты оказалась-то здесь? И ты ведь живая!!! Тебе всё ещё больно? – Я удивлённо кивнула. – Ну, что же ты, нельзя такое смотреть!..
Девушка Анна ласково взяла мою, всё ещё «кипящую» от испепеляющей боли, голову в свои прохладные ладони, и вскоре я почувствовала, как жуткая боль начала медленно отступать, а через минуту и вовсе исчезла.
– Что это было?.. – ошалело спросила я.
– Ты просто посмотрела на то, что со мною было. Но ты ещё не умеешь защититься, вот и почувствовала всё. Любопытна ты очень, в этом сила, но и беда твоя, милая... Как зовут-то тебя?
– Светлана... – понемногу очухиваясь, сипло произнесла я. – А вот она – Стелла. Почему вы меня дариней называете? Меня уже второй раз так называют, и я очень хотела бы знать, что это означает. Если можно, конечно же.
– А разве ты не знаешь?!. – удивлённо спросила девушка-ведьма. – Я отрицательно мотнула головой. – Дариня – это «дарящая свет и оберегающая мир». А временами, даже спасающая его...
– Ну, мне бы пока хоть себя-то спасти!.. – искренне рассмеялась я. – Да и что же я могу дарить, если сама ещё не знаю совсем ничего. И делаю-то пока одни лишь ошибки... Ничего я ещё не умею!.. – и, подумав, огорчённо добавила. – И ведь не учит никто! Разве что, бабушка иногда, и ещё вот Стелла... А я бы так хотела учиться!..
– Учитель приходит тогда, когда ученик ГОТОВ учиться, милая – улыбнувшись, тихо сказал старец. – А ты ещё не разобралась даже в себе самой. Даже в том, что у тебя давно уже открыто.
Чтобы не показывать, как сильно расстроили меня его слова, я постаралась тут же поменять тему, и задала девушке-ведьме, настырно крутившийся в мозгу, щекотливый вопрос.
– Простите меня за нескромность, Анна, но как же вы смогли забыть такую страшную боль? И возможно ли вообще забыть такое?..
– А я и не забыла, милая. Я просто поняла и приняла её... Иначе невозможно было бы далее существовать – грустно покачав головой, ответила девушка.
– Как же можно понять такое?! Да и что понимать в боли?.. – не сдавалась я. – Это что – должно было научить вас чему-то особенному?.. Простите, но я никогда не верила в такое «учение»! По-моему так лишь беспомощные «учителя» могут использовать боль!
Я кипела от возмущения, не в состоянии остановить свои разбегавшиеся мысли!.. И как ни старалась, никак не могла успокоиться.
Искренне жалея девушку-ведьму, я в то же время дико хотела всё про неё знать, что означало – задавать ей множество вопросов о том, что могло причинить ей боль. Это напоминало крокодила, который, пожирая свою несчастную жертву, лил по ней горючие слёзы... Но как бы мне не было совестно – я ничего не могла с собою поделать... Это был первый раз в моей короткой жизни, когда я почти что не обращала внимания на то, что своими вопросами могу сделать человеку больно... Мне было очень за это стыдно, но я также понимала, что поговорить с ней обо всём этом почему-то очень для меня важно, и продолжала спрашивать, «закрыв на всё глаза»... Но, к моему великому счастью и удивлению, девушка-ведьма, совершенно не обижаясь, и далее спокойно продолжала отвечать на мои наивные детские вопросы, не высказывая при этом ни малейшего неудовольствия.

Фискалат

Как указывалось выше, одновременно с организацией в 1711 году Сената была созданы должности фискалов. Впоследствии рядом указов была организована целая система фйскалата, завершенная в 1717 году. Фискалат первоначально должен был бйть органом тайного надзора.

В указе 5 марта 1711 г. предлагалось Сенату «выбрать обер-фискала , человека доброго и умного (из какого чина ни есть)». Здесь содержалось и определение его обязанностей: «должен он над всеми делами тайно надсматривать и проведывать про неправый суд, також в сборе казны и прочего, и кто неправду учинит, должен фискал позвать его пред Сенат (какой высокой степени ни есть) и там его уличить». При успешности уличения половина штрафа с обвиненного шла в пользу фискала, неуличение не должно было «фискалу в вину ставить, ниже досадовать, под жестоким наказанием и разорением имения».

