Бес (христианство): описание, значение и изгнание. Кто такой бес в христианстве. С точки зрения церкви

Бесы в славянской мифологии — злые, враждебные людям духи. Согласно языческим верованиям, бесы причиняли людям мелкий вред, могли вызывать непогоду и насылать мороки, сбивающие людей с пути. Славяне-язычники верили, что земля в течение всей зимы остается под властью бесов, и таким образом в славянской дуалистической мифологии бесы были олицетворением темноты и холода.

В христианстве слово «Бес» стало синонимом слова «Демон». У христианских летописцев этим же словом иногда обозначаются языческие божества.

Злобные духи, слуги Сатаны.

Под разными именами бесы существовали почти во всех мировых религиях. Несмотря на различные названия, у всех народов они считались невидимыми врагами человека, носителями всего самого скверного и неизменно вызывали ужас и отвращение. Именно эти качества обусловили славянское название бесов, на древнеиндийском языке звучащее как "вызывающий страх и ужас ".

В языческой мифологии Древней Руси бесами считались такие почитаемые боги, как Перун, Белес, Мокша, образы которых получили продолжение во многих других существах.

Корни славянского слова "бес" лежат в индоевропейском языке, где существует понятие "bhoi-dho-s", что буквально означает "вызывающий страх".

В христианских представлениях бесы - шпионы дьявола, бойцы его нечистого войска, противостоящие Святой Троице и небесной армии архангела Михаила. По преданию, бесы считались заклятыми врагами человека, они насылали душевные болезни (беснования), вызывали ссоры между членами семьи, начальником и подчиненными, учеником и учителем.
Известна русская поговорка "Бес попутал", обозначающая нелогичный поступок.

Майков Игорь. Похититель Луны или Тихое Счастье

Злая сущность бесов, считавшихся причиной появления негативных явлений в обществе и душе человека, сопровождавших душевные болезни, семейные и социальные конфликты, не допускала каких-либо договоров с ними, а если такое случалось, то это могло принести человеку несчастья в будущем.

Достаточно вспомнить знаменитую поэму И.-В. Гёте "Фауст", где автор убедительно доказал опасность сделок с нечистой силой. Однако злое начало было присуще бесам не всегда: в сказаниях они появились в образах ангелов, а затем коварно изменили создателю, став помощниками дьявола.

Как напоминание об изначально ангельском прошлом у них сохранились крылья; в западной мифологии бесы имели крылья летучих мышей.

В то время когда они были ангелами, бесы обладали огромными знаниями, мудростью и могуществом. Сохранив все эти качества в злом образе, бесы умело использовали знания для коварных дел, глубоко проникая в мысли человека, направляя его деятельность во зло близким и обществу.
Подобно многим мифическим существам, бесы невидимы, но способны принимать любой облик, используя внешность для достижения собственных целей. Истинная сущность беса подробно описана в священных текстах различных религий, отличаясь лишь деталями.
Так, типичный бес - это рогатое существо, густо покрытое шерстью, с человеческими руками, с копытами на ногах и длинным хвостом.

У некоторых народов бесы наделены огромными ушами, крыльями (в качестве напоминания об ангельском прошлом) или длинными когтями. В облике славянского беса четко прослеживается его сходство с греческим сатиром и фавном: небольшие рожки, копытца, хвост.

Еще одно представление о бесах связано с религиозным фанатизмом. Например, славяне часто наделяли беса внешностью жителя мусульманских стран, таким образом подчеркивая свою неприязнь к иноверцам. В русской мифологии бесы представлялись эфиопами ("черными муринами"), поляками (ляхами) и даже немцами.

По преданиям, приближение беса отмечалось ощущением безысходности, странной тоски; человека мучила тошнота и судорожный смех без причины. В XV-XVI веках в некоторых европейских странах возникли слухи о бесах, принуждающих людей к плотскому совокуплению. Их мужские образы назывались инкубами, а женские - суккубами.

Бес. Кононенко В.А.

По христианским представлениям, особое внимание нечистая сила уделяла пустынникам и религиозным аскетам. Вероятно, по этой причине в период зарождения монашества отшельники поселялись в глухих лесах или в бескрайних степях, то есть в тех местах, где, по легендам, обитала нечистая сила.
Зная о том, что, подобно ангелам, бесы возникают и исчезают по своему желанию, отшельники старались сразиться с бесами-искусителями на их территории. Самой поучительной историей величия духа истинно верующего человека стала легенда об искушении Антония Великого, который считался основателем монашеского движения.

Иероним Босх. "Искушение святого Антония"

Бесы - в славянской мифологии враждебные человеку злые духи. Именно в этом смысле употребляется данный термин в народном творчестве, особенно ярко в заговорах. Следы верований в бесов уходят корнями в глубокую древность. В то время их представляли себе существами покрытыми шерстью, с крыльями и хвостами, рогами и копытами, со свиным рылом, окутанными смрадом или дымом.
По представлениям, бесы могли легко менять свой облик, превращаясь в любых "нечистых" животных (чаще всего, свиней) или прикидываться человеком.
Характерна русская пословица: "У нежити своего облика нет, она ходит в личинах".
Само слово "бес" является общеприменимым ко всей нечистой силе. Душа неправедных (грешных) людей после смерти не могла попасть в Ирий (Вырий, Рай) и маялась на Земле, привлекая к себе внимание различными проделками. Отрицательные эмоции, безчестие, разврат, хаос и другие негативные явления, вызываемые этими проделками у живых людей служили пищей таким духам.
Бесы - это злые духи, которые для последователей Сатаны являлись тем же, что для праведников Ангелы-хранители.

Бес - славянское обозначение "без", а дальше следует любое положительное понятие, например: без... совести (безсовестный, бессовестный - абсурдная, но "официально утвердившиеся" ошибка, толи умышленно внёдрённая в великорусский язык, толи оставшиеся в нём по какому-то недоразумению), без...Бога (безбожный, подумайте сами может ли быть бес... божный), без... праведный (безправедный - правильно, бес... праведный - такая же нелепица, может ли бес быть праведным и жить по Пра-Ведам и Прави?), без... чести (безчестный - верно, бесчестный - честный Бес, комментарии в данном случае вообще излишни, может ли Бес (Слуга Сатаны) который постоянно обманывает людей быть честным?) и т.д. Но есть и слова, где употребление "бес" будет вполне уместно, например, бесподобный - то есть бесоподобный.

По мере распространения христианства языческие представления о враждебных духах соединились с представлениями о христианских демонах. По преданиям, бесами стали ангелы, выступившие против Господа Бога ("падшие ангелы").
В наказание они были низвергнуты с небес на землю, утратили ангельские черты и превратились в многочисленных бесов. В древних преданиях так же рассказывается о том, что бесы являются слугами Дьявола (Сатаны). Языческое происхождение бесов обусловило их власть над стихиями: способность закручивать вихри, поднимать метели, насылать дождь, бурю.
Вместе с тем бесы сохранили некоторые свойства ангелов: сверхчеловеческое могущество, умение летать, читать человеческие мысли и внушать человеку свои желания. Основная функция бесов связана с причинением разнообразного, чаще всего мелкого, вреда людям.

В народе известны многочисленные сказки, в которых бес принимает образ человека и обольщает доверчивых людей. Считалось также, что бес может наслать болезнь, лишить человека силы или просто обмануть, в редких случаях может и погубить. Особенная активность бесам приписывается в рождественскую ночь и на Святки, которые традиционно считаются временем разгула нечисти. Существовало поверье, что бесы нападали на монахов, аскетов и пустынников, стараясь любыми способами помешать их служению Богу.
Поскольку бес всегда находился где-то рядом, поблизости от человека, как бы ожидая когда он оступиться, его промахов, с ним обычно связывали повседневные неудачи. Отсюда и происходят поговорки типа: "Бес попутал" и т.п. Чтобы уберечься от бесов, язычники носили на шее амулет, христиане же крест.

Роман «Бесы».Время и пространство .(пока только время) Фигура повествователя-хроникера также помогает Достоевскому осуществить искусную игру со временем. Художественное время, используемое рассказчиком, представляет собой две системы координат: линейное и концентрическое время, дополняющие друг друга в структуре сюжета. Последовательность событий часто нарушается неким временным сбоем: повествователь излагает слухи, версии, интерпретации вокруг привлекшего его внимание факта, отыскивает в прошлом истоки происходящего ныне. Писатель останавливает время текущих событий, чтобы затем вновь максимально ускорить линейное движение времени.

