А это очень просто - лишь надо «лечить» не следствие, а причину. Видите ли, история доказала: русский народ органически чужд этническому национализму. Ну, казалось бы - когда, если не в 90-е годы стать бы России новым Рейхом? Реваншизм, борьба с советским космополитизмом и тому подобное - так нет! Наоборот - традиция заимствования всего из Европы и США (а так же эмиграция по этому направлению) только усилилась. Русские не представляют жизни без итальянских и французских певцов, фильмов, романов и еды. Русские всегда ездили либо на итальянских «Жигуленках» и японских недорогих малолитражках, либо на немецких дорогих иномарках (на них обычно сидят «патриоты»-чиновники). Русские не сумели возненавидеть, к примеру, немцев и в первые же послевоенные годы уже сходили с ума от трофейных фильмов. Так же они не прониклись исторической ненавистью к народам бывших советских азиатских республик, которые за все подаренные им русскими блага цивилизации (от науки - до медицины), начали фактически геноцид своих благодетелей. Даже новости об отрубленных головах русских мальчиков-солдат во время чеченской войны - не сделали русских нетерпимыми националистами.

И все это - абсолютно закономерно. Во-первых, с точки зрения исторического конструирования отечественной культуры, ибо абсолютно все заимствовано: от Кремля, который строили итальянцы, до пушкинского перевода современного русского языка с французского; от первой аптеки и первого печатного станка - до завезенных Петром ученых; от языческих «богов» из Индии и Скандинавии - до перехода к культу раввина из древней Иудеи. Во-вторых, с точки зрения генетики: современные граждане даже центральной полосы России - это гремучая смесь западных, восточных, южных славян с финнами, уграми, татарами, а затем (уже в меньшей степени) - с мордвой, немцами, евреями и т.д..

Именно по этим причинам все националистические общества оставались маргинальными, безвредными и безвестными «кружками по фото». Однако в последние несколько лет ситуация резко изменилась. Националисты лицедействуют в эфире СМИ, националисты - охранники гражданского населения спальных районов, националисты приобрели популярность в некоторых слоях общества. Кто же в этом виноват? Уж точно не русский народ. И уж точно в этом нет заслуги самих националистов - ибо ничего нового они в собственной «науке и технике» изобрели. Просто граждане РФ на практике взаимодействия пришли в ужас от миллионов (!) переехавших и активно размножающихся граждан бывших советских азиатских республик, а так же они в шоке от вооруженных молодчиков на иномарках, которые представляют одну из самых небогатых и небольших республик Северного Кавказа. Русские люди устали от взрывов «смертников», от призывов к «священной войне против неверных» и от круговой поруки определенных диаспор после автомобильных аварий. Жители РФ дискомфортно себя чувствуют, когда рядом с ними проходят сплоченным строем от нескольких десятков до нескольких тысяч вооруженных лиц в нестиранных тренировочных штанах и со взглядом «мы здесь хозяева - и нам ни за что ничего не будет». Вот и все! Русский национализм - это фантом, в реальности существует лишь коррумпированная система власти в РФ, которая допустила этот кошмар. Вопрос стоит лишь о чудовищной степени криминализации и безнаказанности одной (конкретной) диаспоры, и о чрезмерном количестве неконтролируемых мигрантов, которые элементарно разрушают целостность местной экосистемы - из других всем известных местностей. То есть - давайте не будем лицемерить и прятать голову в песок: причины опасному явлению совершенно конкретные и их возможно устранить.

Националисты любят заниматься демагогией по поводу некоего «русского народа», но пока ни один из них мне не смог дать четкое определение этому явлению (которое, кстати, существует и здравствует) как отдельному этносу - с их (!) конкретной точки зрения. Хотя, по большому счету, сегодня этот вопрос лично мне представляется третьестепенным. Им могут развлекаться на досуге младшие научные сотрудники института философии и белошвейки. Сегодня есть реальная угроза жизни граждан РФ (и всех туристов из цивилизованных стран), которые живут в своих районах (примеры - Пугачев, Бирюлево), как в гетто. И со стороны моих коллег «либералов» - подло, да и равносильно самоубийству этого не замечать. В данной ситуации - т.н. «националисты» ведут себя адекватнее, оперативнее, честнее и, простите, хитрее.

