Бойня номер пять, или крестовый поход детей. Бойня номер пять, или Крестовый поход детей (Пляска со смертью по долгу службы)

Послушайте:

Билли Пилигрим отключился от времени.

Билли лег спать пожилым вдовцом, а проснулся в день свадьбы. Он вошел в дверь в 1955 году, а вышел из другой двери в 1941-м. Потом вернулся через ту же дверь и очутился в 1964 году. Он говорит, что много раз видел и свое рождение, и свою смерть и то и дело попадал в разные другие события своей жизни между рождением и смертью.

Так говорил Билли.

Его перебрасывает во времени рывками, и он не властен, над тем, куда сейчас попадет, да и не всегда это приятно. Он постоянно нервничает, как актер перед выступлением, потому что не знает, какую часть своей жизни ему сейчас придется сыграть.

Билли родился в 1922 году в Илиуме, штат Нью-Йорк, в семье парикмахера. Он был странноватым мальчиком и стал странноватым юнцом – высоким и слабым, – похожим на бутылку из-под кока-колы. Он окончил илиумскую гимназию в первой десятке своего класса и проучился один семестр на вечерних курсах оптометристов, в том же Илиуме, перед тем как его призвали на военную службу: шла вторая мировая война. Во время этой войны отец его погиб на охоте. Такие дела.

Билли воевал в пехоте в Европе – и попал в плен к немцам. После демобилизации в 1945 году Билли снова поступил на оптометрические курсы. В последнем семестре он обручился с дочкой основателя и владельца курсов, а потом заболел легким нервным расстройством.

Его поместили в военный госпиталь близ Лейк-Плэсида, лечили электрошоком и вскоре выписали. Он женился на своей нареченной, окончил курсы, и тесть устроил его у себя в деле. Илиум – особенно выгодное место для оптиков, потому что там расположена Всеобщая сталелитейная компания. Каждый служащий компании обязан иметь пару защитных очков и надевать их на производстве. В Илиуме на компанию служило шестьдесят восемь тысяч человек. Значит, нужно было изготовить массу линз и массу оправ.

Оправы – самое денежное дело.

Билли разбогател. У него было двое детей – Барбара и Роберт. Со временем Барбара вышла замуж, тоже за оптика, и Билли принял его в дело. Сын Билли, Роберт, плохо учился, но потом он поступил в знаменитую воинскую часть «зеленые береты». Он выправился, стал красивым юношей и сражался во Вьетнаме.

В начале 1968 года группа оптометристов, где был и Билли, наняла специальный самолет – они летели из Илиума на международный оптометрический съезд в Монреале. Самолет разбился над горами Шугарбуш в Вермонте. Все погибли, кроме Билли. Такие дела.

Пока Билли приходил в себя в одной из вермонтских больниц, его жена скончалась от случайного отравления окисью углерода. Такие дела.

После катастрофы Билли вернулся в Илиум и вначале был очень спокоен. Через всю макушку у него шел чудовищный шрам. Практикой он больше не занимался. За ним ухаживала экономка. Дочка приезжала к нему почти каждый день.

И вдруг без всякого предупреждения Билли поехал в Нью-Йорк и выступил по вечерней программе, обычно передававшей всякие беседы. Он рассказал, как он заплутался во времени. Он также сказал, что в 1967 году его похитило летающее блюдце. Блюдце это, сказал он, прилетело с планеты Тральфамадор. И его отвезли на Тральфамадор и там показывали в голом виде посетителям зоопарка. Там его спарили с бывшей кинозвездой, тоже с Земли, по имени Монтана Уайлдбек…

Какие-то бессонные граждане в Илиуме услышали Билли по радио, и один из них позвонил его дочери Барбаре. Барбара расстроилась. Они с мужем поехали в Нью-Йорк и привезли Билли домой. Билли мягко, но упорно настаивал, что говорил по радио чистую правду. Он сказал, что его похитили тральфамадорцы в день дочкиной свадьбы. Никто его не хватился, объяснил он, потому что тральфамадорцы провели его по такому витку времени, что он мог годами пребывать на Тральфамадоре, а на Земле отсутствовать одну микросекунду.

Прошел еще месяц, без всяких инцидентов, а потом Билли написал письмо в «Новости Илиума», и газета опубликовала это письмо. В нем описывались существа с Тральфамадора.

В письме говорилось, что они двух футов ростом, зеленые и напоминают по форме «прокачку» – ту штуку, которой водопроводчики прокачивают трубы. Присосок у них касается почвы, а чрезвычайно гибкие, стержни обычно смотрят вверх. Каждый стержень кончается маленькой рукой с зеленым глазом на ладони. Существа настроены вполне дружелюбно и умеют видеть все в четырех измерениях. Они жалеют землян, оттого что те могут видеть только в трех измерениях. Они могут рассказать землянам чудеснейшие вещи, особенно про время. Билли обещал рассказать в своем следующем письме о многих чудеснейших вещах, которым его научили тральфамадорцы.

Когда появилось первое письмо, Билли уже работал над вторым. Второе письмо начиналось так:

«Самое важное, что я узнал на Тральфамадоре, – это то, что, когда человек умирает, нам это только кажется. Он все еще жив в прошлом, так что очень глупо плакать на его похоронах. Все моменты прошлого, настоящего и будущего всегда существовали и всегда будут существовать. Тральфамадорцы умеют видеть разные моменты совершенно так же, как мы можем видеть всю цепь Скалистых гор. Они видят, насколько все эти моменты постоянны, и могут рассматривать тот момент, который их сейчас интересует. Только у нас, на Земле, существует иллюзия, что моменты идут один за другим, как бусы на нитке, и что если мгновение прошло, оно прошло бесповоротно.

Когда тральфамадорец видит мертвое тело, он думает, что этот человек в данный момент просто о плохом виде, но он же вполне благополучен во многие другие моменты. Теперь, когда я слышу, что кто-то умер, я только пожимаю плечами и говорю, как сами тральфамадорцы говорят о покойниках: „Такие дела“».

Билли сочинял письмо в подвальном помещении своего пустого дома, где был свален всякий хлам. У экономки был выходной день. В подвале стояла старая пишущая машинка… Рухлядь, а не машинка. Она весила больше, чем котел отопления. Билли не мог ее перенести в другое место, оттого и писал в захламленном подвале, а не у себя в комнате.

Котел отопления испортился. Мышь прогрызла изоляцию на проводе термостата. Температура в доме упала до пятидесяти по Фаренгейту, но Билли ничего не замечал. И одет он был не слишком тепло. Он сидел босой, все еще в пижаме и халате, хотя дело шло к вечеру. Его босые ноги были цвета слоновой кости с просинью.

Но сердце у Билли горело радостью. Оно горело оттого, что Билли верил и надеялся принести многим людям утешение, открыв им правду о времени. У входной двери без конца заливался звонок. Пришла его дочь Барбара. Наконец она отперла дверь своим ключом и прошла у него над головой, крича: «Папа, папочка, где ты?» – и так далее.

Билли не откликался, и она впала в совершенную истерику, решив, что сейчас найдет его труп. И наконец заглянула в самое неожиданное место – в подвальную кладовку.

– Почему ты не отвечал, когда я звала? – спросила Барбара, стоя в дверях подвала. В руке она сжимала номер газеты, где Билли описывал своих знакомцев с Тральфамадора.

– А я тебя не слышал, – сказал Билли.

Партии в этом оркестре на данный момент были распределены так: Барбаре было всего двадцать один год, но она считала своего отца престарелым, хотя ему-то было всего сорок шесть, – престарелым, потому что ему повредило мозги во время самолетной катастрофы, И еще она считала себя главой семьи, потому что ей пришлось хлопотать на похоронах матери, а потом нанимать экономку для Билли, и все такое. А кроме того, Барбаре с мужем приходилось распоряжаться денежными делами Билли, и притом довольно значительными суммами, так как Билли с некоторых пор совершенно наплевательски относился к деньгам. И из-за всей этой ответственности в таком юном возрасте она стала довольно противной особой. А между тем Билли старался сохранить свое достоинство, доказать Барбаре и всем остальным, что он вовсе не постарел и, напротив, посвятил себя гораздо более важному делу, чем прежняя его работа.

Бойня номер пять, или Крестовый поход детей

(Пляска со смертью по долгу службы)

американец немецкого происхождения (четвертое поколение), который сейчас живет в прекрасных условиях на мысе Код (и слишком много курит), очень давно он был американским пехотинцем (нестроевой службы) и, попав в плен, стал свидетелем бомбардировки немецкого города Дрездена («Флоренции на Эльбе») и может об этом рассказать, потому что выжил. Этот роман отчасти написан в слегка телеграфически-шизофреническом стиле, как пишут на планете Тральфамадор, откуда появляются летающие блюдца. Мир.