Хроникеры Достоевского не только создают, но и пересоздают время. Хаотичность повествования рассказчика не есть признак его "неумелости", как считает Д. Лихачев5, - это мир его художественного произвола. До поры до времени хроникеру приходится топтаться на месте, "буксовать", перескакивать с одного на другое - словом, сбиваться. Особенно заметна сбивчивость повествования у Горянчикова ("Записки из Мертвого дома"). Он все время оговаривается, забегает вперед: "я об этом еще скажу", "о нем я скажу позже", "об этом я уже говорил". Это необходимо Достоевскому, чтобы, концентрически выстроив свою историю (первый день, первый месяц и далее тянущиеся в остроге годы), приблизиться к сущности преступников, их человеческому зерну, или, по меткому выражению В. Лакшина, "завоевать истину"6.

Хроникер в романе "Бесы", как и Горянчиков, не только рассказчик, но и действующее лицо. Он бегает по различным делам, передает слухи, влюбляется в Лизу Тушину и т. д. Пока Антон Лаврентьевич - вполне стандартный герой, от лица которого ведется повествование. Но вот начинаются какие-то странные метаморфозы: хроникер описывает сцены, какие ни при каких обстоятельствах он не мог наблюдать. Даже если он мотивирует свою осведомленность наличием слухов, то, само собой разумеется, слухи не бывают столь подробными и детальными. Например, сцену, когда Варвара Петровна встречается в церкви с Хромоножкой (причем Антон Лаврентьевич там не присутствовал), он живописует с помощью следующих деталей:

"- Ручку-то пожалуйте, - лепетала "несчастная", крепко прихватив пальцами левой руки за уголок полученную десятирублевую бумажку, которую свивало ветром.

Вы дрожите, вам холодно? - заметила вдруг Варвара Петровна и, сбросив с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем, сняла с плеч свою черную (очень не дешевую) шаль и собственными руками окутала обнаженную шею все еще стоявшей на коленях просительницы" (курсив мой. - А. Г.). Очевидно, что ни один самый наблюдательный рассказчик не в силах был бы передать Антону Лаврентьевичу эту сцену так, чтобы подметить все нюансы, переходы чувств персонажей, вплоть до развевающегося на ветру уголка десятирублевки, прихваченного левой рукой. Для этого надо обладать недюжинной и цепкой художественной памятью. Но кто же это мог сделать? Те, кто присутствовал в церкви? "...Виднелись всё знакомые, светские лица, разглядывавшие сцену, одни с строгим удивлением, другие с лукавым любопытством и в то же время с невинною жаждой скандальчика, а третьи начинали даже посмеиваться". Вряд ли перечисленные заурядные обыватели были способны на такой блестящий рассказ. Кстати говоря, даже то, как они реагируют на происходящее, хроникер не мог узнать из слухов, а только вообразить, представить себе более или менее правдиво.

Наконец, если подобные сцены хроникер мог воспроизвести, пользуясь слухами (поверим его заверениям), то интимные разговоры между двумя он заведомо ни видеть, ни слышать не мог. Ведь он, как, допустим, Подросток, не залезал в чужие спальни, не подслушивал, не подглядывал. В самом деле, каким образом он мог прознать о сговоре Петра Верховенского со Ставрогиным с глазу на глаз, где первый предлагает Ставрогину почетную роль самозванца, Ивана-царевича, по велению которого Русь будет затоплена в крови, если только он того пожелает? Как мог Антон Лаврентьевич, пускай приблизительно, догадаться, о чем говорят Ставрогин и Лиза после грешной ночи с увозом и страстями? Откуда такая тьма анахронизмов и пространственных несуразностей?

Возникает естественный вопрос: а не фиктивная ли фигура этот вездесущий хроникер? Действительно, многие исследователи так и решали эту проблему: сначала, мол, Достоевский следит, чтобы хроникер участвовал в событиях лично, а потом напрочь забывает о нем и пишет уже от своего авторского лица. Получается, что Достоевский - малоподготовленный к писательству любитель, дилетант, на каждом шагу совершающий промахи и просчеты.

То, что это не так, доказывает внимательное чтение текста. В упомянутой нами сцене разговора между Ставрогиным и Петром Верховенским встречается страннаяавторская ремарка: "Так или почти так должен был думать Петр Степанович" (курсив мой. - А. Г.). Еще одно, на первый взгляд совершенно необъяснимое, замечание в финальной сцене романа: "Софья Матвеевна знала Евангелие хорошо и тотчас отыскала от Луки то самое место, которое я и выставил эпиграфом к моей хронике. Приведу его здесь опять..." (курсив мой. - А. Г.).

Что мы видим? Хроника оборачивается вымыслом. Повествователь ссылается на источники, слухи, выдает себя за очевидца событий, но при этом всячески подчеркивает приемы организации материала, в том числе и значимость эпиграфа, введенного в сюжет романа, - иными словами, рассказчик показывает условность происходящего, и, стало быть, документальность и сиюминутность - только видимость.

В действительности хроникер прежде всего творец, имеющий право на вымысел. С этой точки зрения снимается его фиктивность, объясняется, почему он способен рассказывать о самых интимных сценах тет-а-тет, передавать внутренние монологи героев, интерпретировать слухи и сплетни. В известном смысле хроникеры Достоевского - сотворцы автора. По существу они являются профессиональными писателями, во многом схожими с самим художником: недаром они компонуют время и пространство, создают и описывают внутренний мир героев.

Итак, с одной стороны, их функция - вовлечь читателя в вихрь событий, заставить забыть об условности художественного пространства и времени. С другой же стороны, хроникеры, напротив, выражают мнимость происходящего: безраздельно пользуясь авторской волей, они то акселерируют ритм событий, то вдруг делают необычайно длинную паузу, то самоустраняются, то вновь становятся участниками и свидетелями. С помощью фигуры хроникера Достоевский, таким образом, стирает границы между иллюзорным временем художественного произведения и реальным временем поступка героя, осуществляя сложнейшую игру с пространственно-временным континуумом.

Примечание из лекции:Временные рамки раздвинуты: истории отцов, истории детей. Действия в романе создаются по горячим следам. 70-е гг. – Россия переживала итог коллизий.

Образы:

Роман Достоевского начинается с цитирования Пушкина и Евангелия от Луки. Речь в произведении пойдет о бесах не как мистических существах, а как силах и людях колеблющих Россию. Главный дьявол, Великий грешник, Антихрист –Ставрогин, человек обезбоженный и обожествленный. Примечательно уже само его имя: Николай –имя особо почитаемого в России святого, Николая Чудотворца (кроме того его имя обозначает «победитель народа»); отчество Всеволодович –«володеющий всем»; фамилия Ставрогин происходит от греческого слова «крест».

На начальном этапе подготовки материалов к роману Ставрогин выступает как фигура второстепенная и по существу романтическая. «Князь, изящный друг Грановского». Но в записи от 7 марта 1870 года Достоевский поясняет, что Князь в прошлом «развратный человек и высокомерный аристократ», 15 марта –«Князь –человек, которому становится скучно».

29 марта 1870 года Достоевский принимает кардинальное решение: центральным лицом в романе будет Ставрогин. «Итак, весь пафос романа –в князе, он герой. Все остальное движется около него как в калейдоскопе».

Со временем все более подробно прорисовывается в деталях мрачная фигура Николая Всеволодовича. 6 июня 1870 года: «Nota bene. Хроникер по смерти князя делает разбор его характера (непременно глава Анализ). Говоря, что это был человек сильный, хищный, запутавшийся в убеждениях и из гордости бесконечной желавший и могший убедиться только в том, что вполне ясно…». «16 августа. Князь –мрачный, страстный, демонический и беспорядочный характер, безо всякой меры, с высшим вопросом, дошедшим до «быть или не быть?». Прожить или истребить себя? Оставаться на прежнем, по совести и суду его невозможно, но он делает все прежнее и насильничает».