При этом не стоит забывать о том, что подобное «лекарство» (национализм) может стать не менее опасным, чем сама болезнь. Поясню. Понимаете, я сам, как и многие здравомыслящие люди, давно (еще со времен моей еженедельной рубрики в журнале «Коммерсантъ-Власть») кричу во весь голос об опасностях, которые представители конкретных регионов и конкретной религиозной экстремистской идеологии (причем, ее имя - не буддизм) несут народам не только России, но и Европы. Я так же много пишу на тему несовместимости некоторых цивилизационных систем. И идея виз со странами бывшей советской Азии - это отнюдь не идея националистов - они всего лишь хитро ее присвоили, и сейчас набирают на ней политические «очки». И здесь мы подходим к проблеме терминов.

Нас приучили некорректно обобщать: вот этот парень, мол, «нацик» - а этот «либеройд», этот «правый» - а этот «левый». Лично я являюсь приверженцем идеи либеральной экономики и давно сражаюсь за принципы реализации прав человека, но при этом, к примеру, в дорогой моему сердцу Франции (которой посвящены многие мои научные публикации и театральные постановки) я готов поддержать партию Ле Пена. И здесь нет противоречия - ибо социалисты разрушают и экономику Франции, и способствуют самой настоящей оккупации своей страны теми, кто не желает играть в наши европейские игры типа «прав человека» и «толерантности». То есть: толерантность есть величайшее достижение нашей цивилизации, но в самой теории смехотворно надеяться (и практика это УЖЕ доказала), что жители пустынь и гор, которые все века своей истории восторгались собственным умением резать чужих и забивать камнями непонравившихся своих (вместо того, чтобы изобрести двигатель или написать симфонию), будут вдруг играть в игрушки из нашей «песочницы». Доказано: не будут! И это просто данность. Вместе с тем, я так же часто подчеркиваю: если представитель упомянутой иной цивилизации совершит так называемую в науке «индивидуальную эволюцию», если он отрешится от агрессии - и захочет уважать нашу культуру и созидать - то милости просим! Мой принцип: все люди на Земле - братья, а кто не люди - те мне и не братья.

Кроме того, не надо терминологически обобщать и на политических просторах нашей родины: в России ведь есть разные (!) националисты. Есть те, кто желают цивилизационно двигаться из Азии в Европу и защищать своих граждан от распоясавшихся представителей некоторых диаспор (и это не французы, не немцы, не шведы, не поляки, не японцы) - так вот я готов по некоторым конкретным вопросам поддержать подобных «националистов»!

Часто у многих коллег-«либералов» случается идиотический когнитивный диссонанс: они круглосуточно проклинают «азиатчину» в ментальности русского народа - но готовы принять еще сто миллионов истинным азиатов (с их культом деспотии, с их милой религиозной идеологией, с их модусом поведения в обществе). Но вернемся к националистам: и - здесь внимание! Есть и такие, кто под маской «зайчика на детском утреннике», на самом деле, по натуре злой, закомплексованный и голодный волк. Я имею в виду лиц, шарахнутых пыльным мешком, полным имперских копролитов. И вот эти - опаснее любого одиночного похотливого нелегала с ножом, ибо их утопическая идея - вновь пролить реки крови русских мальчиков-солдат, чтобы захватить бывшие колонии Российской и советской империй. Эти империи развалились до основания, издохли этнически, политически, экономически и идеологически. Но «живой труп» имперского вируса, аки медведь шатун шляется по Руси-матушки. И этот мишка - весьма опасный хищник. Ну, и, конечно, эти имперцы (хотя, с точки зрения логики, идея империи и национализм - вещи несовместимые в теории: империя замучает, прежде всего, титульный этнос) все кличут себя «верующими». Причем, они могут быть пострашнее тех коррупционеров - комсоргов и чекистов - которые сегодня лицемерно стоят в церквях со свечками, коллективно распиливая бюджет под прикрытием «духовности» (соответствующие «скрепы» у них «на шухере стоят»). Эти-то лицемеры-воришки средней опасности, но, если к власти придут настоящие искренние фанатики - то костров инквизиции не избежать.