Под ведением обер-фискала должны были состоять провинциал-фискалы, а под ними «несколько нижних», которые «во всем таку ж силу и свободность имеют, как и обер-фискал, кроме одного, что вышнего судью или генерального штаба на суд без обер-фискала позвать не могут».

В начале 1712 года было указано, что фискалы ставятся под ведомство Сената, утверждалась их самостоятельность по отношению к губернаторам.

Петр угрожал сенаторам казнью, если они не будут рассматривать «фискальских доносов».

Не довольствуясь этим, Петр передавал эти доносы на рассмотрение и для производства о них розысков доверенным лицам, а именно - в так называемые «майорские канцелярии», позднее в тайную канцелярию

Указ 1715 года о «должности» фискала устанавливал более точно круг ведения и состав фискалата. При обер-фискале, а также при губернских (провинциальных) и городских фискалах учреждались по четыре должности помощников, из которых двое от купечества, «дабы могли тайно ведать купеческое сословие». Функции фискалов были определены так. «Действие же их сие есть - взыскание всех безгласных дел, то есть: 1) всякие преступления указов; 2) всякие взятки и кража казны и прочее, что ко вреду государственному интересу быть может, каково б оное имени ни было; 3) також и прочие дела народные, за которых нет челобитчиков, например, ежели какого приезжего убьют или наследник последний своей фамилии во младенчестве умрет без завету духовной предков его и прочие тому подобные безгласные дела, иже не имеют челобитчика о себе».

Этим указом значительно ограничивалась безнаказанность фискальских донесений. Сумма штрафа, идущая в пользу фискала, уменьшается до ^четверти. Теперь фискалы должны были проведывать о всех делах не только тайно, но и явно.

С учреждением коллегий все фискальские дела перешли из Сената в юстиц-коллегию, при которой состоял и обер-фискал. Согласно Генеральному регламенту при каждой коллегии также учреждались фискалы.

Генеральный регламент устанавливал, что в случае, «если он (фискал) за президентом (коллегии), или «то внебытность его. управляет, что противное увидит, о том должен донести генеральному фискалу».

Однако в это время и вплоть до 1723 года при Сенате не было генерал-фискала. С 1723 года генерал-фискал состоял при Сенате и числился в более высоком служебном ранге, чем ранее состоявший при сенате обер-фискал

При создании прокуратуры органы фискалата были подчинены надзору генерал-прокурора. Однако после назначения генерал-фискала последовал указ о том, чтобы все фискальские доношения направлялись этому последнему. До конца царствования Петра оба института существовали параллельно, причем в ряде случаев деятельность органов прокуратуры основывалась на фискальских материалах.

Фискалат в целом был упразднен Верховным тайным советом в 1729 г. путем увольнения наличных фискалов без назначения новых. Впрочем, остались фискалы «для купецких дел», а также военные фискалы.

Прокуратура как орган надзора

В январе 1722 года был назначен генерал-прокурор при Сенате, а в апреле того же года была издана «должность генерал-прокурора».

В ней точно перечислены функции генерал-прокурора Сената и обязанности его помощника, обер-прокурора. Здесь в первом же пункте подчеркивалось, что генерал-прокурор должен осуществлять надзор за деятельностью Сената. «Генерал-прокурор повинен сидеть в Сенате и смотреть накрепко, дабы Сенат свою должность хранил, и во всех делах, которые сенатскому рассмотрению и решению подлежат, истинно, ревностно и порядочно, без потеряния времени, по регламентам и указам отправлял...».

Тут подчеркивалась и необходимость проверки исполнения. Генерал-прокурор должен «накрепко смотреть, чтобы в Сенате не на столе только дела вершились, но самым действом по указам исполнялись, в чем он должен спрашивать у тех, кто на что указы получил, исполнено ль по них в такое время, в которое начало и совершенство оного исполнено быть может; и буде не исполнено, то ему ведать надлежит, для какой причины, невозможность ли какая помешала, или по какой страсти, или за леностью, и о том немедленно Сенату предлагать должен, для чего повинен иметь книгу, в которой записывать на одной половине, в которой день какой указ состоялся, а на другой половине записывать, когда, что по оному указу Исполнено, или не исполнено, и для чего, и прочие обстоятельства нужные вносить».

Пункт 2 предписывал в случае установления неисполнения Сенатом своих обязанностей «в тот же час... предлагать Сенату явно, с полным изъяснением, в чем они или некоторые из них не так делают, как надлежит, дабы исправили; а ежели не послушают, то должен в тот час протестовать, и оное дело остановить, и немедленно донесть нам, если весьма нужное...».