8 октября 1870 года Достоевский пишет в письме Каткову: «…Это другое лицо (Ставрогин) –тоже мрачное лицо, тоже злодей, –но мне кажется, что это лицо трагическое, хотя многие, наверное, скажут по прочтении: «Что это такое?» Я сел за эту поэму об этом лице потому, что слишком давно уже хочу изобразить его. Мне очень, очень будет грустно, если оно у меня не удастся. Еще грустнее будет, если услышу приговор, что лицо ходульное. Я из сердца взял его».

«Вообще иметь в виду, что Князь обворожителен, как демон, и ужасные страсти борются с… подвигом. При этом неверие и мука –от веры. Подвиг осиливает, вера берет верх, но и бесы веруют и трепещут». «Многие в бога не веруют, а в бесов веруют. Князь понимает, что его мог бы спасти энтузиазм (например, монашество, самопожертвование исповедью). Но для энтузиазма недостает нравственного чувства (частию от неверия). Ангелу Сардийской церкви напиши».

Достоевский избегает традиционной «предыстории» героя, в которой раскрывается процесс формирования его убеждений; герой взят Достоевским на каком-то остром духовном переломе, определяющим его судьбу. Таким предстает перед нами и Ставрогин.

Ставрогин, наделенный чертами сатанизма, вместе с тем является для нигилистов своеобразной «иконой», «царевичем из сказки». Он невероятно красив и в то же время ужасен. «Это был очень красивый молодой человек, лет двадцати пяти... удивительно скромен и в то же время смел и самоуверен, как у нас никто... волосы его были что-то уж очень черны, светлые глаза его что-то уж очень спокойны и ясны, цвет лица что-то уж очень нежен и бел, румянец что-то уж слишком ярок и чист, зубы как жемчужины, губы как коралловые, –казалось бы, писанный красавец, а в то же время как будто и отвратителен. Говорили, что лицо его напоминает маску... и вдруг зверь показал свои когти».(Х, с.40) Противоречивость внешняя и внутренняя. Ему присуще дьявольское обаяние, он возбуждает искреннее и непритворное восхищение. Демонология естественно вошла в структуру его образа. В конце описания Хроникер называет его зверем (не сравнивает, а именно называет), а мы помним, Зверь –одно из библейских имен Антихриста.

Ставрогин – сатана, дьявол, душа его ужасна. Он может вместить сюда любые идеи, любые противоположности. Это показатель невероятной широты и самого высшего бесовства. Ставрогин – учитель, как перед учителем перед ним склоняются нигилисты: Кириллову он внушает атеистическую идею, Шатову – православную. В Ставрогине естественно уживаются полярные идеи: атеистические и религиозные. Кажется, что в душе его должно быть таинство, а на самом деле – пустота. В этом и заключен весь ужас: пустота есть крайняя безнравственность, такая душа по природе своей преступна. В этой широте есть что-то адское. В пушкинском и лермонтовском демоне было величие души. В Ставрогине живут пустота и безразличие, лермонтовский демон хотел спастись любовью; пушкинский демон страдал от одиночества. Ставрогин же не знает любви, от одиночества не страдает, следовательно, его душа увечна. В Ставрогине нет ничего, что могло бы рассказать о его максимализме, в нем все рассчитано, он даже не может непосредственно отдаться сладострастию и разврату. У Ставрогина даже разврат рассчитан: есть большой, средний и малый. Всякий раз после своих разгулов он испытывает трезвую, разумную злобу. У него много «подвигов», и трудно понять логику этих «подвигов», он как бы сознательно искалечил свою жизнь. Но Достоевский даже такому бесу, как Ставрогин, посылает некую возможность для осознания собственной жизни, ее оценки.

Исповедь Ставрогина важна: здесь он предстает как страшный преступник, который заслуживает только ада, потому что он насильник, убийца, клятвопреступник. Самое страшное его преступление – насилие над маленькой двенадцатилетней девочкой. Исповедь Ставрогина не вошла в роман по цензурным соображениям (глава «У Тихона»). Ставрогин рассказывает об одном страшном случае своей жизни – разумном разврате, девочка, подвергшаяся насилию, сама наложила на себя руки, сама не простила себе свое падение. Матреша упрекает Ставрогина в его преступлении, но и с себя не снимает вины. Как-то вечером, когда он вернулся к себе в комнату, смотрел на лучи заходящего солнца, на пороге появилась Матреша, угрожая ему кулачком. Ставрогин смотрел на часы ровно двадцать минут, невероятный натурализм ощущений он запомнил до последних деталей и описал в своих записках. А затем ушел из дому, в номерах встретился со своей ватагой, Ставрогин в это время был весел и остроумен, такова картина его души, и ему предназначено нести своей крест. Если бы в душе Ставрогина родились страдания, то возникла бы возможность на спасение, но страданий нет, а есть равнодушие, поэтому Ставрогина ждет самоубийство, он покончит с собой, как и Матреша. Ставрогин ничем не руководствуется, он всех презирает, руководит ими идейно, он часть их сознания и часть их психологии. Ставрогину свойственна опустошенность души, он и умер потому, что нечем стало жить. Ставрогинская широта – инфернальная широта души – признак антинародности, антинациональности, вот почему он стоит во главе русских нигилистов. Ставрогин из тех, кто ненавидит Россию. Не случайно он мечтает жить среди скал и гор.

Как пишет о своем герое Достоевский: Ставрогин предпринимает «страдальческие судорожные усилия, чтобы обновиться и вновь начать верить. Рядом с нигилистами это явление серьезное. Клянусь, что оно существует в действительности. Это человек не верующий вере наших верующих и требующий веры полной совершенно иначе». Ставрогин пытается добыть веру «иначе», своим умом, рассудочным путем: «Чтобы сделать соус из зайца, надо зайца, чтобы уверовать в Бога, надо Бога». Особое состояние Ставрогина подмечает Кириллов: "Ставрогин если верует, то не верует, что он верует. Если же он не верует, то не верует, что он не верует".

Ставрогин оказывается как бы распятым (см. на происхождение фамилии) между жаждой абсолютного и невозможностью его достижения. Отсюда его тоска, пресыщенность, расколотость сердца и ума, тяготение и к добру и ко злу. Нравственная раздвоенность, «жажда контраста», привычка к противоречиям бросают Николая Всеволодовича на вольные и невольные злодейства. Но все эти «срывы» и «подвиги» Ставрогина происходят из рассудка, имеют скорее экспериментальный, нежели естественный характер. Эти эксперименты окончательно остужают чувства и убивают душу, делая Ставрогина человеком, чье лицо «напоминает маску». В описании Ставрогина Хроникер указывает как странность: что «все у нас, чуть не с первого дня, нашли его чрезвычайно рассудительным человеком».

Раздвоенность и равнодушие касаются и идейных увлечений Ставрогина: с одинаковой убежденностью и почти одновременно он внушает православие Шатову и атеизм Кириллову –учения взаимоисключающие. И Кириллов, и Шатов видят в Ставрогине учителя, идейного «отца».

Тихон предлагает Ставрогину исповедаться. Исповедь Ставрогина –саморазоблачение огромной силы. Вместе с тем это свидетельство величайшей гордости и презрения к людям. Если Раскольников страшился покаяния, к которому призывала его Соня, то Ставрогин откровенно решил признаться в отвратительнейшем поступке –совращении девочки, которая потом убила себя. Он даже отпечатал специальный текст. Но эта громкость и демонстративная откровенность насторожили Тихона. Он сразу понял, что в намерении Ставрогина обнаруживается не «воскресение», а самоутверждение. Монах далек от мысли, что ставрогинская исповедь –искреннее покаяние. Он видит только, что герой постиг всю глубину случившегося. Поэтому Тихон предлагает сделать усилие, чтобы посрамить «беса»: «Вас борет желание мученичества и жертвы собою; покорите и сие желание ваше… Всю гордость свою и беса вашего посрамите! Победителем кончите, свободы достигнете…».(XI, с.25) Но Ставрогин не готов к подвигу. И от отсутствия цели, веры в живую жизнь он уходит из нее.