То есть мне самому опасаться нечего - я коренной москвич и славянин. Я никогда не жил за государственный счет. У меня есть имя в моих профессиях, с которым я могу прокормить себя на Западе. Но вот - за что мне страшно. Я боюсь за жизнь сотен тысяч русских ребят, трупами которых во все века невменяемая отечественная власть устилала поля Аустерлица и Фридланда, пыльные пустыни Азии, горные ущелья Кавказа, города бывших польских владений (и все, как мы уже знаем по итогам, все жертвы оказались бессмысленны). Я ужасно переживаю за жизнь и благополучие дорогих мне друзей из Грузии, Японии, Италии и т.д., которых пьяные сопляки могут принять за «чужих». И у меня нет медийных средств объяснить этим молодчикам, что, к примеру, мой друг Зураб Соткилава - лучший исполнитель романсов Рахманинова (как Пласидо Доминго - лучший исполнитель песни «Вот мчится тройка почтовая» и партии Германа в «Пиковой даме»), а другой мой друг - Николай Сванидзе - выдающийся русский историк-просветитель. У меня нет ресурсов, чтобы донести до них, что пьесы японца Юкио Мисимы, которые я ставил на театре - это сокровище не только японской, но и мировой культуры, актуальные и для сегодняшней России. Я так же боюсь за самые разнообразные науки - ведь, если агрессивные «имперцы» придут к власти, то сначала сами сбегут из страны физики, химики, математики и физиологи, а уже затем само это имперской правительство уничтожит историческую науку, вновь сделав из нее площадную девку, приспособленную для удовлетворения своих нездоровых фантазий.

Итак, введение виз с Азией (а чего тут особенного - французы и поляки ведь в Россию по визе приезжают) и наведение конституционного порядка на Северном Кавказе - вот два несложных шага супротив огромной опасности имперского национализма и кровавых событий в Российской федерации. Понятное дело, что коррумпированной власти не хочется этим заниматься, но ей надо осознать: или ее в скором времени сметут (причем, «возможно, даже ногами») - либо она превентивно решит проблему.

P.S. К сожалению, я уверен, что обезумевшая от жадности власть, не захочет ничего осознавать и не сумеет решить проблему, поэтому готовиться надо к худшему.

Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ»

ФАКУЛЬТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОГО И
МУНИЦИПАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Кафедра политологии

РЕФЕРАТ

Национализм в России

Выполнил студент II курса
Группы № 2103
Резвых Александр Константинович
Проверил кандидат филос.наук, доцент:
Павлов Владимир Анатольевич
Оценка: ___

Санкт-Петербург
2011
Оглавление

Введение………………………………………………………… ………...………3
1. Национализм и его значение ………………………………………………….4
2 Типология национализма.…………………….…………………… …………...6
3. Многозначность понятия «национализм» в русском языке…………………9
4. Русский национализм ……………………...................... .............................. .....9
5. Развитие национализма в РФ в настоящее время………………………..….14
Заключение…………………………………………………… …………….…....24
Список использованной литературы………………………………………..…. 25

Введение

Национальные и этнические проблемы являются одними из наиболее острых и болезненных в современном мире. Это явление стало своеобразной реакций на тенденции нарастающей унификации духовной и материальной культуры в условиях глобализации.
В результате, в конце ХХ века человечество столкнулось с проблемой актуализации различий - не только национальных, но и культурных, гендерных, расовых, религиозных. Вместе с тем, тенденции глобализации отнюдь не означают кризиса национальной государственности, они не отменяют устойчивости местной неформальной экономики, этнического национализма и т. д.
Оживление национализма проявляется сильнее всего в сознании отставших в своем развитии народов: «врастание» в глобальную техногенную цивилизацию воспринимается ими как экономическая и культурная экспансия более развитых соседей, навязывание чуждого образа жизни.
Нечто подобное происходит и в сегодняшней России. Ломка существовавшей ранее привычной системы ценностей и непростое складывание новой, привела к появлению характерного чувства незащищенности у огромного количества людей. Четко разграниченная ранее жизнь в социуме теряет свою определенность, границы размываются, и человек встает перед проблемой выбора новых ориентиров. Поэтому наряду с открытостью, интенсивностью культурной жизни, поисками новых решений в переходные периоды так возрастает тяга к конформизму, желание вновь обрести устойчивую социальную идентичность и связанный с нею психологический комфорт, который очень часто проявляется в явлении национализма.

1. Национализм и его значение

Национализм (фр. nationalisme) -- идеология и направление политики, базовым принципом которых является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства и её первичности в государствообразующем процессе. Отличается многообразием течений, некоторые из них противоречат друг другу. Как политическое движение, национализм стремится к защите интересов национальной общности в отношениях с государственной властью.
В своей основе национализм проповедует верность и преданность своей нации, политическую независимость и работу на благо собственного народа, объединение национального самосознания для практической защиты условий жизни нации, её территории и проживания, экономических ресурсов и духовных ценностей. Он опирается на национальное чувство, которое родственно патриотизму. Эта идеология стремится к объединению различных слоёв общества, невзирая на противоположные классовые интересы. Она оказалась способной обеспечить мобилизацию населения ради общих политических целей в период перехода к капиталистической экономике.
В силу того, что многие современные радикальные движения подчёркивают свою националистическую окраску, национализм часто ассоциируется с этнической, культурной и религиозной нетерпимостью. Такая нетерпимость осуждается сторонниками умеренных течений в национализме.
Русскоязычные СМИ «национализмом» часто называют этнонационализм, в особенности его крайние формы (шовинизм, ксенофобия и др.), которые делают акцент на превосходстве одной национальности над остальными. Многие проявления крайнего этнонационализма, включая разжигание межнациональной розни и этническую дискриминацию, относятся к международным правонарушениям.