Посвящается Мэри О’Хэйр и Герхарду Мюллеру

Ревут быки.
Теленок мычит.
Разбудили Христа-младенца,
Но он молчит.

Почти все это произошло на самом деле. Во всяком случае, про войну тут почти все правда. Одного моего знакомого и в самом деле расстреляли в Дрездене за то, что он взял чужой чайник. Другой знакомый и в самом деле грозился, что перебьет всех своих личных врагов после войны при помощи наемных убийц. И так далее. Имена я все изменил.

Я действительно ездил в Дрезден на Гуггенхеймовскую стипендию (благослови их Бог) в 1967 году Город очень напоминал Дайтон, в штате Огайо, только больше площадей и скверов, чем в Дантоне. Наверно, там, в земле, тонны искрошенных в труху человеческих костей.

Ездил я туда со старым однополчанином, Бернардом В. О’Хэйром, и мы подружились с таксистом, который возил нас на бойню номер пять, куда нас, военнопленных, запирали на ночь. Звали таксиста Герхард Мюллер. Он нам рассказал, что побывал в плену у американцев. Мы его спросили, как живется при коммунистах, и он сказал, что сначала было плохо, потому что всем приходилось страшно много работать и не хватало ни еды, ни одежды, ни жилья. А теперь стало много лучше. У него уютная квартирка, дочь учится, получает отличное образование. Мать его сгорела во время бомбежки Дрездена. Такие дела.

Он послал О’Хэйру открытку к рождеству, и в ней было написано так – «Желаю Вам и Вашей семье, а также Вашему другу веселого Рождества и счастливого Нового года и надеюсь, что мы снова встретимся в мирном и свободном мире, в моем такси, если захочет случай».

Мне очень нравится фраза «если захочет случай».

Ужасно неохота рассказывать вам, чего мне стоила эта треклятая книжонка – сколько денег, времени, волнений. Когда я вернулся домой после второй мировой войны, двадцать три года назад, я думал, что мне будет очень легко написать о разрушении Дрездена, потому что надо было только рассказывать все, что я видел. И еще я думал, что выйдет высокохудожественное произведение или, во всяком случае, оно даст мне много денег, потому что тема такая важная.

Но я никак не мог придумать нужные слова про Дрезден, во всяком случае, на целую книжку их не хватало. Да слова не приходят и теперь, когда я стал старым пердуном, с привычными воспоминаниями, с привычными сигаретами и взрослыми сыновьями.

И я думаю: до чего бесполезны все мои воспоминания о Дрездене и все же до чего соблазнительно было писать о Дрездене. И у меня в голове вертится старая озорная песенка:

Какой-то ученый доцент
Сердился на свой инструмент:
«Мне здоровье сорвал,
Капитал промотал,
А работать не хочешь, нахал!»

И вспоминаю я еще одну песенку:

Зовусь я Ион Йонсен,
Мой дом – штат Висконсин,
В лесу я работают тут.
Кого ни встречаю;
Я всем отвечаю,
Кто спросит:
«А как вас зовут?»
Зовусь я Ион Йонсен,
Мой дом – штат Висконсин…

Все эти годы знакомые меня часто спрашивали, над чем я работаю, и я обычно отвечал, что главная моя работа – книга о Дрездене.

Так я ответил и Гаррисону Старру, кинорежиссеру, а он поднял брови и спросил:

– Книга антивоенная?

– Да, – сказал я, – похоже на то.

– А знаете, что я говорю людям, когда слышу, что они пишут антивоенные книжки?

– Не знаю. Что же вы им говорите, Гаррисон Стар?

– Я им говорю: а почему бы вам вместо этого не написать антиледниковую книжку?

Конечно, он хотел сказать, что воины всегда будут и что остановить их так же легко, как остановить ледники. Я тоже так думаю.

И если бы войны даже не надвигались на нас, как ледники, все равно осталась бы обыкновенная старушка-смерть.

Когда я был помоложе и работал над своей пресловутой дрезденской книгой, я запросил старого своего однополчанина Бернарда В. О’Хэйра, можно ли мне приехать к нему. Он был окружным прокурором в Пенсильвании. Я был писателем на мысе Код. На войне мы были рядовыми разведчиками в пехоте. Никогда мы не надеялись на хорошие заработки после войны, но оба устроились неплохо.

Я поручил Центральной телефонной компании отыскать его. Они здорово это умеют. Иногда по ночам у меня бывают такие припадки, с алкоголем и телефонными звонками. Я напиваюсь, и жена уходит в другую комнату, потому что от меня несет горчичным газом и розами. А я, очень серьезно и элегантно, звоню по телефону и прошу телефонистку соединить меня с кем-нибудь из друзей, кого я давно потерял из виду.

Так я отыскал и О’Хэйра. Он низенький, а я высокий. На войне нас звали Пат и Паташон. Нас вместе взяли в плен. Я сказал ему по телефону, кто я такой. Он сразу поверил. Он не спал. Он читал. Все остальные в доме спали.

– Слушай, – сказал я. – Я пишу книжку про Дрезден. Ты бы помог мне кое-что вспомнить. Нельзя ли мне приехать к тебе, повидаться, мы бы выпили, поговорили, вспомнили прошлое.

Энтузиазма он не проявил. Сказал, что помнит очень мало. Но все же сказал: приезжай.

– Знаешь, я думаю, что развязкой в книге должен быть расстрел этого несчастного Эдгара Дарби, – сказал я. – Подумай, какая ирония. Целый город горит, тысячи людей гибнут. А потом этого самого солдата-американца арестовывают среди развалин немцы за то, что он взял чайник. И судят по всей форе и расстреливают.

– Гм-мм, – сказал О’Хэйр.

– Ты согласен, что это должно стать развязкой?

– Ничего я в этом не понимаю, – сказал он, – это твоя специальность, а не моя.

Как специалист по развязкам, завязкам, характеристикам, изумительным диалогам, напряженнейшим сценам и столкновениям, я много раз набрасывал план книги о Дрездене. Лучший план, или, во всяком случае, самый красивый план, я набросал на куске обоев.

Я взял цветные карандаши у дочки и каждому герою придал свой цвет. На одном конце куска обоев было начало, на другом – конец, а в середине была середина книги. Красная линия встречалась с синей, а потом – с желтой, и желтая линия обрывалась, потому что герой, изображенный желтой линией, умирал. И так далее. Разрушение Дрездена изображалось вертикальным столбцом оранжевых крестиков, и все линии, оставшиеся в живых, проходили через этот переплет и выходили с другого конца.

Конец, где все линии обрывались, был в свекловичном поле на Эльбе, за городом Галле. Лил дождь. Война в Европе окончилась несколько недель назад. Нас построили в шеренги, и русские солдаты охраняли нас: англичан, американцев, голландцев, бельгийцев, французов, новозеландцев, австралийцев – тысячи бывших военнопленных.

А на другом конце поля стояли тысячи русских, и поляков, и югославов, и так далее, и их охраняли американские солдаты. И там, под дождем, шел обмен – одного на одного. О’Хэйр и я залезли в американский грузовик с другими солдатами. У О’Хэйра сувениров не было. А почти у всех других были. У меня была – и до сих пор есть – парадная сабля немецкого летчика. Отчаянный америкашка, которого я назвал в этой книжке Поль Лаззаро, вез около кварты алмазов, изумрудов, рубинов и всякого такого. Он их снимал с мертвецов в подвалах Дрездена. Такие дела.

Дурак-англичанин, потерявший где-то все зубы, вез свой сувенир в парусиновом мешке. Мешок лежал на моих ногах. Англичанин то и дело заглядывал в мешок, и вращал глазами, и крутил шеей, стараясь привлечь жадные взоры окружающих. И все время стукал меня мешком по ногам.

Я думал, это случайно. Но я ошибался. Ему ужасно хотелось кому-нибудь показать, что у него в мешке, и он решил довериться мне. Он перехватил мой взгляд, подмигнул и открыл мешок. Там была гипсовая модель Эйфелевой башни. Она вся была вызолочена. В нее были вделаны часы.

– Видал красоту? – сказал он.

И нас отправили на самолетах в летний лагерь во Франции, где нас поили молочными коктейлями с шоколадом и кормили всякими деликатесами, пока мы не покрылись молодым жирком. Потом нас отправили домой, и я женился на хорошенькой девушке, тоже покрытой молодым жирком.

И мы завели ребят.

А теперь все они выросли, а я стал старым пердуном с привычными воспоминаниями, привычными сигаретами. Зовусь я Ион Йонсен, мой дом – штат Висконсин. В лесу я работаю тут.

Иногда поздно ночью, когда жена уходит спать, я пытаюсь позвонить по телефону старым своим приятельницам.

Переводчик: Рита Райт-Ковалева Серия: Зарубежная проза XX века ISBN : ISBN 5-352-00372-8 Электронная версия

«Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» (англ. Slaughterhouse-Five, or The Children’s Crusade ) () - автобиографический роман Курта Воннегута о бомбардировке Дрездена во время Второй мировой войны .