Достоевский считал важным подчеркнуть главенство в современном мире того состояния крайнего безверия, нравственной относительности и идейной слабости, которое воплощает в романе Ставрогин и которое питает, поддерживает и распространяет малые и большие, внутренние и внешние войны, вносит дисгармонию и хаос в человеческие отношения.

Вместе с тем писатель был убежден, что сила «черного солнца» не беспредельна и основывается в конечном счете на слабости. Юродивая Хромоножка называет Ставрогина самозванцем, Гришкой Отрепьевым, купчишкой, сам же он видит в себе порою вместо демона –«гаденького, золотушного бесенка с насморком». Петр Верховенский иногда находит в нем «изломанного барчонка с волчьим аппетитом», а Лиза Тушина – ущербность «безрукого и безногого».

«Великость» и «загадочность», осложняются у главного героя «прозаическими» элементами, а в драматическую ткань его образа вплетаются пародийные нити. «Изящный Ноздрев» – так обозначается один из его ликов в авторском дневнике. Писатель признавался, что взял его не только из окружающей действительности, но и из собственного сердца, поскольку его вера прошла через горнило жесточайших сомнений и отрицаний. В отличие от своего создателя, Ставрогин оказался неспособным преодолеть трагическую раздвоенность и обрести хоть сколь-нибудь заполняющую пустоту души «полноту веры». В результате безысходный финал, символический смысл которого выразил Вяч. Иванов: «Изменник перед Христом, он неверен и Сатане... Он изменяет революции, изменяет и России (символы: переход в чужеземное подданство и в особенности отречение от своей жены, Хромоножки). Всем и всему изменяет он, и вешается, как Иуда, не добравшись до своей демонической берлоги в угрюмом горном ущелье».

Глубинное смысловое значение внутреннего развития образа Ставрогина Достоевский как бы проиллюстрирует через несколько лет после завершения романа рассуждениями «логического самоубийцы» в «Дневнике писателя». Вывод, вытекавший из них, заключался в том, что без веры в бессмертие души и вечную жизнь бытие личности, нации, всего человечества становится неестественным, немыслимым, невыносимым: «только с верой в свое бессмертие человек постигает всю разумную цель свою на земле. Без убеждения же в своем бессмертии связи человека с землей порываются, становятся тоньше, гнилее, а потеря смысла жизни (ощущаемая хотя бы в виде самой бессознательной тоски) несомненно ведет за собою самоубийство».

СТЕПАН ТРОФИМОВИЧ - центральный персонаж романа Ф.М.Достоевского «Бесы». Основным, хотя и не единственным, реальным прототипом С.Т.Верховенского явился известный русский либеральный историк-западник, друг А.И.Герцена Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855). Источником сведений об историке, которого писатель не знал лично, послужила рецензия Н.Н.Страхова на книгу А.В.Станкевича «Т.Н.Грановский» (1869), опубликованная в «Заре». 26 февраля (10 марта) 1869 года Достоевский писал Страхову: «Книжонка эта нужна мне, как воздух, и как можно скорее, как материал, необходимейший для моего сочинения»; однако в наброске, которым Достоевский начал работу над романом (февраль 1870), черты либерала-идеалиста подверглись пародированию. «Всежизненная беспредметность и нетвердость во взгляде и в чувствах», «жаждет гонений и любит говорить о претерпенных им», «лил слезы там-то, тут-то», «плачет о всех женах - и поминутно женится» - таковы штрихи к портрету чистого западника, «который просмотрел совсем русскую жизнь» и которого автор романа (задуманного как политический памфлет на нигилистов и западников) делал морально ответственным за нечаевское убийство, за монструозного своего сына, негодяя Петрушу. «Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева. Вот эту родственность и преемственность мысли, развивавшейся от отцов к детям, я и хотел выразить в произведении моем», - объяснял Достоевский в письме к наследнику престола, А.А.Романову. Являясь обобщенным портретом либерального западника 40-х годов, С.Т. соединяет в себе черты многих людей этого поколения - Герцена, Чичерина, Корша и даже Тургенева.

С.Т, историей которого начинается и заканчивается действие романа, принадлежит к плеяде знаменитых деятелей 40-х годов, получивших европейское образование и успевших блеснуть на университетском поприще в самом начале своей карьеры; «вихрем сошедшихся обстоятельств», однако, карьера была разрушена, и он оказался в губернском городе - сначала в роли гувернера восьмилетнего генеральского сына, а затем и приживальщика в доме деспотической покровительницы генеральши Ставрогиной. С.Т. представлен в романе как отец «беса» Петруши (см. ст.: ПЕТР Верховенский) и как воспитатель «демона» Ставрогина. Постепенно либерал-идеалист опускается до карт, шампанского и клубного бездельничанья, регулярно впадая в «гражданскую скорбь» и в холерину: двадцать лет он стоял перед Россией «воплощенной укоризной» и считал себя гонимым и чуть ли не ссыльным. С приездом же в город сына, которого он почти не знал (так как отдал с малолетства на воспитание теткам), в нем, расслабленном эстете и капризном, вздорном, пустом человеке (так аттестует его генеральша Ставрогина), загорается чувство чести и гражданского негодования. На литературном празднике в пользу гувернанток С.Т. бесстрашно отстаивает высшие ценности («без хлеба... можно прожить человечеству, без одной только красоты невозможно, ибо совсем нечего будет делать на свете!»), дав бой утилитаристам и нигилистам. Однако губернское общество освистало и высмеяло «нелепого старика», его звездный час обернулся позором и поражением. Он более не хочет оставаться приживальщиком и уходит из дома покровительницы с маленьким саквояжем, зонтиком и сорока рублями; на постоялом дворе у большой дороги «русскому скитальцу» бродячая книгоноша читает евангельский рассказ об исцелении га-даринского бесноватого. «Мое бессмертие, - убежден взволнованный С.Т, - уже потому необходимо, что Бог не захочет сделать неправды и погасить совсем огонь раз возгоревшейся к нему любви в моем сердце. И что дороже любви? Любовь выше бытия, любовь венец бытия...» С.Т умирает просветленный, признав свою духовную ответственность за нигилистов, за Шатова, за сына Петрушу, за Федьку Каторжного, отданного когда-то в солдаты для покрытия карточного долга: душевная драма «рыцаря красоты» завершается высокой трагической нотой.

Образ С.Т, по мнению большинства критиков, принадлежит к величайшим созданиям Достоевского. Современники писателя сравнивали С.Т. с «тургеневскими героями в старости» (А.Н.Майков). «В образе этого чистого идеалиста 40-х годов есть дыханье и теплота жизни. Он до того непосредственно и естественно живет на страницах романа, что кажется не зависящим от произвола автора», - считал К.В.Мочульский. «Образ С.Т. написан не без иронии, но и не без любви. Есть в нем и лжегероическая поза, и благородная фраза, и чрезмерная обидчивость приживальщика, но есть в нем и подлинное благородство и патетическое гражданское мужество», - замечал Ф.А.Сте-пун. «Это самый грандиозный герой Достоевского, - утверждал Ю.П.Иваск, - и не ближе ли он Ламанческому рыцарю, чем кихотик-христосик Мышкин! С.Т, большое испорченное дитя, до самого конца лепечет свои русско-французские фразочки и, сам того не ведая, приобщается не Великой Мысли, а самому Христу». С.Т. выражает в романе идеи, близкие автору, и по воле автора является истолкователем евангельского эпиграфа к «Бесам».

Примечание из лекции: С.Т. большой ребенок, его речи совершенно неопасны. Он является отцом главного беса. Сын его – Петруша,относится к отцу как к устаревшему. Он тип авантюриста – заговорщика, с помощью этого типа мы понимаем, как зарождался экстремиум, и достижение любой цели – это главное условие. Все средства хороши. Он прекрасно знает, что он мошенник, а не революционер. Верховенский считает, что если он сам был руководителем, то и его сын тоже должен руководить и верховенствовать. Теория Шмалева – это тотальное расчеловечение людей и Петр видит в нем идеального человека и видит в нме собрата и проповедует рай на земле. Убийство Шатырева – э то залог единства – что никто из пятерки не донесет

Смысл названия Бесы:

Бесы – образ обощения, духовной смуты, утраты нравственных отриентиров, образ смертельно-опасной эпидемии. Вывод, в центре худ. Анализ идеологии насилия, своеволия. Любое насилие приведет Россию к топору. Эта идея полностью реализуется в Бесах. Топор – символ организации, во главе которой Верховенский.