Национализм -- это прежде всего идеология, которая включает следующие элементы:

Существование наций. Национализм постулирует, что человечество законами природы поделено на фундаментальные единицы -- автономные и самодостаточные нации, которые отличаются набором определённых объективных характеристик.
Суверенное право нации на самоопределение. Национальные проекты могут осуществляться только в собственном государстве. Нация имеет право сформировать своё государство, которое должно включать в себя всех членов нации. Для каждой непрерывной территориально- административной единицы политические границы должны совпадать с культурно-этническими. Таким образом, нация обладает высшей (суверенной) властью над чётко ограниченной территорией, в пределах которой проживает достаточно однородное население.
Первичность нации в государствообразующем процессе. Нация является источником всей политической власти. Единственным легитимным типом правительства является национальное самоуправление. Каждый член нации имеет право непосредственно участвовать в политическом процессе. Тем самым национализм символически приравнивает народ к элите.
Национальная самоидентификация. Национализм считает необходимой общность языка и культуры для всего населения в пределах единой административно- территориальной единицы. Люди отождествляют себя с нацией ради свобод и самореализации. С другой стороны, нация гарантирует членство и самоидентификацию даже тем, кто не чувствует себя частью никакой другой группы.
Солидарность. Единообразие достигается за счёт объединения людей на почве любви и братства, а не путём навязывания определённой культуры. Важно, чтобы члены нации ощущали узы солидарности и действовали не одинаково, а в унисон, соизмеряли свои усилия с устремлениями других.
Нация как высшая ценность. Преданность индивида национальному государству превыше индивидуальных или других групповых интересов. Задача граждан -- поддерживать легитимность своего государства. Укрепление национального государства является главным условием для всеобщей свободы и гармонии.
Всеобщее образование. Люди, составляющие нацию, должны иметь доступ к образованию, которое необходимо для участия в жизни современного общества.

Национализм подчёркивает различия, колорит и индивидуальность наций. Эти отличительные черты носят культурно-этнический характер. Национальное самосознание способствует идентификации существующих иностранных вкраплений в культуру и рациональному анализу перспектив дальнейшего заимствования из других культур на благо своей нации. 1

2. Типология национализма

В зависимости от характера поставленных и решаемых задач, в современном мире формируется несколько типов национальных движений. Наиболее широко используется классификация, произведённая Х. Коном, который ввёл понятия политический и этнический национализм. Большинство специалистов (включая самого Кона) считает, что каждая зрелая нация содержит в себе оба компонента.

Гражданский национализм (другие названия: революционно-демократический, политический, западный национализм) утверждает, что легитимность государства определяется активным участием его граждан в процессе принятия политических решений, то есть, степенью, в которой государство представляет «волю нации». Основным инструментом для определения воли нации является плебисцит, который может иметь форму выборов, референдума, опроса, открытой общественной дискуссии и т. д. При этом принадлежность человека нации определяется на основе добровольного личного выбора и отождествляется с гражданством. Людей объединяет их равный политический статус как граждан, равный правовой статус перед законом, личное желание участвовать в политической жизни нации, приверженность общим политическим ценностям и общей гражданской культуре. Существенно, чтобы нация состояла из людей, которые хотят жить рядом друг с другом на единой территории.
В рамках гражданского национализма выделяют подвиды:

Государственный национализм утверждает, что нацию образуют люди, подчиняющие собственные интересы задачам укрепления и поддержания могущества государства. Он не признаёт независимые интересы и права, связанные с половой, расовой или этнической принадлежностью, поскольку полагает, что подобная автономия нарушает единство нации.
Либеральный национализм делает акцент на либеральных ценностях и утверждает, что существуют общечеловеческие ценности, такие как права человека, по отношению к которым патриотические нравственные категории занимают подчинённое положение. Либеральный национализм не отрицает приоритеты по отношению к тем, кто ближе и дороже, но полагает, что это не должно быть за счёт чужих.