Название и предыстория

Воннегут был освобождён войсками Красной армии в мае 1945 года .

По мнению писателя, бомбардировка Дрездена не была вызвана военной необходимостью. Большинство погибших при этой операции были мирными жителями, были разрушены жилые кварталы, погибли памятники архитектуры. Воннегут, будучи, бесспорно, против фашизма, не признаёт, что разгром Дрездена был «наказанием» за преступления фашистов. Роман подвергся цензуре в США, он был занесён в список «вредных» книг и изымался из библиотек .

В начале романа описывается замысел книги о бомбардировке Дрездена. Автор жалуется, что никак не может придумать нужные слова для этой книги, которую считал своей главной работой. Чтобы составить план будущей книги, он встретился со своим однополчанином Бернардом О’Хэйром. Жена О’Хэйра Мэри очень рассердилась, узнав о замысле книги про войну, потому что во всех таких книгах есть элемент героизации войны - циничная ложь, поддерживающая новые войны. Разговор Воннегута с Мэри - ключевой эпизод в начале романа, он объясняет, почему книга о Дрездене получилась такой странной, короткой, путаной, что не мешает ей быть антивоенной. Также из этого диалога понятно, откуда взялось второе название романа.

Да вы же были тогда совсем детьми! - сказала она.

Что? - переспросил я.

Вы были на войне просто детьми, как наши ребята наверху.

Я кивнул головой - её правда. Мы были на войне девами неразумными , едва расставшимися с детством.

Но вы же так не напишете, верно? - сказала она. Это был не вопрос - это было обвинение.

Я… я сам не знаю, - сказал я.

Зато я знаю - сказала она. - Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или ещё какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху.

И тут я все понял. Вот отчего она так рассердилась. Она не хотела, чтобы на войне убивали её детей, чьих угодно детей. И она думала, что книжки и кино тоже подстрекают к войнам.

И тут я поднял правую руку и дал ей торжественное обещание.

Мэри, - сказал я, - боюсь, что эту свою книгу я никогда не кончу. Я уже написал тысяч пять страниц и все выбросил. Но если я когда-нибудь эту книгу кончу, то даю вам честное слово, что никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет. И знаете что, - добавил я, - я назову книгу «Крестовый поход детей ».

После этого она стала моим другом.

В итоге роман был посвящён Мэри О’Хэйр (и дрезденскому таксисту Герхарду Мюллеру) и написан в «телеграфически-шизофреническом стиле», как выражается сам Воннегут. В книге тесно переплетаются реализм , гротеск , фантастика , элементы безумия, жестокая сатира и горькая ирония .

Главный герой - американский солдат Билли Пилигрим, нелепый, робкий, апатичный человек. В книге описываются его похождения на войне и бомбардировка Дрездена, которая наложила несмываемый отпечаток на психическое состояние Пилигрима, с детства не очень устойчивое. Воннегут ввёл в повесть фантастический момент, который из комичного наивного «рассказа про инопланетян» вырастает в некоторую стройную философскую систему.

Бомбардировка Дрездена остается в романе именно тем, чем она и является - чёрной дырой, пустотой. Облачённая в слово, пустота утратила бы свой статус.

Кто-то пишет трилогии, квинтологии, и дофигалогии, в коих не наберется и горсточки поводов для размышления, – Воннегут написал коротенький роман, который прочитываешь за несколько часов, а осмысливаешь и обдумываешь несколько лет. Книга невелика, но те впечатления, которые она производит, те разномыслия, которые рождает и развивает, вряд ли вместишь в дюжину таких же и много больших романов.

Пока что надумал я где-то романа на полтора. Во всяком случае, мне так кажется. Все это очень хочется втиснуть в отзыв – вот только кому к черту нужна вся моя ахинея?! Вот и мне кажется, что никому. Посему особо разглагольствовать не стану.

Герой романа непригляден, более того, на первый взгляд он совершенно неинтересен. Всю свою жизнь он видит целиком: будучи младенцем, знает, что будет в старости, превратившись в старика, помнит младенчество, и не просто помнит – может вернуться, нырнуть в любой момент своего пути. Время для героя романа не прямая линия, а произвольная ломаная, прыгающая по его судьбе как ей заблагорассудится. Это не так уж и сложно, к этому быстро привыкаешь, но крышу от этого сносит конкретно – и во время чтения, и после.

После… Что за слово такое?.. До, после, во время… Слыша эти слова, тральфамадорцы закатывают к небу глаза. Мы, люди – глупцы. Все до единого, во всех поколениях. Идиотизм? Возможно. Но читая «Бойню» в это действительно веришь.

Воннегут в своем репертуаре: роман пропагандирует гуманизм, замечая вместе с тем, что всякая пропаганда гуманизма бессмысленна, ибо ненависть, несправедливость и все прочие противоположности гуманизму как были, так и есть и, черт возьми, так и будут…

Композиция поразительна очень многим. И она уникальна. Язык отрывистый. При этом очень доставляющий. Это магия!

В общем и целом, в «Бойне №5» Воннегут превзошел сам себя и этак девяносто-девяносто пять процентов всего когда-либо мной прочтенного. Бурные и несмолкающие аплодисменты.

Оценка: 10

Давно не читала таких технически необычных романов. Впрочем, до сих пор вообще единственное, что я читала у Воннегута, были «Сирены Титана», но это было так давно, что я помню только, что это был какой-то очень веселый гон, в духе «Ленин-гриб».

«Бойня» - по сути своей, тоже гон, и местами даже веселый. Но только местами. Потому что сама тема, затронутая автором - если узко, то воздушный налет на Дрезден в марте 45, если широко, то тема войны и ее жертв - сама по себе предполагает определенный уровень серьезности. Автор сделал все возможное, чтобы избежать традиционного для такой темы пафоса и нравоучительности, и это ему, как ни странно, удалось. В предисловии, которое вполне органично представляет себе часть романа, говорится, что автор написал антивоенную книгу. Так вот, это самая странная антивоенная книга из всех, что я когда-либо читала.

Автор обходит тему войны как бы со стороны, чтобы не сказать - с тыла. Его главный герой - и не герой вовсе, а скорее, типичный антигерой. Некто Билли Пилигрим, за всю недолгую военную карьеру не просто не совершивший ничего, стоящего упоминания, но еще и умудрившийся пройти по какому-то очень узкому краю военных событий, практически не задев собственно боевых действий. Война, которую Билли застал, предстала с самой неприглядной и негероической стороны: сначала плен и лагерь для пленных, потом жуткий налет на Дрезден, в котором погибло множество, наверняка, куда более достойных людей, а Билли выжил. Не то чтобы это ставилось ему в укор, конечно - но все же остается некоторое ощущение странности поступков судьбы.

Хотя с Билли в итоге все вышло очень непросто. Вроде бы как он легко отделался и относительно спокойно прожил следующие двадцать лет, а потом его украли инопланетяне. Вы не ослышались. Украли инопланетяне с планеты с непроизносимым названием и показывали некоторое время в инопланетянском зоопарке. От них-то Билли о почерпнул тайные знания, которые уже давно известны индуистской философии, если не вру, о том, что время - штука нелинейная, и все мгновения времени существуют и всегда существовали одновременно, а потому каждый миг предопределен и неизменен. Билли мало рассказывает про войну, но мы все равно узнаем о ней достаточно, и много рассказывает про планету Тральфамадор, но этого все равно недостаточно. В итоге получается очень странный текст, насколько странным может быть сочетание подобных несочетаемых тем. И при этом он не вызывает ни малейшей неприязни. Это не страшно, не неприятно, местами даже забавно (во всяком случае, написано и переведено просто отлично), и необычайно интересно. Я не знаю, как еще это описать.

Оценка: 8

Наверное, это одно из лучших произведений, что я когда-либо читал. Оно настолько идеальное во всей своей рваности, что совершенно не к чему придраться!

Это книга о двух вещах:

1. О войне. О настоящей войне без прикрас со всей человеческой мерзостью, о бессмысленных жертвах бомбежки Дрездена, когда американцы, как и в Хиросиме, просто пинали труп. Об абсолютно разной войне русских и союзников и о таких же разных условиях плена. Когда вышел фильм «Война Харта», где впервые показывают разницу содержания в плену русских и американцев, сайт «Кинопоиск» буквально завалили гневными рецензиями о том, что такого не бывает. А ведь надо читать классику, Воннегута. Такое было. И фильм, кстати, очень правдивый.

2. О тральфомадорцах. Об инопланетянах, которые живут в 4-х измерениях. И для которых поступки, плохие или хорошие, ровным счетом ничего не значат. Их нечего обсуждать, узнавать правду, давать оценку. Случилось и все. И этого не изменить.