Бесы (общеславянское слово; старослав. ед., ч. Бъсъ, укр. бic, болг. бяс, сербо-хорв. виjec, словен. бкs, чеш. bus, польск. bies и т. д.; исконно родственно литов. baisus, «страшный» и в конечном счете восходит к индоевроп. bhoi-dho-s, «вызывающий страх, ужас»; Бесы - же корня, что слово «бояться»), в древнеславянских языческих религиозно-мифологических представлениях злые (следы такого употребления - в архаичных фольклорных текстах, особенно в заговорах). Из языческой терминологии слово попало в христианскую традицию, где было использовано для перевода греч. daimones - демоны. В старых церковных поучениях против язычества слово «Бесы» продолжало использоваться в первоначальном значении «злой дух», хотя категория злых духов расширена за счет включения сюда старых слав, языческих ( , Белее, и др. называются здесь тоже Бесы).

В. В. Иванов, В. Н. Топоров
В христианских религиозно-мифологических представлениях Бесы - духи зла, антагонисты и , слуги, воины и шпионы , «враги невидимые» человеческого . Как сеятели дурных внушений, болезней (особенно душевных расстройств - «беснования») и всякой скверны и порчи, как разрушители социальных связей, с особенной ненавистью относящиеся к браку и строящие против него всякие козни, Бесы сопоставимы со злыми духами различных мифологий (см. Духи), начиная с самых примитивных. Но согласно христианским представлениям, Бесы не только опасны, как амбивалентные фольклорные персонажи, но абсолютно злы и не могут быть партнёрами никакого договора, ведущего к добру. Идейный комплекс «священной войны» против злых духов сближает христианские представления о Бесах с (мотив борьбы с ); но с точки зрения христианства живущее в Бесах зло - не свойство, изначально присущее их природе, а следствие ложного выбора их свободной воли. Бесы и сам дьявол - не порождение какой-то иной, неподвластной «теневой» стороны бытия (как в его отношении к ), но создание самого бога, его неверные слуги. Когда-то они были ангелами, но не сохранили «своего достоинства» (Иуд. 6), отпали от бога в акте измены и стали «ангелами сатаны» (Апок. 12, 9 и др.), «ангелами бездны». (В церковно-славянском и русском народном обиходе иногда было принято называть Бесов в отличие от добрых ангелов «аггелами», что соответствует орфографии, но не произношению греч. слова aggelos, «ангел».) От своего ангельского прошлого Бесы удержали, хотя и в умалённой мере, прерогативы сверхчеловеческого знания и могущества, поставленные у Бесов на службу злу. Помимо несвязанности условиями и над стихиями, они имеют возможности тонкого проникновения в ход человеческих мыслей и вкладывания в ум и сердце человека нужных им внушений. Но Бесы не обладают полным и достоверным знанием о глубинах человеческих душ; тайное решение очень твёрдой и праведной воли имеет шанс скрыться от Бесов. Деятельность Бесов как искусителей направлена на всех людей, но с особым вниманием они относятся к монахам, аскетам и пустынникам, находящимся с ними в отношении объявленной войны (отшельники ранней поры монашества с особым намерением избирали для проживания места, пользовавшиеся наиболее недоброй славой по части «нечистой силы», чтобы сразиться с Бесом в самом их гнезде). Уже основатель христианского монашества египетский пустынник 4 в. Антоний Великий стал красочных рассказов о преодолении бесовских козней. Бесы имеют общую с ангелами способность быть невидимыми и являться людям лишь по собственному произволу. Образ, который они принимают, также зависит от их выбора; а так как самая сущность бытия Бесов - ложь, образ этот - фальшивая видимость, маска. По характерной русской пословице, «у нежити своего облика нет, она ходит в личинах». Чтобы добиться полного доверия соблазняемого, Бесы могут принять образ светлого ангела или даже Иисуса Христа. Явившиеся в этом образе Бесы говорят возгордившемуся монаху о его святости и богоизбранности (частый агиографический мотив), а малодушного, напротив, запугивают мнимой неизбежностью его осуждения (итальянская легенда о молодом ученике Франциска Ассизского, которому учитель велел ответить сверхъестественному посетителю простецкой, намеренно грубой бранью, после чего Лже-Христос исчез с сильным шумом и серным запахом). Считается, что видения, инспирированные Бесами вызывают тяжёлое чувство смущения и тоски или, напротив, судорожной весёлости, которыми они сопровождаются (обычный симптом видимой или невидимой близости Бесов - тошнота, ср. название Бесы в русском фольклоре - «тошная сила»). Чтобы вкрасться в доверие, Бесы принимают облик реальных отсутствующих людей, напр. друзей соблазняемого (легенда о Феодоре и Василии Печерских). Другие личины нужны Бесам для побуждения похотливых чувств, обычно в пустыннике (явления в виде женщин, напр., герою апокрифической повести о Римском); тоскующую вдову Бесы могут навещать и ласкать в обличье её умершего мужа и т. п. Для позднего западноевропейского средневековья особенно характерны представления о Бесах, предлагающих себя для блуда мужчине - в виде женщины («суккуб»), а женщине - в виде мужчины («инкуб»); представления эти не чужды Византии (в «Житии Василия Нового», 10 в., упоминается грех соития с Бесом) и Древней Руси («Повесть о бесноватой жене Соломонии», 17 в.). Третий род личин - гротескные подобия фантастических, уродливых чудищ (огнедышащий змий, псоглавец, «единаок», напоминающий одноглазых ) или , либо хищных и опасных ( , и т. п.), либо «нечистых, и внушающих отвращение (жаба, ср. Апок. 16, 13, и т. п.). Сюда же примыкают образы чёрного пса, а в Западной - чёрного (в порядке ложной этимологии связывавшегося с наименованием средневековой ереси катаров), Фольклор часто представлял Бесов в обличье иноверцев (иудеев, мусульман) и иноземцев, либо наиболее экзотических (»чёрные мурины«, т. е. - постоянное обозначение Бесов в старинной русской литературе), либо, напротив, наиболее известных и одиозных (арабы в византийской литературе, ляхи и литвины в древнерусских текстах). Тёмные фигуры «муринов» являются мучить и томить после человека его душу, вышедшую из тела и страшащуюся неведомого . Наиболее обычный образ Бесов в народной фантазии и в иконографических традициях православного и католического средневековья совмещает антропоморфные и териоморфные черты, приближаясь в этом отношении к языческому образу сатира или : он тёмен, рогат, хвостат, ноги его оканчиваются копытцами, хотя в воспоминание о своей изначальной ангельской природе он имеет крылья (впрочем, в западной традиции это обычно крылья летучей мыши - ещё одного «нечистого» животного). Особенно богатой иконография Бесов становится на исходе средневековья. «Дьяблерии» на Западе и аналогичные явления русской фантазии неразрывно связаны с судьбами низовой . Образы Бесов как мучителей грешников в у Данте («Божественная комедия»), отмеченные неприкрашенной убедительностью, сохраняют связь с ортодоксальной традицией. В позднейшей литературе необходимо отметить образ из «Братьев Карамазовых» P. M. Достоевского (и его почти цитатное отражение в «Докторе Фаустусе» Т. ), стилизацию апокрифических историй о Бесах у А. М. Ремизова, декоративное использование «дьяблерии» в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова и др.

Лит.: Буслаев Ф. И., Бес, в его кн.: Мои досуги, т. 2, М., 1886, с. 1-23; Дурново Н. Н., Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе, в сб.: Древности. Труды славянской комиссии императорского Московского археологического общества, т. 4, в. 1, М., 1907, с. 54-152; Успенский А. И., Бес. (Из материалов для истории русской живописи), «Золотое Руно», 1907., No 1, с. 21 - 27; Спасский А. А., Вера в демонов в древней церкви и борьба с ними, «Богословский вестник», 1907, т. 2, с. 357-91; Максимов С. В., Нечистая, неведомая и крестная сила, СПБ, 1903; Рязановский P. А., Демонология в древнерусской литературе, М., 1915.