Этнический национализм (другие названия: этнонационализм, культурно-этнический, органический, романтический, восточный национализм) полагает, что нация является фазой развития этноса и отчасти противопоставляет себя гражданскому национализму. В настоящее время «националистическими» называют как правило те движения, которые делают акцент на этнонационализме. С его точки зрения, членов нации объединяет общее наследие, язык, религия, традиции, история, кровная связь на основе общности происхождения, эмоциональная привязанность к земле, так что все вместе они образуют один народ (нем. Volk), кровнородственное сообщество. Чтобы культурные традиции или этническая принадлежность легли в основу национализма, они должны содержать в себе общепринятые представления, которые способны стать ориентиром для общества.

Крайний национализм нередко ассоциируется с экстремизмом и ведёт к острым внутренним или межгосударственным конфликтам. Стремление выделить для нации, проживающей внутри страны, своё государство приводит к сепаратизму. Радикальный государственный национализм является ключевой составляющей фашизма и нацизма. Многие этнические националисты разделяют идеи национального превосходства и национальной исключительности (см. шовинизм), а также культурной и религиозной нетерпимости (см. ксенофобия).В большинстве стран крайний национализм официально признаётся социально опасным явлением. Ряд международных документов, в том числе Всеобщая декларация прав человека и Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, осуждают этническую дискриминацию и ставят её вне закона. В России разжигание межнациональной розни относится к уголовным преступлениям.
Характерная для национализма размытость идеологии и эклектичная структура политических движений часто открывает возможности для политики «двойных стандартов». Например, стремящиеся к сохранению своей культуры «нации-гегемоны» обвиняют в великодержавном шовинизме, борьбу малых народов за национальную независимость называют сепаратизмом, -- и наоборот.

3. Многозначность понятия «национализм» в русском языке

В современном русском языке наиболее употребительное значение слова «национализм» отличается от описываемой в данной статье идеологии и по смыслу приближается к шовинизму, этнократии и ксенофобии. Оно имеет выраженный негативный оттенок и делает акцент на превосходстве своей нации, национальном антагонизме и национальной замкнутости. Русская языковая традиция также приравнивает понятие «нация» к этничности. По мнению историка А. Миллера, это связано, с одной стороны, с тем, что Россия в целом слабо знакома с идеологией национализма, а с другой стороны, с намеренным искажением принятого в мире значения этого термина в Российской Империи и Советском Союзе. Следствием стала практика подмены терминов, которую в своих целях используют как противники национализма, так и сторонники национальной исключительности. Владимир Путин называет себя и Дмитрия Медведева «националистами в хорошем смысле слова».
Следует отметить, что негативное употребление понятия «националист» бытует не только в России. Так, президент Германии Й. Рау в своей инаугурационной речи объяснял, что патриот -- это человек, любящий свою родину, а националист -- ненавидящий другие народы и страны.