Таких инопланетян очень много на Земле: это и генерал, пишущий книгу о бомбежке Дрездена, считающий, что немцы эту казнь просто заслужили, это и русские, которые давным-давно забыли о катынском расстреле, это и я, который считает, что и нечего о нем вспоминать, это все те, кто видя, что у женщины отнимают сумочку, проходим мимо, думая, что не их это дело и они ничего сделать не смогут.

Мы все превратились в тральфомадорцев, стали такими же, как Билли Пилигрим. Наши чувства притупились, нам стало на все плевать. И это печально:frown:

Итог: невероятно сильная книга, написанная, и это видно, человеком, который до сих пор переживает то, о чем он пишет. Мне кажется, каждый любитель фантастики просто обязан ее прочитать.

p.s. Отзыв получился какой-то мрачный, хотя в книге есть много ироничного и просто смешного. Меня навсегда сразил момент встречи пленных оборванных американцев со старым, искалеченным на восточном фронте, немецким надзирателем и их реакция друг на друга!:smile:

Оценка: 10

Эту книгу, конечно, хочется назвать шедевром. Во-первых, автор книги, судя по его биографии, очень порядочный, приятный и добрый человек, ветеран, которому многое пришлось пережить и после войны. Во-вторых, «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» - это просто гимн пацифизму, она призвана каждой строчкой отбить всю охоту воевать и убивать, уничтожить любые романтические представления о Солдате. Но! Увы, может она попалась мне слишком поздно. Она оказалась интересной только как взгляд на Вторую мировую со стороны союзников. Очень-очень и очень интересно было «наблюдать» за англичанами и американцами. И спасибо автору за то, что он не стал принижать роли русского солдата во всей этой мясорубке,как это частенько теперь делается.

А вот душевное нездоровье главного героя?... Знаете, как-то мне довелось ехать в одном купе с пожилой женщиной, длинная дорога, все пожилые питают слабость к людям в погонах...

Спойлер (раскрытие сюжета)

В общем, она рассказала свою историю. Ей было 5 лет, когда началась война; и она помнила каждый день этой своей войны - как хранила ее все эти годы мама, жизнь на оккупированной территории, фильтрационный лагерь, как чудом они бежали оттуда, как чудом ее не забрали в качестве донора, партизанский отряд, снова плен, избитая и изувеченная мама, чудом несостоявшийся расстрел... И все это глазами 5-летнего ребенка. После такого рассказа хочется повторять и повторять «Будь проклята война», хотя еще несколько часов назад эти строчки казались всего-лишь лозунгом.

А самое интересное, что девочка выросла и вырастила хороших сыновей, и был у нее хороший муж, и хорошая работа, и добрые соседи, и все что нужно для счастья. И никогда-никогда не прилетали к ней «стержни, которые заканчиваются рукой с зеленым глазом на ладони» и не увозили ее на Тральфамадор.

Вот и все. Пятилетняя русская девочка и американский солдат. А дело, конечно же, не в инопланетянах.

Оценка: 8

Это книга антивоенная? Конечно! Но тогда, почему бы не написать антиледниковую книгу? Это сложная задача - уничтожить войны, наверное, не менее сложная, чем остановить ледниковый период или глобальное потепление. И более невыполнимая, ведь для этого необходимо почти невозможное - измениться самим, причем всем, сколько нас ни есть - всем семи миллиардам.

Но может, все же попробовать? И начать лично с себя и с самого малого: прочитать эту книгу и прочувствовать все описанные события, разобрать мысли и намеки, прожить/и не раз/ жизнь Билли Пилигрима, снова и снова возвращаясь в 1945 год и переживать одно и тоже событие - разрушение Дрездена - бессмысленное и беспощадное.

Странным и жутким даром наделил автор своего героя: для него нет смерти и рождения - только бесконечный круговорот неизменных эпизодов и событий. Для него нет спасительного забвения, а только неизменное знание о том, как пройдет жизнь, обо всех ошибках, достижениях, победах и поражениях. Без возможности/и желания/что-то изменить и исправить. Скорее наблюдатель, чем участник жизни.

Но позвольте, разве не такие же наблюдатели мы с Вами, когда включая телевизор и натыкаясь на очередной репортаж о теракте на Востоке, войне в Африке, беспорядках в Азии, равнодушно переключаем канал на очередной сериал? Может в этом дело?

Тогда начнем с самого начала. Крестовый поход детей начался в 1213 году, когда у двух монахов зародилась мысль собрать армии детей во Франции и Германии и продать их в рабство на севере Африки. 30 тысяч детей сгинули без вести, а их жизни растворились среди строчек истории. В 1939 году началась Вторая Мировая война, на которой погибли уже 50 млн человек и большая часть из них - молодые люди, едва вступившие в жизнь, которых убивали в бою, в концлагерях, убивали бомбами, снарядами, пулями, газами, штыками и ножами. В 1945 году во время бомбежки Дрездена за один день погибли 135 тысяч человек, которые, по большей части, сгорели заживо. Сколько унесли войны за 20 век и сколько еще добавит век 21-й?

Многие скажут: что толку в этих цифрах и перечислении страшных фактов, если один мой голос и даже тысячи просто растворятся среди миллионоголосого хора равнодушия. Но надежда всегда есть: прочтите еще раз эпизод разговора писателя и домохозяйки, когда она обвиняет автора в романтизации войны. «Она не хотела, чтобы на войне убивали ее детей, чьих угодно детей. И она думала, что книжки и кино тоже подстрекают к войнам». И тогда писатель ответил: «....даю вам честное слово, что никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет». « «И знаете что,- добавил я,- я назову книгу «Крестовый поход детей».

Оценка: 10

Да вы же были тогда совсем детьми! – сказала она.

Что? – переспросил я.

Вы были на войне просто детьми, как наши ребята наверху.

Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или еще какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху.» (с)

Каким простым языком пишет Воннегут. Чем-то это напоминает «Консервный ряд» Джона Стейнбека. Эта простота и подкупает. Она идет от сердца и потому легче находит отклик. Мелкими деталями он показывает нелепость, унижающее и обезличивающее воздействие войны.

Казалось бы, смешные моменты и ситуации, люди. Но это смех сквозь слезы. Печальные истины, пороки и заблуждения, боль человеческая видны сквозь этот смех.

Зачем люди воюют? Это животные инстинкты? Но ни одно животное не убивает себе подобных просто так, ни за что. У человека просто нет в природе никаких врагов. Вот он и избирает в качестве врага самого себя. Но ему мало просто убить. Он еще и выдумает какие-нибудь изощренные жестокости, ему доставляющие удовольствие. Откуда такая извращенность? А терроризм? Прикрываясь высокими идеями, эти люди поступают подло и бессмысленно. И человечество ничему не учиться, не признает своих ошибок, ибо оно-венец творения, что воспринимаеться им как должное, не подлежащее сомнению.

Оценка: 10

Теперь я понял, почему к нам не прилетают инопланетные захватчики, знаете, вот как в голливудским постановках об уничтожении человечества. Мы уничтожим себя сами, чего, как иногда кажется, мы вполне заслуживаем. История человечества - это неразрывная цепь жестокости и кровопролития. 13 февраля 1945 года небо над Дрезденом сломалось, и ад спустился на землю. Для Воннегута, пережившего эту бойню, руины Дрездена стали чем-то сакральным, точкой невозврата. Но для человечества это лишь очередное звено цепи. Дрезден в огне. Константинополь в огне. Нагасаки в огне. Бойня всегда рядом, незримо присутствуя в нашей жизни с рождения до смерти. Коммунисты, фашисты, милитаристы-имперцы. Десятки, сотни бритвенно-острых граней, отделяющих своих и чужих. Пролившаяся огненным дождём смерть уравняет всех, в ней все неразличимы, обугленные куски мяса, вплавленные в камень. Уважаемых господ президентов, канцлеров, премьер-министров, шейхов и прочих нужно свести на бойню и заставить резать беззащитных животных, одурманенных снотворным. Тех, кому это понравится, нужно будет навсегда изолировать от всякой должности, хоть чуть более ответственной, чем кондуктор в трамвае. Тех, кто сломается, отправить сажать розы в парках. Оставшимся я рискнул бы доверить наше будущее, как рискнул бы доверить его Воннегуту, пережившему гекатомбу в сто тридцать пять тысяч душ. Такое не забывается. Никогда.

Оценка: 8

Никогда бы не подумал, что с такого странного ракурса, с такой удивительной точки зрения можно изобразить войну и историю. Один из самых гуманистических романов, где о гуманизме то и не так много говорится. Сильнейший антивоенный роман, где самой войны не так уж и много.

Странствования по времени в произвольном порядке одного довольно пустого человека. Какие-то достаточно нелепые инопланетяне. И тут же страшная катастрофа Дрездена. Жестокость и самая легкая ирония. Ужас и забава. Настолько все нелепо, но настолько все хорошо и гармонично подано, что вот она - наша жизнь и наша история.