С. С. Аверинцев

В Западной Европе начиная с 15 в. в изобразительном искусстве особую популярность обретает сюжет «Искушение святого Антония», дававший широкий простор воображению живописцев в воплощении фигур Бесов (произведения М. Шонгауэра, И. Босха, М. Грюневальда, Яна Госсарта, Л. Кранаха Старшего, Лукаса Лейденского, П. Веронезе, X. Голциуса и др.). Среди произведений литературы на этот сюжет философская драма Г. Флобера «Искушение святого Антония». Фигуры Бесов встречаются в миниатюрах средневековых рукописей и в пластике соборов 11-15 вв. Особенно причудливые порождения фантазии художников содержатся в числе гротескных деталей готического орнамента соборов. Изображение Бесов в живописи связано также с воплощением сцен ада (напр., у Босха) и особенно страшного .

Мысли и образы, внушаемые бесами

Искушая большинство монахов, дьявол предпочитает не действовать открыто. Чаще всего он нападает, используя помыслы, которые возбуждают в человеке склонность ко греху. Евагрий классифицировал различные «лукавые помыслы» в соответствии с восемью основными пороками и восемью демонами, «ответственными» за них: чревоугодие, сладострастие, стяжательство, печаль, гнев, уныние, тщеславие и гордыня. Они являются началом известных нам семи «смертных грехов» (уныние обычно опускают как искушение пустынников или объединяют с печалью).

По учению Евагрия, демоны не могут напрямую действовать на ум. Они рождают помыслы, действуя на память и воображение. Они напоминают отшельнику о родителях, друзьях, имуществе и богатстве, которого он лишился, или внушают ему образы, возбуждающие страсть. Для этого они обычно используют галлюцинации или ложные ощущения. Часто они предстают перед монахом в виде женщины, красивой и желанной, или даже принимают вид священника, якобы принесшего причастие, либо вообще переодеваются в епископа. Один инок как?то раз принял такого «владыку», который хотел стать монахом, и поселил его в пещере по соседству со своей кельей. Но это не всегда фантомы. Дьявол может воспользоваться визитом настоящего епископа или женщины, чтобы искушать отшельника. Образ, к которому бес, как кажется, питал особую симпатию, - это образ эфиопа или эфиопки, смуглый цвет которых намекал на черноту греха. Один монах, собираясь укладываться спать, обнаруживает на своей циновке эфиопку. Авва Пахон видит молоденькую эфиопку, которая расположилась у него на коленях. Еще одна эфиопка искушала совсем юного монаха, пришедшего в Скит вместе со своим отцом. Эфиопка - это, как правило, персонификация сладострастия. Авва Аполлон поймал демона гордыни, принявшего вид маленького эфиопа, который залез авве на шею. Дьявол в виде негритенка являлся и Антонию Великому, и святой сказал ему: «Воистину достоин ты презрения, ибо черен умом и слаб, как ребенок». Однажды, во время пения псалмов, авва Макарий увидел множество маленьких эфиопов, бегающих вокруг молящихся братьев, тыкающих им пальцами в глаза или в рот и совершающих миллион всяких чудачеств, с тем чтобы отвлечь их внимание от молитвы и рассеять их мысли. В «Собеседованиях» Иоанна Кассиана мы также можем обнаружить несколько случаев, когда бесы принимают вид «мерзких эфиопов».

Но дьявол не всегда представал в отвратительном виде. Он также мог принимать привлекательный и прелестный образ, и не только женский, но и ангельский. Это были персонажи, как казалось, излучавшие свет и приходившие для того, например, чтобы разбудить монаха на службу или даже дать ему «благой» совет, чтобы в конце концов склонить его убить топором своего родного отца. Бесы приходили побеседовать с иноком Валентом, и тот принимал их за ангелов. Однажды перед ним предстал сам дьявол в виде Христа посреди «ангельского» сонма, и возгордившийся инок ему поверил. Но духовно опытного монаха нельзя было обмануть. Демону, который предстал перед одним старцем в образе архангела Гавриила, он ответил: «Вероятно, тебя послали к кому?то другому, ибо я не достоин такой чести». А когда другому старцу явился дьявол, принявший облик Христа, он просто закрыл глаза и сказал: «Не желаю видеть Христа на этом свете». А еще один отец–пустынник, разгадав подобный дьявольский трюк, заявил так: «Я верую во Христа моего, Который сказал: “Если кто?то скажет вам: здесь Христос, или там Христос - не верьте”». Авва Ор удостоился посещения некоего царя на огненной колеснице в сопровождении ангелов, который сказал ему: «Ты стяжал все добродетели, поклонись мне ныне, и я вознесу тебя на небо, как Илию». Отшельник ответил просто: «Царь мой - Христос, Которому поклоняюсь я непрестанно, ты же мне не царь». Демон, как и в других подобных случаях, тотчас же исчез.

Но была и более тонкая уловка - когда демон принимал вид другого отшельника или блаженного старца, который пришел дать монаху полезный совет. Однажды к Антонию пришел некий инок с хлебами и сказал ему: «Ешь и приостанови свои великие труды, ты - человек и можешь обессилеть». Этого демона святой выгнал с помощью молитвы. В других случаях бесы советовали подвижникам вообще не есть, по ночам они, не переставая, будили их на молитву, с тем чтобы, лишенные еды и сна, их жертвы решили, что монашеская жизнь невыносима, или, впав от всего этого в уныние, стали бы думать, что больны и не в состоянии поститься. Бесы имеют большой запас всяких хитростей и каждый раз применяют новые стратегии, с тем чтобы вовлечь отшельников в грех. Они, по необходимости, могут читать и Священное Писание, правда только Ветхий Завет. Они с радостью делают предсказания. Они даже могут говорить правду и вполне разумные вещи, но исключительно для того, чтобы искушаемый затем легче поверил их лжи.

Из книги Эпидемия целительства автора Мастерс Питер

Должны ли мы общаться с бесами? Мы могли бы потратить немало времени, комментируя многие очевидные противоречия между ведущими авторами, приверженцами исцеления, но достаточно будет привести один такой пример, касающийся метода изгнания беса. Некоторые авторы

Из книги Христос - наш Первосвященник автора Уайт Елена

Образы небесного Как было сказано выше, Моисей строил земное святилище соответственно образцу, показанному ему на горе. Святилище являлось «образом настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы» Эти два священных отделения являлись «образами небесного».

Из книги Вопросы священнику автора Шуляк Сергей

7. Как бороться с бесами? Вопрос:Как бороться с бесами?Отвечает священник Константин Пархоменко:Никакие магические приемы нам здесь не помогут. Только через личную духовную жизнь, молитву, через исповедь и Причастие мы получим силы противостоять сатане. Противостоять,

Из книги Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12 автора Церковь христиан адвентистов седьмого дня

3. Ежедневная победа Христа над бесами Ангелы, изгнанные с неба вместе с Люцифером (сатаной), обычно называются в Новом Завете бесами, демонами или нечистыми духами. Когда Христос исцелял человека, одержимого бесами, последние нередко признавали Его Сыном Божьим (см. Мк.