4. Русский национализм

Национализм появился в России во второй половине XVIII века в связи с интересом образованных кругов высшего общества к течениям западноевропейской философии и политической мысли. Поначалу под нацией понималась культурная и интеллектуальная элита (преимущественно дворянство) в рамках существующего порядка. Например, в своём предисловии к трагедии «Дмитрий Самозванец» (1771 г.) А. Сумароков называет основой русской нации то, что удел рабов -- послушание, царя -- власть, а «сынов отечества» (то есть, элиты) -- забота о государстве. Национализм трактовался в духе примордиализма, что стимулировало интерес к истокам России и её культуре.
Из-за отсутствия в русском языке точного эквивалента понятий, связанных с национализмом, долгое время использовались французские термины, хотя попытки перевода делались неоднократно. Так, Вяземский переводил фр. nationalite как «народность».
В период правления Петра I достижения России вызывали в мире восхищение, и сподвижники царя также доброжелательно смотрели на европейцев как на равных.
Однако к концу XVIII века вокруг отношения к Западу возникли разногласия. Стало всё более очевидно, что сравнение Запада с Россией не в пользу последней. Дефицит равенства, свободы и уважения к личности на родине вызывали у русских патриотов чувство стыда. Этот удар по национальной гордости привёл к возникновению двух противостоящих друг другу групп. Западники(начиная с Радищева) считали, что Россия должна идти вслед за прогрессивными и либеральными силами по тому же пути, на который вступили Западная Европа и США. Славянофилы не соглашались видеть в Западе лидера и тем более образец для подражания. Они верили, что у России особый путь в связи с её географическим положением, авторитарным и православным прошлым.
Восстание декабристов 1825 г., призвавшее к ликвидации самодержавия, потрясло высшее общество, и большинство стало видеть в западных ценностях прямую угрозу для России. Это привело к ещё большей поляризации западников и славянофилов. Польское восстание 1830 года и развитие событий в Европе также подтверждали опасения по поводу деструктивных последствий новых западных течений. В 1833 г. граф Уваров попытался объединить русский национализм с идеей сохранения империи и официальных традиций, выдвинув тезис, что «собственными началами России являются Православие, Самодержавие и Народность».
Следует отметить, что именно славянофилы внесли основной вклад в развитие русского национального самосознания в XIX веке. Однако по мнению некоторых исследователей, следствием мучительных сравнений России с Западом стал ресентимент(психологическое состояние бессильной зависти). Одни уверяли, что отсталость России иллюзорна и что внешние различия в обычаях и культуре скрывают одну и ту же реальность, включая отсутствие реальной свободы и равенства. Другие настаивали, что Запад пошёл по принципиально неправильному пути и что Россия наоборот спасёт Запад от либерализма. С их точки зрения, русская нация была в первую очередь противоположностью западной модели.
Славянофилы приписывали русскому характеру терпимость, преданность хозяину, жажду истины, спонтанность, сердечность, душевность, великодушие, безразмерность, соборность (склонность принимать решения коллективно). Это противопоставлялось обобщённому западному характеру, которому якобы были свойствены жадность, лживость, эгоизм, холодная расчётливость. Многие приписывали русским также и негативные черты: лень, пьянство, обломовщину, неуважение к себе и другим. «Русская душа» увязывалась с русскими кровью и почвой, поэтому предполагалось, что её носителем в чистом виде являются крестьяне. Интеллектуальная элита видела свою миссию в том, чтобы воспроизводить массовые стереотипы, конструировать на их основе новые идеи и навязывать их массам. Однако русский национализм оставался идеологией элиты вплоть до появления массовых общественных движений в начале XX века.
Поскольку Россия была империей, власть враждебно относилась к национализму меньшинств и опасалась опираться на этнонационализм русского большинства в силу его стихийности. При этом она пыталась использовать национализм меньшинств в других государствах в своих внешнеполитических интересах. Так, она поддерживала панславизм в Австро-Венгрии и Османской империи, несмотря на ответное настороженное или враждебное отношение. В начале XX века, когда в России начался упадок абсолютизма, власть начала прибегать к услугам черносотенцев и провоцировать межнациональные трения в самой империи.
Придя к власти в 1917 г., большевики подавили существовавшие движения русских националистов. Официально заявлялось, что великодержавный национализм был одной из враждебных идеологий и ему противопоставлялась идея интернационализма. Благодаря этому наиболее широкое распространение получил взгляд, что национализм (во всех его вариантах) советским режимом подавлялся. Вместе с тем некоторые элементы политики носили национальный характер. Так, программа русификации началась в XX веке при царе и была продолжена советской властью. Во время Второй мировой войны, стремясь сплотить народ против захватчиков, И. В. Сталин взывал к национальному чувству и патриотизму. Позднее он провозгласил русских «руководящим народом». Это сочеталось с разжиганием фобий по отношению к «народам-предателям» и этническими чистками. 2
Некоторые авторы утверждают, что в СССР доминировал «социалистический патернализм», который делал акцент на нравственном характере отношений между людьми и государством в связи с их правами на долю в распределяемом общественном продукте. В отличие от национальных государств, в СССР от граждан не требовались ни политическая активность, ни этническая схожесть; они должны были с благодарностью принимать то, что государство им давало.
Есть мнения, что национализм в советский период на самом деле играл более активную роль. К ним относится точка зрения, что в период правления Брежнева разрабатывалась концепция «советского народа», которая включала в себя элементы политической нации, хотя и не наделяла её национальным духом. Ханна Арендт рассматривала панславизм сталинского периода как одну из его существенных характеристик. Также есть и точка зрения, полностью противоречащая советской. Согласно ей национализм был свойствен большевикам с самого начала, и Октябрьская революция 1917 г. была сродни национально-освободительной борьбе, отвергнув старый режим как если бы он был инородным.
Эти разногласия отражаются на дискуссии по поводу взаимосвязи национализма и фашизма применительно к СССР. Одни полагают, что благодаря отсутствию национализма в СССР (в силу либо его подавления режимом, либо культурных традиций), идеологии фашизма и нацизма также не получили распространения. Другие считают, что сталинский режим включал элементы крайнего национализма: шовинизма и расизма.
Тем не менее, советская Россия никогда не занималась целенаправленным строительством нации. В СССР под «национальной политикой» понималось решение проблем нерусских народов. Российская Федерация не считалась национальной республикой, а русское население -- носителем особой этничности. В бытовой повседневности большинство определяло себя только по отношению к государству, и основным параметром был ранг во властной иерархии. В 1991 г. большинство русских (80 %) своей родиной называло весь Советский Союз.