Закон предостерегает генерал-прокурора, что «ежели (он) какое неправое доношение учинит по какой страсти, то будет сам наказан по важности дела».

Закон устанавливает: «генерал и обер-прокуроры ничьему.суду не подлежат, кроме нашего». Однако у Сената остается право ареста при отлучке государя этих чинов и учинения над ними розыска в случае их измены (п. 9).

Генерал-прокурору принадлежит важное право законодательной инициативы в случае отсутствия «ясных указов» по каким- либо вопросам.

Пункт 11, как бы резюмируя все сказанное об обязанностях генерал-прокурора, указывает, что «сей чин, яко око наше и стряпчий о делах государственных», должен во всем «верно поступать». В противном случае, «перво на нем взыскано будет, и ежели в чем поманит, или инако каким образом ни есть должность свою ведением или волею преступит, то, яко преступник указа и явный разоритель государства, наказан будет».

Как бы опасаясь, что генерал-прокурор ввиду такой угрозы будет воздерживаться в сомнительных случаях от донесений, законодатель устанавливает безнаказанность всего, сделанного им не умышленно, а по ошибке: «понеже лучше доношением ошибиться, «ежели молчанием»

Генерал-прокурору была подчинена сенатская канцелярия и все делопроизводство.

Как было указано выше, органы фискалата должны были подчиняться генерал-прокурору. «Генерал-прокурор должен от фискалов доношения, о чем их должность есть... примать и предлагать сенату и инстиговать; также за фискалами смотреть и ежели что худо увидит - немедленно доносить сенату» (п. 4 «должности генерал-прокурора»)

В такое же отношение к прокурорам, состоящим при коллегиях и других учреждениях, ставились состоявшие при тех же учреждениях фискалы. В случаях бездействия прокуроров фискалы обязаны были доносить о том обер-фискалу, а тот - генерал-прокурору.

В 1722 году Сенату было велено выбрать, кроме генерал-прокурора также обер-прокурора для нахождения при нем и прокуроров, состоявших при всех коллегиях. При этом было разрешено выбирать кандидатов «из всяких чинов, понеже дело нужно есть».

В этом же году были назначены прокуроры при надворных судах, а затем при губернских учреждениях.

Прокуроры обязаны были следить за исполнением законов со стороны присутственных мест, напоминать судьям о их обязанностях и останавливать их несправедливые распоряжения. Для этого они присутствовали в заседаниях тех учреждений, при которых находились.

Прокуроры своим протестом останавливали решения присутственных мест и обязаны были доносить об этом генерал- прокурору не позже трех дней.

Состоя при отдельных учреждениях и наблюдая за законностью их действий, прокуроры не имели своей особой сферы деятельности. Надо подчеркнуть, что вне компетенции прокуроров лежало уголовное преследование как особый акт правительственной власти. Прокуроры наблюдали за течением уголовных дел таким же образом, как и за всеми другими делами, производившимися в различных учреждениях.

До упразднения фискалата можно еще говорить о некотором руководстве прокурорами «обвинительной» деятельностью фискалов, обязанных доносить о всяких преступлениях. Но с упразднением фискалата и прокуроры перестали в какой-либо мере влиять на возбуждение уголовного преследования. Оно находилось в руках полиции и судей-следователей.

Все чины прокуратуры не стояли в иерархической зависимости друг от друга, они непосредственно подчинялись генерал- прокурору. Они являлись как бы «оком генерал-прокурора» на местах, от него получали указания. Он обязан был «смотреть над всеми прокуроры, дабы в своем звании истинно и ревностно поступали, а ежели кто в чем преступит, то оных судить в Сенате»

Помимо Сената, ни присутственные места, ни даже генерал- прокурор не могли подвергать прокуроров взысканиям. На практике эта независимость иногда нарушалась удержанием жалованья у провинившихся, но Сенат рассматривал это, как уклонение от законного порядка и подтверждал привилегированную подсудность прокуроров.

За взятки или другое нарушение закона прокуроры подлежали строжайшему взысканию. За умышленные преступления в зависимости от тяжести вины они подлежали или смертной казни, или ссылке на каторгу с вырезанием ноздрей и конфискацией всего имущества. За неумышленные нарушения законов первые два раза прокуроры подвергались штрафу, а в третий раз - конфискации половины имущества и каторжным работам.