Почему-то не удается разложить этот роман по полочкам даже для себя. Он вызывает бурю эмоций и эмоции-то эти очень сложно понять. Этот роман нужно обязательно прочитать.

Оценка: нет

Не понятна высокая оценка сообществом данного произведения. Мне кажется что читатели ставят высокие оценки из принципа - «так надо». Эт же типа классика, стихи Пшкина, проза Толстого, музыка Чайковского, Курт Воннегут- даже если не нравится поставить высокую оценку. Ерунда разбавленная вкраплениям юмора и сарказма. Большой плюс это небольшой размер произведения, иначе бы и не дочитал. Не рекомендую.

Оценка: 5

Это редкое произведение о войне. Где люди погибают не трагически, не героически, не пафосно-надрывно, а просто глупо и бессмысленно. Немцы на грани поражения, вокруг них рвутся бомбы, но они успевают расстрелять человека за то, что он взял чайник. Просто по инерции, вопреки всякой логике. Это было бы смешно, если бы не было так печально. Помимо людей, что погибли сражаясь или став жертвами победителей, были и те, кто погиб просто так. Без смысла, без героизма, без почестей. Без вселенской трагедии. За чайник и прочую ерунду. Просто потому были самыми обычными людьми и оказались не в то время не в том месте. О них мало кто пишет, мало кто вспоминает. Потому что писать про обыденность и глупость смерти не особо интересно. А про жестокость и бессмысленность войны бесполезно. Потому что ничего не изменится. Автор даже сам иронизирует по этому поводу в начале.

Фантастика здесь скорее как довесок, чтобы усилить всю абсурдность происходящего. А если предположить, что герой попросту свихнулся от всего пережитого и ему стало мерещиться всякое, то ее нет и вовсе.

Я не буду советовать это произведение всем и каждому. В плане сюжета и его подачи книга весьма на любителя. Но если в вашей жизни были потери, и вы после них несколько очерствели, то вполне можете оказаться с автором на одной шизойдной волне. А можете не оказаться. Ведь каждый реагирует на трагедию по-своему.

Я бы сказал, что что книга весьма ситуативна. Для людей с определенным складом ума и жизненным опытом. Не самым приятным жизненным опытом. Для тех, кто может когда-то остро на все реагировал, а теперь заслышав о чьей-то смерти, не говорит «Какой ужас!», а равнодушно отвечает «Такие дела...».

P.S. Будете в Дрездене, смело проходите мимо этой самой бойни. Смотреть там нечего, а денег возьмут дай Боже. Что одним повод прикоснуться к вечности, то другим просто способ подзаработать не напрягаясь. Такие дела.

Оценка: 10

Что отличает Воннегута от многих других писаталей - появляется, при прочтении, ощущение что он с тобой разговаривает, просто болтает за бутылкой виски и сигарами. Как и в «Порождении тьмы ночной» весь смысл/мысли раскрывается просто в нескольких абзацах, невзначай. Как к примеру разговор с женой друга. Про школьниц в душе.

Ко всему уже написанному в других рецензиях хотелось бы добавить следующее. Уже задавали вопрос, почему таким стилем, почему просто было не расказать о Дрездене, глазами самого писателя? Мне кажется Воннегут дал на это ответ в начале - он не мог этого сделать, он не знал как написать про то что он увидел. Наверное поэтому и такой стиль книги..

Оценка: 9

«Одним из главных последствий войны является то, что люди, участвовавшие в ней, разочаровываются в героизме».

Остались одни доходяги. Все лучшие давно погибли.

И доходяги, одним из которых является главный герой книги - Билли Пилигрим - попадают в плен к немцам. И становятся свидетелями бессмысленной бомбежки Дрездена. Англо-американскими войсками.

«Погибло 150 000 человек. Это было сделано, чтобы ускорить окончание войны».

«Бойня номер пять», конечно, является одним из самых значительных романов хх века. Я не буду говорить, что он обязателен к прочтению - нет книг, обязательных к прочтению. Каждый читает, что ему угодно. Но дело в том, что «Бойня» была нужна в 1969-м, во время военной кампании во Вьетнаме, и еще нужнее сейчас.

В книге показана война, как она есть, как она показана в лучших фильмах Спилберга - бессмысленная, приземленная, безумная, до тошноты лишенная героизма.

Показаны русские солдаты, находящиеся в плену - простые, добрые, с открытой широкой улыбкой. Много вы знаете американских романов, где русские изображены такими?

Показаны американские военопленные - «самые слабые, грязные и неопрятные, которые все время ноют и жалуются, и быстро превращаются в безвольных животных».

Воннегут до самого конца оставался человеком проницательным, критически относящимся к политике собственной страны. Человеком, вернувшимся с войны, потерянным, лишенным иллюзий. В Америке таких людей, по-моему, не очень много.

Билли Пилигрим, вернувшись с войны, не получил медали героя, никаких бонусов. Женился на женщине, «на которой никто в здравом уме не женится», не имеет ни почета, ни славы. Сын его в 60-е годы отправляется во Вьетнам. Пилигрима все поздравляют. «Какой у вас славный сын!»

Жена настойчиво просит Билли рассказать о войне. Ей кажется, что это что-то очень красивое и интересное. Возбуждающее. «У нее, как у всех представительниц слабого пола, страсть ассоциировалась с насилием и кровью».

И Билли, при всем желании, не смог бы объяснить ей, ЧТО такое война.

Не сможет он объяснить этого и женщинам-журналисткам, под началом которых работает в газете, и которые заняли рабочие места взамен мужей, отправленных во Вьетнамскую мясорубку.

Читая роман, вспоминаешь прошлое и настоящее.

Великую Отечественную войну, выигранную, по сути, такими же обычными людьми, как и Билли, не героями и не красавцами, бессильными перед судьбой. Лучшие погибли сразу, остались доходяги. Они вернулись с войны. С ужасной, жестокой войны. Что же их ждало?

Сталинская Россия. Расстрел, пытки и допросы на Лубянке, 25 лет по липовой статье и медленная смерть в лагере (подробнее - читайте у Солженицына). В лучшем случае - бессрочная депортация в Сибирь без права занимать высокие должности.

Самых везучих ждало возвращение домой, где их не ждали жены, в военное время за миску супа и возможность станцевать в клубе отдававшиеся немецким офицерам (подробнее - у Бондарчука), и выгонявшие мужей со словами: «Кто воевал по настоящему, погибли, а ты в окопе отсиживался!»

Дальше бесславная жизнь, нищая старость на пенсию в шесть тысяч, и возможность 9-го мая получить букетик от школьника, которого учителя силой погнали на демонстрацию, и который плевать хотел на Великую Отечественную, а лучше попил бы пивка в подъезде.

Вспоминаешь и прекрасный праздник - День защитника Отечества, когда наши матери, сестры, жены и любовницы, будто в насмешку, дарят нам носки, купленные за сорок рублей в привокзальном ларьке, и дешевые дезодорантики.

Вспоминаешь героев Афгана и Чечни - точнее, пытаешься вспомнить. Вы знаете хоть одно имя? А ведь они были. Но что-то в учебниках о них не написано.

Изображать героев в кино - почетно. Быть героем в реальности - ужасно. Это худшая участь на земле.

Анекдот в тему:

«Солдат возвращается с войны. На пороге встречает жена.

Он стоит перед ней - рука отнята до локтя, мундир в крови, сапоги в грязи, воняет конским потом. Опирается на костыль.

Языком облизывая пересохшие губы, хрипло говорит:

Дорогая! Мы победили! Страна спасена!

Жена с отвращением оглядывает его с головы до ног.

Фу-у-у! Почему ты такой грязный?»

Такие дела.

Оценка: 8

Тяжёлое произведение. И грустное.

Первым делом, хотелось бы отметить, что «Сирены Титана» мне пришлись по душе больше, но отзыв я всё-таки делаю на «Бойню». Почему на неё? Как непременно ответил бы Билли Пилигрим: «Не знаю».

Представим себе отрезок времени. На нём расположены точки и области. Под каждой из них надпись. Вот под этой точкой написано: «РОЖДЕНИЕ». Вот здесь: «СВАДЬБА». А вот тут, большими чёрными буквами: «ВОЙНА». Весь отрезок времени в совокупности - не что иное, как человеческая жизнь, представленная набором абстрактных фактов - символов, лишённых смысла и значения. Это наша с вами реальность, какой её видит высшее существо (бог или житель планеты Тральфамадор, неважно), с высоты той точки, на которой оно пребывает. Для высшего существа нет ни морали, ни этичности, оно не задаёт бесконечных вопросов, в полной мере свойственных человечеству. Такое существо никогда не стремится понять, почему происходит так, а не иначе, оно наблюдает только финальную картину – конечный итог любого действия.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Почему началась война? Почему так много бессмысленных жертв?