В постсоветский период распад страны, крушение социалистических идеалов и разочарование в экономических реформах заставили многих людей обратиться к партиям и движениям, действующим в соответствии с идеями национализма, в том числе в его крайних формах: этнические, объяснявшие происходящее сговором нерусских против русского народа (наиболее радикальная часть опирается на национал-социалистические идеи Третьего рейха), и государственные, идеализировавшие Сталина (например, евразийцы и нацболы). Наряду с прозападными настроениями, в обществе вновь появился ресентимент.
В начале XXI века национализм стал набирать популярность в массах, однако тяготение к этническому и гражданскому национализму до сих пор находится в неустойчивом равновесии. Параллельно рост трудовой этнической миграции в Россию обострил межнациональные трения. В 2006 г. межэтнический конфликт в Кондопоге вызвал широкий резонанс в обществе.
Согласно распространённой точке зрения, переход России от имперского к национальному государству до сих пор не завершён, и на эту тему продолжаются дискуссии. Традиционалисты отстаивают идею укрепления вертикальных опор государства, в то время как модернисты призывают к его национализации и усилению горизонтальных общественных связей.
В 2005 году аналитики ВЦИОМ сделали вывод, что негативный результат процесса строительства государства-нации, в особенности подчинение политики корпоративным интересам, вызвал рост этнического самосознания русских, который выступает в качестве замены государственной идеологии. 3

5. Развитие национализма в РФ в настоящее время
В настоящее время начинается вторая стадия развития национализма в России. На первой стадии - в 1980-90-хх годах - русский национализм был слаб. Русские по-прежнему жили традиционным, многовековым имперским сознанием, видя свою историческую задачу в консолидации огромной полиэтнической территории, в т.ч. ценой отказа от собственного национального государства и собственного национализма. Главный вызов русскому имперскому сознанию исходил с периферии, где, напротив, резко усилился национализм, имевший антироссийскую и антирусскую направленность. Перестроечные процессы, открывшие все клапаны и стимулировавшие развитие всех возможных политических движений, позволили периферийным национализмам стать доминирующим фактором. Их развитие привело в конечном итоге к распаду СССР.
В советское время национальной политике уделялось, как известно, огромное внимание. Советская политика худо-бедно позволяла сохранять межнациональный мир, находила способы нейтрализации или силового подавления национализма, культивировала наднациональную коммунистическую идеологию. Прогрессирующая потеря этой идеологией и всей советской властью легитимности автоматически, как и предсказывали многие ученые, привела к всплеску другой, альтернативной объединяющей идеологии - национализма. В условиях многонационального государства вместо одного объединяющего национализма возникли десятки национализмов, у каждого народа - свой, и со своим "образом врага".
На территории нынешней России в начале 1990-х годов на первый план тоже вышли националистические настроения на окраинах, а вместе с ними - застарелые межэтнические конфликты. Наряду с развитием антироссийских сепаратистских настроений усилились и конфликты между народами, традиционно проживающими в границах одного или соседних регионов. Особенно активно эти конфликты развивались на Северном Кавказе, где вместе с демократизацией моментально и почти спонтанно вышли на поверхность все межнациональные обиды и претензии. Проблемными с точки зрения этнополитической конфликтности стали тогда многие республики Волго-Уральского региона, Тува, Якутия и др. Обычно конфликтовали русские и титульные народы республик, но было немало конфликтов и в многонациональных республиках между местными народами. Затеянный властными этническими элитами "парад суверенитетов" подлил масла в огонь. Произошел и очевидный подъем националистически настроенной интеллигенции, которая получила возможность открыто говорить все, что она думает.
В то же время национализм российских народов быстро столкнулся с невозможностью реализовать главную цель любого национализма - создание собственного национального государства. Радикально-националистические движения на российских окраинах не имели большой популярности даже в начале 1990-х годов, их сдерживало "советское" сознание большинства российских народов с ценностями дружбы народов и принадлежности к единому великому государству. Запад также отказался поддерживать сепаратистские движения внутри России. Чечня - единственный пример региона, притом с особенно сложными историческими отношениями с Россией, где сепаратистское националистическое движение на время взяло власть.
Некоторые межэтнические конфликты, конечно, остались и до настоящего времени. Так, до сих пор не разрешен осетино-ингушский конфликт, связанный с конкретной территориальной проблемой - принадлежностью Пригородного района. Надо понимать, что этнические конфликты почти никогда не разрешаются, они возникают с определенной периодичностью в зависимости от конкретно-исторической ситуации, их можно "замораживать", потом они сами "размораживаются". Тем не менее, национализм большинства российских народов сегодня явно на спаде. Свою роль здесь сыграли социально-экономические факторы: большинство национальных регионов одновременно относится к числу наиболее бедных, как Северный Кавказ или Тува. Или они занимают анклавное положение внутри России, как Татарстан и Башкирия. И тем, и другим деваться просто некуда, и текущие проблемы социально-экономического характера быстро уничтожили интерес к националистическим лозунгам. Изменилась и позиция правящих национальных бюрократий, которым выгоднее дружить с федеральным центром, что позволяет им сохранять власть в своих регионах и контролировать немалые экономические ресурсы.
Например, сегодня социологические исследования на Северном Кавказе показывают, что местные жители вовсе не стремятся к выходу из России и, наоборот, обижены на несправедливое отношение со стороны центра. Они вполне позитивно относятся к традиционной роли русских как "старшего брата", рационально понимая, что им нужен внешний арбитр для разрешения собственных межэтнических споров. Им не нравятся рассуждения о "лицах кавказской национальности", не нравится, что российское телевидение изображает Северный Кавказ как территорию, где постоянно происходят взрывы, теракты, где нет и, получается, быть не может ничего хорошего. 4
После прихода Владимира Путина, после начала решения чеченской проблемы значительно вырос авторитет российской власти, личный авторитет президента. И это не пресловутый административный ресурс, это - искреннее желание жителей Кавказа жить в составе сильной России. Появились и новые экономические интересы, привязывающие этнические периферии к России. Сегодня в России действует немало крупных бизнес-групп кавказского происхождения, по сути, они уже являются столичными, федеральными бизнес-группами. То же самое, кстати, типично для ряда российских бизнес-групп, происходящих из Татарстана и, в значительно меньшей степени, Башкирии. Этому бизнесу не нужны мелкие независимые государства, он занят освоением российских просторов, которые дают ему огромные возможности.
и т.д.................