Из книги Статьи раввина на темы иудаизма автора Штейнзальц Адин

Иерусалимские образы Я познакомился с Исраэлем Бергер-Барзилаем в последние годы его жизни, когда он уже вернулся на израильскую землю. Это был человек небольшого роста, еще не очень старый, хотя его голова и борода были совершенно седыми, и на голове он носил большую

Из книги Служебник автора Адаменко Василий Иванович

Молитвы Святого Иоанна Златоуста об одержимых бесами и всякою немощью. 1. «Боже вечный, избавивший род человеческий от плена диавола, освободи раба Твоего (имя) от всякого действия нечистых духов, повели злым и нечистым духам, отступить от души н тела раба Твоего (имя), не

Из книги Введение в Новый Завет Том II автора Браун Рэймонд

(А) Образы Какие образы появляются при мысли о Павле? Большинство известных картин и скульптурных изображений Павла - творческие разработки ярких эпизодов из Деяний Апостолов: Павел падает с лошади, когда ему является Христос; спорит с философами в Афинах; терпит

Из книги Евангелие от Марка автора Инглиш Дональд

Образы в 2 Кор 4:16–5:10 О человеческой смертности и эсхатологическом существовании Павел рассуждает довольно сложным языком. Он проводит контраст между внешним человеком (anthr?pos) и внутренним человеком. Это контраст не тела и души, а человеческого существования в этом мире,

Из книги Толковая Библия. Том 5 автора Лопухин Александр

8. Иисус исцеляет одержимого бесами (5:1–20)

Из книги Библия. Современный перевод (BTI, пер. Кулакова) автора Библия

8. Мои мысли - не ваши мысли, ни ваши пути - пути Мои, говорит Господь. 9. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших. Идет изложение мысли о спасительной, нравственно-возрождающей силе Божественного Слова, представляющей в этом

Из книги Моя жизнь со Старцем Иосифом автора Филофейский Ефрем

7. Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови; мысли их - мысли нечестивые; опустошение и гибель на стезях их. 8. Пути мира они не знают, и нет суда на стезях их; пути их искривлены, и никто, идущий по ним, не знает мира. Ecли раньше пророк говорил о "руках",

Из книги Сочинения автора Кипрский Неофит

Исцеление одержимого бесами Переправившись на другой берег моря, они оказались в земле герасинской. 2 Как только Иисус ступил из лодки на берег, навстречу Ему из могильных пещер вышел одержимый нечистым духом человек - 3 он жил в этих пещерах. Никто не мог удержать его, и

Из книги Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь) автора Дьяченко Григорий Михайлович

Из книги автора

Из книги автора

Слово о некоем монахе в Палестине, который в 6693 году , индикта 3–го, в месяце сентябре, был обольщен бесами и бедственным образом пал 1. По слуху, как это говорится, я слышал на основании слов из отеческих книг о некоторых, которые были обольщены и введены в прелесть

Из книги автора

Поучение 1-е. Праздник Рождества Христова. (Второй день праздника) (История бегства Иисуса Христа в Египет и внушаемые ею нравственные уроки) I. В евангельском чтении настоящего дня, св. Церковь, продолжая историю первых дней жизни нашего Спасителя, предлагает нам, братия,

Святый Иоанн Златоуст, в беседе второй о нищем Лазаре и о богатом, повествует случавшееся в его время: "Демоны говорят: я - душа такого-то монаха. Разумеется: этому не верю именно потому, что говорят это демоны. Они обманывают внимающих им. По этой причине и Павел повелел демону молчать, хотя он говорил и правду, чтоб он не обратил этой правды в повод, не подмесил впоследствии к ней лжи, и не привлек к себе доверенности. Диавол говорил: сии человецы раби Бога вышняго суть, иже возвещают нам путь спасения (Деян. 14, 17): Апостол, огорчаясь этим, повелел пытливому духу выдти из девицы. И чтож говорил дух худаго, когда говорил: сии человецы раби Бога вышняго суть? Но так как большинство не знающих не может основательно судить о том, что говорится демонами, - Апостол решительно отверг всякую доверенность к ним. Ты принадлежишь к числу отверженных, говорит Апостол демону: ты не имеешь права говорить свободно; умолкни, онемей. Не твое дело проповедывать: это предоставлено Апостолам. Зачем похищаешь не твое? умолкни, отверженный. Так и Христос, когда демоны говорили Ему: «вемы Тя, кто еси» (Мк. 1, 24), очень строго воспретил им, предписывая этим закон нам, чтоб мы ни под каким предлогом не доверяли демону, если б даже он говорил что справедливое. Зная это, мы должны решительно ни в чем не верить демону. Если он будет говорить что и справедливое, - бежим, отвратимся от него. Здравым и спасительным познанием мы должны научаться не от демонов, но из Божественнаго Писания". Далее в этой беседе Златоуст говорит, что души как праведников так и грешников, немедленно после смерти, уводятся из этого мира в другой, одни для принятия венцов, другие для казней. Душа нищего Лазаря немедленно после смерти вознесена Ангелами на лоно Авраама, а душа богача низвергнута в адский пламень. В беседе 28 на Матфея, Златоустый поведает, что в его время некоторые беснующиеся говорили: я - душа такого-то. "Поистине это ложь и обман диавольские, - присовокупляет великий Святитель. Не душа умершаго вопиет это, а демон, который притворяется, чтоб обмануть слушателей".

Преп. Иоанн Лествичник объясняет, что будущее демонам неизвестно , но они, будучи духами и потому умея быстро перемещаться на большие расстояния, возвещают то, что уже произошло в отдалении от человека, или то, что им известно, как духам, например, о болезнях людей, либо, зная настоящее, наугад возвещают то, что может произойти в будущем:

«Бесы тщеславия - пророки в снах. Будучи пронырливы, они заключают о будущем из настоящих обстоятельств и возвещают нам оное, чтобы мы, по исполнении сих видений, удивились и, как будто уже близкие к дарованию прозрения, вознеслись мыслию. Кто верит бесу, для тех он часто бывает пророком; а кто презирает его, пред тем и он всегда оказывается лжецом. Как дух, он видит случающееся в воздушном пространстве и, заметив, например, что кто-нибудь умирает, он предсказывает это легковерным через сновидение. Бесы о будущем ничего не знают по предвидению, но известно, что и врачи могут предсказывать смерть. Кто верит снам, тот вовсе не искусен, а кто не имеет к ним никакой веры, тот любомудр. Посему, кто верит снам, тот подобен человеку, который бежит за своею тенью и старается схватить».

Преп. Иоанн Лествичник:

«Между нечистыми духами есть и такие, которые в начале нашей духовной жизни толкуют нам Божественные Писания . Они обыкновенно делают это в сердцах тщеславных и, еще более, в обученных внешним наукам, чтобы, обольщая их мало-помалу, ввергнуть наконец в ереси и хулы. Мы можем узнавать сие бесовское богословие, или, лучше сказать богоборство, по смущению, по нестройной и нечистой радости, которая бывает в душе во время сих толкований».

4. Бесы не знают наших мыслей

Они не знают расположения наших сердец , не могут читать наши мысли, помышлений наших сердец не видят , они открыты только Богу, - но из наших слов, действий, взглядов бесы усматривают наше внутреннее устроение и о том, склоняемся ли мы к добродетели или греху, судят лишь по нашему поведению.

Преп. Иоанн Кассиан Римлянин приводит слова аввы Серена:

"Нет сомнения, что нечистые духи могут познавать качества наших мыслей, но извне, узнавая о них по чувственным признакам, т.е. из нашего расположения или слов и занятий, к которым видят нас более склонными. Но они вовсе не могут знать те мысли, которые еще не обнаружились из сокровенности души. Да и те мысли, кои они внушают, узнают не по природе самой души, т.е. не по внутреннему движению, скрывающемуся, так сказать, в мозгах, но по движениям и признакам внешнего человека; например, когда внушают чревобесие, если видят, что монах с любопытством устремляет глаза в окно или на солнце, или заботливо спрашивает о часе, то узнают, что у него родилось желание есть".

Древний патерик:

Авва Матой сказал: сатана не знает, какой страстью побеждается душа. Он сеет, но не знает, пожнет ли. Сеет он помыслы блуда, злословия, также другие страсти; и смотря по тому, к какой страсти душа покажет себя склонной, ту и влагает.

Св. Исидор Пелусиот:

"Диавол не знает того, что у нас в мыслях, потому что это исключительно принадлежит одной силе Божией, но по телесным движениям уловляет он думы. Увидит ли, например, что иной пытливо смотрит и насыщает глаза чуждыми красотами? Воспользовавшись его устроением, тотчас возбуждает такого человека к прелюбодеянию. Увидит ли одолеваемого чревоугодием? Тотчас живо представит ему страсти, порождаемые чревоугодием и доставляет служащее к приведению намерения своего в действие. Поощряет к разбою и неправедному приобретению".

Старец Паисий Святогорец на вопрос:

"Геронда, знает ли тангалашка, что у нас в сердце?"

"Еще чего! Не хватало еще, чтобы он ведал сердца людей. Сердца ведает только Бог. И только людям Божиим Он иногда для нашего блага открывает, что у нас на сердце. Тангалашка знает только лукавство и злобу, которые он сам насаждает в тех, кто ему служит. Наших добрых помыслов он не знает. Только из опыта он иногда догадывается о них, но и здесь в большинстве случаев дает маху!"