Почему старого учителя расстреливают за кражу чайника?

Почему жена, спешащая к мужу в больницу, задыхается угарным газом в салоне собственного автомобиля?

Мы ищем ответ и не находим, потому что жизнь всегда оставляет место для абсурда, над которым можно либо плакать, либо смеяться. Такие дела.

Ну а если смешать все эти области и точки? Поменять местами «ВОЙНУ», «РОЖДЕНИЕ», «СВАДЬБУ» и «СМЕРТЬ»? Если закинуть индивидуума из одного временного пласта в другой, не дав ему ни опомниться, ни обдумать дальнейшие действия? Если расплавить тот янтарь, в котором, по словам автора, застывает текущее мгновение и человек внутри него? Тогда неизбежно возникает растерянность. И Билли, подобно истинному пилигриму, странствует во времени, утратив, видимо, надежду понять главное, обрести самого себя… Роман «Бойня номер пять» - это трезвый, но вместе с тем и циничный взгляд на человеческую жизнь. Взгляд мужчины, прошедшего сквозь ужасы войны и воспитавшего сына, который станет солдатом. Взгляд того, чья растерянность - суть растерянность любого здравомыслящего, столкнувшегося с неподвластной пониманию «логикой» исторического процесса - процесса, лишённого и намёка на гуманность или мораль. В конечном счёте, это взгляд человека, который уже не задаёт вопросов и плывёт по жизни, подобно паруснику без экипажа, подгоняемому лишь ветром и волнами – волнами истории в данном случае.

британских пленных офицерах, для которых война казалась всего лишь занятной игрой,

«трех мушкетерах», которые жили только в голове одного ущербного парня,

<свино>бойне номер пять,

бессилии «маленького» человека и его мстительности,

бомбардировках гражданских ради устрашения военных

и многом другом, о чем может поведать только очевидец...

Все это я бы предпочел увидеть глазами ветерана Воннегута без ширмы полоумного Пилигрима, без забавных, но малоинтересных мне вставок о Тральфмадоре, об их n-мерном пространстве и предопределенности всего сущего.

Именно поэтому 7, а не 9.

Оценка: 7

Эта книга, написанная непосредственным участником сюжета (автор появляется на её страницах время от времени в качестве эпизодического персонажа), рассказывает о свободе воли и её отсутствие. Как в любых гениальных книгах, здесь только задается вопрос, ответ должен дать сам читатель. Загадочные инопланетяне даже понятия такого не знаю, как свобода воли. Земляне ей обладают (во всяком случае думают так), но постоянно используют её для войн, убийства, насилия.

Наверное эта молитва, которую действительно часто произносят в Храмах Господних, наиболее полно передаёт суть книги.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Господи, дай мне терпение принять то, что я не в силах изменить,

дай мне силы изменить то, что возможно,

и дай мне мудрость научиться отличать первое от второго.

Из книги: Каролидес Н.Дж., Балд М., Соува Д.Б. и др. 100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. - Екатеринбург: Ультра Культура, 2008.

БОЙНЯ НОМЕР ПЯТЬ, ИЛИ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ДЕТЕЙ
(Пляска со смертью по долгу службы)
Автор: Курт Воннегут-младший
Год и место первой публикации: 1969, США
Издатель: Делакорт Пресс
Литературная форма: роман

Через много лет после Второй мировой войны Курт Воннегут встретился с Бернардом В. О`Хейром, с которым подружился во время войны, чтобы поговорить о разрушении Дрездена. Войска союзников разбомбили Дрезден; он стоял в руинах — как после взрыва ядерной бомбы. Воннегут и другие американские военнопленные (POW), выжившие в суровом испытании «Schlachthof-funf», «Бойни номер пять», бетонного убежища, предназначенного для забоя скота. Двое друзей впоследствии посетили Дрезден, где Воннегут получил материал, дополнивший его собственный опыт, для создания своей «знаменитой книги о Дрездене».

Билли Пилигрим, главный герой, родился в Трои (штат Нью-Йорк) в 1922 году. Он служил в армии помощником капеллана. После случайной гибели отца на охоте, Билли вернулся из увольнительной и был назначен помогать полковому капеллану вместо убитого помощника. Самого капеллана убили в сражении в Арденнах, а Билли и три других американца отбились от своих и заблудились в глубине немецкой территории. Один из трех солдат, Роланд Вири, артиллерист противотанковой артиллерии, который всю жизнь был непопулярным парнем, который всем мешал и от которого каждый хотел избавиться. Вири неоднократно выталкивал Билли с линии огня неприятеля, но Билли был настолько обессилен и измучен, что не соображал, что ему спасают жизнь. Это бесит Вири, который «сто раз на дню спасал Билли жизнь: ругал его на чем свет стоит, бил, толкал, чтобы тот не останавливался». Вири и двое других из четверки, оба разведчики, в воображении Вири превратились в «трех мушкетеров». Однако вместе с одержимостью Вири желанием сохранить жизнь страдающего галлюцинациями Билли растет и презрение разведчиков к Билли и Вири, которых они в конце концов бросают. Вири готов убить Билли, но в тот момент, когда он уже был на пути к убийству, их обнаруживает и берет в плен отряд немецких солдат.

Их обыскивают, отбирают оружие и вещи и препровождают в дом, где содержатся военнопленные. Их помещают вместе с двадцатью другими американцами. В целях пропаганды Билли фотографируют, чтобы показать, как плохо готовит своих солдат американская армия. Немцы и военнопленные идут дальше, встречают по пути других военнопленных, которые сливаются в единую человеческую реку. Их приводят на железнодорожную станцию и разделяют по званиям: рядовые с рядовыми, полковники с полковниками и т. д. Билли и Вири разлучают, но Вири продолжает считать, что Билли стал причиной разобщения «трех мушкетеров», он старается внушить ненависть к Билли своим соседям по вагону. На девятый день пути Вири умирает от гангрены. На десятый день поезд останавливается, и людей переправляют в лагерь для военнопленных. Билли отказывается прыгать из вагона. Его выводят, в вагонах остаются лежать трупы.

Пленных раздевают, их одежду дезинфицируют. Среди них находятся Эдгар Дарби, мужчина средних лет, чей сын сражался на Тихом океане, и Пол Лаззаро, крошечный сморщенный человечек, покрытый фурункулами. Оба они были с Вири, когда тот умирал, Дарби держал на коленях его голову, а Лаззаро пообещал отомстить Билли. Пленным возвращают одежду и выдают личные номера, которые они должны постоянно носить. Их отводят в барак, в котором обитают несколько англичан средних лет, находившихся в плену с начала войны. В отличие от своих американских коллег, англичане стараются быть в форме и следить за собой. Они также умело сберегают еду, и могут позволить себе выменивать у немцев продукты на различные полезные вещи — например, на доски и другие строительные материалы для обустройства своего барака.

В ужасном состоянии, в бреду, Билли помещается в санитарную часть британского отделения, в действительности представляющего собой шесть кроватей в одной из комнат барака. Ему впрыскивают морфин, за ним присматривает Дарби, все время читающий «Алый знак доблести». Билли пробуждается от наркотического сна, не соображая, где он и какой сейчас год. Дарби и Лаззаро спят на соседних койках. Лаззаро сломали руку за то, что он воровал сигареты у англичан, и теперь он разглагольствует перед Билли и Дарби, как он отомстит в один прекрасный день за это и за смерть Вири, в которой он винит Билли.

Глава англичан сообщает американцам: «Вы, господа, сегодня же уедете в Дрезден, прекрасный город… […] Кстати, бомбежки вам бояться нечего. Дрезден — открытый город. Он не защищен, в нем нет военной промышленности и сколько-нибудь значительной концентрации войск противника». Прибыв на место, американцы видят, что им сказали правду. Их отводят в бетонное убежище, где раньше была скотобойня, теперь ставшая их приютом — «Schlachthof-funf». Американцы работают на фабрике, производящей солодовый сироп, обогащенный витаминами и минералами, для беременных немецких женщин.

Спустя четыре дня Дрезден был разрушен. Билли, несколько американцев и четыре немецких охранника укрылись в подземелье бойни, когда город начали бомбить. Когда они вышли оттуда на следующий день — «небо было сплошь закрыто черным дымом. Сердитое солнце казалось шляпкой гвоздя. Дрезден был похож на Луну — одни минералы. Камни раскалились. Вокруг была смерть». Солдаты приказали американцам построиться по четыре и повели их из города к сельской гостинице, достаточно удаленной от Дрездена и избежавшей бомбежки.

Через два дня после окончания войны Билли и пятеро других американцев возвращаются в Дрезден, мародерствуя в покинутых домах, забирая приглянувшиеся вещи. Вскоре в город входят русские и арестовывают американцев, а через два дня отправляют их домой на «Лукреции А. Мотт».

На войне Билли Пилигрим, помимо всего прочего, путешествует во времени. Его путешествия случаются, когда он находится на грани между жизнью и смертью или под воздействием лекарств. Когда на него напал Вири, он путешествовал в будущее и прошлое. Например, он вернулся в то время, когда был маленьким мальчиком и они с отцом пришли в «YMKA» «Христианская ассоциация молодых людей» — А. Е. Его отец пытался научить Билли плавать методом «плыви или тони». Он сбросил его в воду в глубоком месте, Билли пошел ко дну — «он лежал на дне бассейна и вокруг звенела чудесная музыка. Он потерял сознание, но музыка не умолкала. Он смутно почувствовал, что его спасают. Билли очень огорчился». Из бассейна он перенесся в 1965 год, навестил свою мать в Сосновом Бору, доме для престарелых; затем он отправился на новогоднюю вечеринку в 1961 год; затем вернулся в 1958-й на банкет в честь команды Молодежной лиги, в которой играл его сын; а оттуда снова на новогоднюю вечеринку, где он изменил жене с другой женщиной; в итоге он вернулся во Вторую мировую войну, в немецкий тыл, где его тряс под деревом Вири.

Уснув от укола морфина в британской части лагеря военнопленных, Билли переносится в 1948 год в госпиталь ветеранов на Лейк-Плэсид. Он знакомится с Элиотом Розуотером, бывшим капитаном пехоты, который пристрастил Билли к произведениям Килгора Траута, малоизвестного писателя-фантаста, ставшего любимым писателем Билли и с которым спустя годы Билли познакомился лично. Затем Билли отправляется в то время, когда ему 44 года и он демонстрируется в зоопарке на Тральфамадоре как иная форма жизни.

Тральфамадорианцы — телепаты, живущие в четырех измерениях и имеющие четкие представления о концепции смерти — захватили Билли и поместили его в зоопарк, где он сидел голый в помещении, обставленном мебелью со складов «Сирс и Роубек», Айова-Сити (штат Айова). Вскоре после похищения Билли тральфамадорианцы похитили женщину-землянку, Монтану Уайлдбек, двадцатилетнюю кинозвезду, которая, как они надеялись, станет подругой Билли. Со временем она доверилась Билли и они полюбили друг друга, к радости и удовольствию тральфамадорианцев.

Вскоре после их сексуального опыта Билли пробуждается. Теперь это 1968 год, он вспотел под электрическим одеялом, греющим вовсю. Его дочь уложила его в постель по возвращении из госпиталя, куда его поместили после авиакатастрофы в Вермонте по пути на оптометрический съезд в Канаде, в которой выжил только он. Его жена — Валенсия Мербл, дочь преуспевающего оптика, который привел Билли в свой бизнес и сделал его таким образом состоятельным человеком. Она умирает от случайного отравления окисью углерода, пока Билли находится в госпитале.

На следующий день Билли Пилигрим отправляется в Нью-Йорк, где надеется попасть на телешоу и рассказать миру о тральфамадорианцах. Вместо этого он попадает на ток-шоу на радио, тема которого — «Роман мертв или нет?» Билли рассказывает о своих путешествиях, тральфамадорианцах, Монтане, многочисленных измерениях и тому подобном до тех пор, пока его не вывели «деликатно из студии во время перерыва, когда шла реклама. Он вернулся в свой номер, опустил четверть доллара в электрические «волшебные пальцы», подключенные к его кровати, и уснул. И пропутешествовал во времени на Тральфамадор». Билли Пилигрим умер 13 февраля 1976 года.

Согласно Ли Берресу, «Бойня номер пять» — одна из наиболее часто запрещаемых книг последних двадцати пяти лет, она может гордиться десятками случаев, когда студенты, родители, учителя, администрация, библиотекари и священники выступали за изъятие или уничтожение романа по следующим причинам: непристойность, вульгарный язык, жестокость, «сортирная» лексика, «нерекомендованный детям» язык, безбожие, безнравственность, «слишком современный» язык и «непатриотичное» изображение войны.

Джун Эдвардс рассматривает протесты родителей и религиозных деятелей: «Книга — это обвинительный акт войне, который критикует действия правительства, она антиамериканская и непатриотичная». Это обвинение не берет в расчет причину, по которой Воннегут написал роман, который должен был показать, что «невозможно вежливо высказаться о бойне». Эдвардс укрепляет позицию автора следующими аргументами: «Молодежь может отказаться от участия в будущих битвах, прочитав об ужасах войны в таких романах, как «Бойня номер пять»…, но это не сделает их антиамериканцами. Они не хотят, чтобы их страна была вовлечена в жесткость, истребление целых народов, но хотят, чтобы она находила иные пути разрешения конфликтов».

Нэт Хентофф сообщает, что Брюс Севери — единственный учитель в средней школе Дрейка Северной Дакоты, который в 1973 году использовал «Бойню номер пять» на занятиях в школе как пример «живой современной книги». Севери предоставил книгу для рассмотрения директору, но, не получив ответа, решил действовать самостоятельно и изучал ее на уроках. Возражения студентов против «неподходящего языка» привели к тому, что на школьном совете книгу назвали «орудием дьявола». Школьный совет постановил, что книга должна быть сожжена, несмотря на то, что ни один из членов совета ее не читал. Севери, узнав, что его контракт не будет возобновлен, заявил: «Несколько слов на три буквы в книге — невелика важность. Учащиеся слышали их и раньше. Ничему новому они не научились. Я всегда полагал, что задача школы — подготовить этих ребят к жизни в «большом, плохом мире», кажется, я ошибся». Севери с помощью Американского союза за гражданские свободы подал иск на школьный совет. Чтобы не доводить дело до суда, было достигнуто следующее соглашение: 1) «Бойня номер пять» может быть использована учителями средней школы Дрейка на уроках английского языка в 11-х и 12-х классах; 2) лекция Севери не может быть устно или письменно названа неудовлетворительной; 3) Севери выплачивается компенсация в 5 тысяч долларов.

«Руководство библиотекаря по урегулированию цензурных конфликтов» дает детальный отчет о процессе «Пико против Совета по образованию» в свободном школьном округе Айленд-Трис Юнион, дела которого рассматривались в 1979, 1980 и 1982 годах. Он знаменателен как первый случай, когда дело о школьной библиотечной цензуре достигло Верховного суда. Дело возникло благодаря инициативе членов школьного совета, присутствующих на встрече «Общества родителей Нью-Йорка» (PONY-U) в 1975 году, на которой был поднят вопрос о «контроле учебников и книг в школьных библиотеках». Пользуясь списком, который включал книги, признанные «лишними» в других школьных библиотеках, Ричард Аэрнс, тогдашний председатель школьного совета Лонг-Айленда, вместе с членом совета Фрэнком Мартином однажды вечером заглянул в школьную библиотеку, чтобы узнать, какие книги из списка в ней имеются. Они нашли девять книг, в том числе и «Бойню номер пять». На следующей встрече, с двумя директорами средних школ в феврале 1976 года, совет принял решение изъять эти девять книг (плюс еще две) из программы неполной средней школы. Это решение послужило поводом для записки директора Ричарда Морроу, который заявил: «Я не считаю, что мы должны соглашаться и действовать в соответствии с чьим-то списком… у нас уже есть собственный курс, …направленный на решение подобных проблем». На встрече 30 марта директор Аэрнс проигнорировал эту записку и приказал изъять книги из библиотек округа. После того как к делу подключилась пресса, совет выпустил опровержение, гласившее:

«Совет по образованию намерен прояснить ситуацию — мы ни в коем случае НЕ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ и НЕ СЖИГАТЕЛИ КНИГ. Хотя большинство из нас согласны, что эти книги могут находиться на полках публичной библиотеки, но мы все считаем, что эти книги НЕ подходят для школьных библиотек, где они легко доступны детям, чей разум находится еще на стадии формулирования [так] и где их наличие соблазнит детей читать и впитывать их…»

Морроу ответил, что это «ошибка совета, как и любой другой отдельной группы — изымать книги без детального изучения мнений родителей, чьи дети читают эти книги, и учителей, пользующихся этими книгами в процессе обучения…и не изучив как следует сами книги». В апреле совет и Морроу проголосовали за создание комитета из четырех родителей и четырех учителей, который рассмотрит эти книги и выскажет рекомендации относительно их статуса в будущем. Между тем Морроу потребовал, чтобы книги были возвращены на полки и оставались там вплоть до завершения процесса рассмотрения. Книги не вернули на полки. На следующей встрече комитет решил, что шесть из одиннадцати книг, в том числе и «Бойня номер пять», могут быть возвращены в школьные библиотеки. Три книги возвращать не рекомендовалось, еще по двум не было достигнуто единого решения. Как бы то ни было, 28 июля совет, несмотря на заключение комитета, проголосовал за возвращение только одной книги — «Смеющийся мальчик» — без ограничений и второй — «ЧЕРНЫЙ» — с ограничениями, которые будут зависеть от позиции комитета. Аэрнс завил, что остальные девять не могут использоваться как обязательная, факультативная или рекомендованная литература, но их обсуждение на уроках допускается.