Преп. Иоанн Лествичник также пишет, что бесы не знают наших помыслов:

"Не удивляйся тому, что бесы тайным образом влагают нам часто и добрые помышления, а потом противоречат им другими помыслами. Сии враги наши намерены только убедить нас этою хитростию, что они знают и сердечные наши помышления".

«Священное Писание отличает беснование как от одержимости, так и от естественных психических заболеваний (Мф. 4:24, 9:32-34; Мк. 1:34; Лк. 7:21, 8:2). Ввиду чрезвычайной сложности человеческой природы, трудно точно объяснить суть беснования. Ясно, однако, что оно отлично от просто бесовского влияния, при котором темный дух пытается склонить к греху волю человека. Здесь человек сохраняет власть над своими поступками, и нашедшее искушение может отогнать молитвой. Беснование отлично и от той одержимости, при которой дьявол овладевает разумом и волей человека.

По-видимому, при бесновании злой дух завладевает нервно-двигательной системой организма - как бы внедряясь между его телом и душой, так что человек теряет контроль над своими движениями и поступками. Следует думать, однако, что при бесновании злой дух не имеет полного контроля над силами души бесноватого: они лишь оказываются неспособными себя проявлять. Душа остается в известной мере способной самостоятельно мыслить и чувствовать, но совершенно бессильна управлять органами тела.

Не владея своим телом, бесноватые являются жертвами злобного духа, поработившего их, и поэтому не ответственны за свои поступки. Они - невольники злого духа.

Беснование может принимать разные внешние формы. Иногда бесноватые бушуют и крошат все вокруг себя, наводя ужас на окружающих. При этом они нередко обнаруживают нечеловеческую силу, как, например, гадаринский бесноватый, который разрывал любые цепи, которыми пытались его сковать (Мк. 5:4). При этом бесноватые причиняют себе всякие увечья, как, например, бесноватый отрок, который в новолуния бросался то в огонь, то в воду (Мф. 17:15). Но нередко беснование выражается и в более тихой форме, когда люди на время утрачивают свои естественные способности. Так, например, Евангелия повествуют о бесноватом-немом, который, как только Господь освободил его от беса, начал снова нормально разговаривать; или, например, скорченная женщина, которая смогла выпрямиться после того, как Господь освободил ее от дьявола. Несчастная находилась в согнутом положении в течение 18 лет (Лк. 13:11).

Что приводит к беснованию и кто дает право злому духу овладевать человеком и мучить его? ...во всех известных ему случаях причиной беснования было увлечение оккультизмом...

В наше время, время отступления от христианства и все усиливающегося увлечения оккультизмом, все большее и большее количество людей начинает подпадать под насилие злых духов. Правда, психиатры стесняются признавать существование бесов и, как правило, беснование относят к категории естественных психических заболеваний. Но верующему человеку надо понимать, что никакие лекарства и психотерапевтические средства не могут прогнать злых духов. Здесь необходима сила Божия.

Вот отличительные признаки беснования, которые отличают его от естественных психических заболеваний.

Отвращение ко всему священному и имеющему отношение к Богу: Святому Причастию, кресту, Библии, святой воде, иконе, просфоре, ладану, молитве и т.д. Причем бесноватые чувствуют присутствие священного предмета даже тогда, когда оно скрыто от их взора: оно раздражает их, делает больными и даже приводит в состояние буйства.

Одержимость отличается от беснования тем, что при одержимости дьявол овладевает самим разумом и волей человека. При бесновании дьявол порабощает тело человека, но его разум и воля остаются относительно свободными, хотя и бессильными. Конечно, дьявол не может поработить наш разум и волю насильно. Он добивается этого постепенно, по мере того как сам человек своим отвращением от Бога или греховной жизнью подпадает под его влияние. Пример дьявольской одержимости мы видим в Иуде-предателе. Слова Евангелия: «Сатана вошел в Иуду» (Лук. 22:3) - говорят не о бесновании, а о порабощении воли ученика-предателя.

…Люди, одержимые дьяволом - это не просто религиозные невежды или обычные грешники; это люди, у которых «бог века сего ослепил ум» (2 Кор. 4:4) и использует для борьбы с Богом. Бесноватые - это жалкие жертвы лукавого, одержимые - это его активные слуги».

Однако всё бывает ещё более сложно, действие духов зла зависит об обстоятельств, от направления воли человека. Так, старец Иоанн Крестьянкин писал своему духовному сыну, принявшему священнический сан: «Одержимость бесовскую Вы получили, когда еще рок- музыкой увлекались».

То есть одержимость не помешала ему уверовать в Бога, но стала непреодолимым препятствием для служения у Престола. Об этом старец Иоанн Крестьянкин писал прямо:

«Скажу Вам сразу - помысл о рукоположении изгоните от себя раз и навсегда. Даже, если Вас и будут соблазнять такими предложениями. Опыт показывает, что пришедшие к Престолу от рок-музыки служить во спасение не могут. Я получаю столько писем от таких несчастных людей, но помощь им приходит только после того, как они снимают с себя сан. Некоторые вообще не могут стоять у престола, а некоторые опускаются на дно ада беззакониями такими, которые они и до принятия сана не делали. Так что имейте это в виду».

В другом письме он писал о верующей женщине:

«Дорогой о Господе А.!
Я повторю слова отца И. в отношении супруги Вашей: ее болезнь - духовного характера - и есть одержимость. Легко мы заболеваем, да еще когда добровольно с желанием приглашаем в свою жизнь темную силу, но вот чтобы изгнать ее, - для этого нужен длительный и напряженный труд.
Оставив свои прежние занятия, Л. сделала шаг к Церкви, но она принесла в Церковь с собой и своего подселенца, и он диктует ей поведение, которое называется прелестью, и им она опять отходит от Бога. Непременно вместе с женой съездите к отцу И., раз уж он положил начало к ее становлению в вере. Укрепляйтесь духом и терпением в молитве».

Таким образом, можно сделать следующие выводы.

Беснование - это власть демона над телом, одержимость - его власть над душой.

При бесновании демон перехватывает контроль над телом, и оно действует порой вопреки желанию и сопротивлению человека.

При одержимости демон овладевает душой человека, превращая его в своего добровольного раба. Он диктует человеку «аргументы», которые тот принимает за истину – и следует им добровольно, или же слабовольно, если всё же смутно осознаёт своё рабство страсти и демону.

При этом беснования без одержимости не бывает, она всегда начинает это ужасное дело порабощения человека.

Как отличить беснование от психического заболевания?

Отвечает священник Родион:

"В наше бездуховное время количество одержимых и бесноватых резко возросло. Человек, не имеющий покрова божественной благодати, заступничества Ангела-хранителя, постоянно служащий своим страстям и похотям, становится легкой добычей падших духов. А всякого рода увлечения оккультизмом, магией, астрологией, восточными учениями, экстрасенсорикой, НЛО, спиритизмом и проч. - делают душу человека открытой миру темных духов, привязывают к нему беса-помощника, делают его одержимым или просто бесноватым. Потому что живут во тьме и тьмой, и беса своего не беспокоят, покорно выполняя его волю, которая просто совпадает с желаниями погибающего. А стоит такому человеку соприкоснуться со святыней, например, прийти в храм, как он тут же начинает ощущать душевный дискомфорт, особенно во время литургии на Херувимской песни, порой его просто выбрасывает из храма.

Мне не раз приходилось посещать психиатрические больницы, где наряду с душевнобольными содержались и бесноватые. Современная, оторванная от Церкви, психиатрия не в состоянии отличить больного от одержимого. Например, читается простая заклинательная молитва, например “Да воскреснет Бог и расточатся врази Его...” Люди с психическими отклонениями как правило реагируют на это совершенно спокойно, одержимых же начинает изворачивать, изгибать дугой; они кричат, просят прекратить чтение».

В дореволюционной психиатрии, когда врачи были верующими, был такой тест, чтобы отличить психически больного от бесноватого: перед человеком ставили семь стаканов с водой, и только один из них был с простой водой, остальные - со святой. Бесноватый всегда, и в том числе при повторении опыта и перестановке стаканов, - всегда выбирал только стакан с простой водой.