В январе 1977 года Стивеном Пико и другими школьниками, которых представлял Нью-йоркский союз за гражданские свободы, был подан иск. Пико заявил, что совет нарушил Первую поправку, изъяв эти книги из библиотеки.

Как отмечено в записях процесса, школьный совет осудил эти книги как «антиамериканские, антихристианские, антисемитские и откровенно грязные»; они процитировали ряд пассажей, повествующих о мужских гениталиях, сексуальности, написанных непристойным и святотатственным языкам и кощунственное толкование Евангелия и Иисуса Христа. Леон Гурвиц пишет: «Федеральный окружной суд быстро вынес решение в пользу совета, но апелляционный суд вернул к рассмотрению дело по заявлению учащихся». Верховный суд, куда подал апелляцию школьный совет, поддержал (5 голосов против 4) решение апелляционного суда, отвергнув мнение, что «в действиях школьного совета в этой сфере нет вероятного нарушения Конституции». Цикл завершился 12 августа 1982 года, когда школьный совет проголосовал (6 против 1) за то, чтобы вернуть книги на библиотечные полки, но с условием, что библиотекарь должен письменно известить родителей, что их ребенок берет книги, которые они могут посчитать оскорбительными. (Более подробно о дискуссиях вокруг этого дела см. Цензурную историю «ЧЕРНОГО»).

Немало других эпизодов имело место вокруг «Бойни номер пять» в семидесятые, восьмидесятые и девяностые. Как указано в исследовании «Запрещенные книги: с 387 года до нашей эры по 1987 год нашей эры», неизвестный городской школьный совет из Айовы приказал в 1973 году сжечь 32 экземпляра книги из-за непристойного языка произведения. Учителю, включившему книгу в программу, грозили увольнением. В Макби (штат Южная Каролина) учитель, обращавшийся к этому тексту, был арестован и обвинен в использовании непристойных материалов.

«Ньюслеттер он Интеллектуал Фридом» сообщает, что в 1982 году в Лейкленде (штат Флорида) наблюдательный комитет проголосовал за запрещение книги (3 голоса против 2) в библиотеке средней школы Лейк Джибсон, сославшись на откровенные сексуальные сцены, насилие и непристойную лексику. Жалоба, поступившая от члена совета, была поддержана заместителем директора школы округа Полк Клиффом Мейнсом, который заявил, что политика рассмотрения книг обосновывает законную силу этого решения.

27 мая 1984 года в Расине (штат Висконсин) Уильям Грайндлэнд, окружной помощник по административным вопросам, запретил приобретать «Бойню номер пять», заявив: «Я не считаю, что ей место в школьной библиотеке». Член Объединенного школьного совета Юджин Данк возразил: «Отказывать нашему юношеству в качественной программе для чтения — это преступление». Это вызвало оживленные споры, которые привели к запрещению советом пяти учебников, трех по социальным наукам и двух по экономике. Член совета Барбара Скотт внесла предложение о создании «запасного списка», содержащего книги, для чтения которых требуется письменное

разрешение родителей. Между тем Ассоциация по образованию Расина пригрозила предпринять правовые действия и возбудить против школьного совета дело в федеральном суде, если книги будут запрещены. Исполнительный директор Ассоциации, Джим Эннис, заявил, что целью процесса будет «предотвратить изъятие школьным советом «современной и значимой литературы «из библиотек и программ». 14 июня комитет официальных лиц рекомендовал школьному округу приобрести новое издание «Бойни номер пять», а также предложил новую политику комплектования библиотеки. Последняя предполагала привлечь родителей к формированию комитета, состоящего из родителей, библиотекарей и руководителей образования, которые совместными усилиями будут отбирать новые материалы для библиотеки. Известие об этом удержало Ассоциацию от правовых действий против школьного округа.

15 мая 1986 года Джейн Роббинс-Картер, президент Библиотечной ассоциации Висконсина, проинформировала Объединенный школьный округ Расина о том, что проблема цензуры своим разрешением «обязана конфликту между политикой и практикой округа, поскольку они оказывают влияние на отбор и покупку материалов для библиотеки, а также на принципы интеллектуальной свободы, которые утверждает Билль о правах библиотек Библиотечной ассоциации Америки». Протесты были вызваны действиями Уильяма Грайндлэнда, которые утверждали «его власть уничтожать заказы на материалы для библиотеки, «не соответствующие нормам политики комплектования»», используя «расплывчатые и субъективные критерии» в выборе материалов, а также направлять «запросы на материалы спорного характера… в публичные библиотеки, местные книжные магазины и газетные киоски». Роббинс-Картер добавляет, что «цензура будет продолжаться до тех пор, пока Совет по образованию принимает пересмотренную политику отбора и покупки материалов для библиотек». В декабре комитет по рассмотрению Объединенного школьного округа Расина принял такой курс в июне 1985 года. 9 декабря Наблюдательный комитет по материалам для библиотек Объединенного школьного округа Расина проголосовал (6 голосов против 2) за то, чтобы «Бойню номер пять» поместили в ограниченный доступ и выдавали учащимся только с разрешения родителей. Грайндлэнд, член комитета, отбиравшего книги, сказал: «Я возражал против того, чтобы эта книга была в школьной библиотеке, и сейчас возражаю. Но ограничение — достойный компромисс».

В октябре 1985 года в Оуэнсборо (штат Кентукки) родительница Кэрол Робертс выразила протест, заявив, что «Бойня номер пять» — «просто отвратительна», ссылаясь при этом на пассажи о зверствах, «волшебных пальцах» [название вибратора — А. Е.] и фразу — «Снаряд вжикнул, как молния на брюках самого Вседержителя». Она также подготовила петицию, которую подписали более ста родителей. В ноябре состоялась встреча администрации, учителей и родителей, которые проголосовали за то, чтобы текст остался в школьной библиотеке. Джудит Эдвардс, директор городского департамента образования, заметила, что комитет «почувствовал — книга заслуживает одобрения». В апреле 1987 года в Лярю (штат Кентукки) Окружной совет по образованию отказался изымать «Бойню номер пять» из школьных библиотек, несмотря на многочисленные жалобы на сквернословие и сексуальные извращения в книге. Директор Фил Изен выступил в защиту книги, заявив, что она «показывает грязь войны»: «Мы не заставляем их [тех, кто против книги] читать их [книги в библиотеке]».

В августе 1987 года в Фитцджеральде (штат Джорджия) школьные власти решили запретить «Бойню номер пять» во всех городских школах, а также предложить аналогичную защиту против других «предосудительных» материалов. Книга была запрещена (6 голосов против 5) после того, как Ферайз и Максин Тейлор, чья дочь принесла книгу домой, подали в июне официальную жалобу: «Если мы не будем предпринимать здесь никаких действий, они будут приносить этот мусор в класс, а мы будем ставить на него печать своего одобрения».

В феврале 1988 года в Батон-Руж (штат Луизиана) член школьного совета Гордон Хатчисон заявил, что он хочет запретить «Бойню номер пять» и все подобные ей книги, которые он назвал «книги с грязным языком». Его внимание привлекла жалоба Бренды Форрест, чья дочь выбрала роман из списка рекомендованного чтения Центральной средней школы. Президент Окружной ассоциации учителей и родителей Беверли Трейхэн так отозвался на это событие: «У вас могут возникнуть крайне серьезные проблемы с запрещением книг». Дик Айке, исполнительный директор Союза работников образования восточного Батон-Ружа, вторил Трейхену, защищая книгу. Президент школьного совета Роберт Кроуфорд, ветеран Вьетнама, согласился с Айке и Трейхэном, заявив: «Я считаю, что начинать запрещать книги — опасно. Мы можем очистить библиотеки, если захотим». В марте управляющий школами Бернард Вайсс сказал, что для оценки книги будет создан комитет. Комитет из двенадцати человек проголосовал (11 «за», один воздержался) за то, чтобы оставить книгу. Член общины Билл Хьюи заявил: «Мне сложно верить этому обществу… в котором может обсуждаться изъятие книг с библиотечных полок. Я не хочу жить в обществе, которое одобряет бинго и запрещает книги».

«Запрещенные в США: справочник по книжной цензуре в школах и публичных библиотеках» упоминает резкую критику «Бойни номер пять», предпринятую в 1991 году в Пламмере (штат Айдахо). Родители протестовали против использования книги в программе 11-го класса по английскому языку и литературе, ссылаясь на богохульства. Поскольку в школе не был разработан механизм подобных запретов, то книгу просто изъяли из школы, а учитель, который использовал книгу на уроках, выбросил все экземпляры.