Выступление на семинаре "Национализм в сценарных перспективах властно-идейной трансформации России", состоявшемся 10 октября 2014 в Центре научной политической мысли и идеологии.

При анализе задач контрлиберальной ценностной реформации России важно определиться - какое государство мы понимаем как совершенную и желанную цель?

Возможны два ответа на этот вопрос:

а) государство как создание комфортной среды обитания (т.е. потребления);

В чистом виде гражданский национализм предполагает приобщение новых граждан к культуре, созданной представителями этнического ядра, и ради интересов которой с разной степенью принудительности он нивелирует и унифицирует этнические начала, накопленное многообразие народной культуры и духовных традиций многих народностей, живущих в таком государстве-нации. Именно потому процесс создания европейских государств-наций называли «кладбищем народов». Потому сверхактуален вопрос - наличны ли иные смыслы русскости как государствоцентричного понятия, отличные от националистического дискурса и присущих ему нравственных изъянов?

II. ЦИВИЛИЗАЦИОННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РУССКОСТИ

В истории государственности России, даже в виде СССР, в силу многих обстоятельств, не сложилось гражданской в европейском понимании нации. Не состоялся, впрочем, национализм такого рода и в постсоветской либеральной России, несмотря на активные попытки его насаждения как некоего передового концепта, способного разрешить все проблемы отечественной национальной политики.

Многие западные нации сформировались на обломках древних имперских цивилизационных пространств, распавшихся вследствие обьективных причин. И теперь этот распад они пытаются масштабировать на весь мир, обьявляя его единственным линейным законом эволюции государственности, а государство-нацию - вершиной этого процесса.

Особенность России в том, что она, наоборот, исторически формировалась как государство-цивилизация. С самого начала, своего истока, Россия не была моноэтничной. Русскость как культурный, государственный и общественный феномен складывалась как сплав и творческий синтез множества взаимовлияний Востока и Запада, земледельческой и кочевнической культур. Россия является цивилизацией особого, собирающего типа - добровольно объединившей сотни народов, представленной всеми мировыми религиями. Породившей свою особую цивилизационную характеристику - русскую культуру как вершинное наследие всех этносов и народов, живущих в нашем цивилизационном ареале. Не просто живущих, а и сохранившихся. Ведь ни один народ, ни один этнос не исчезли и не уничтожились в русском государстве.

Российская культура «всемирно отзывчива», она надэтнична, но не враждебна этническому своеобразию, духовным и религиозным традициям народов России. Более того, именно множество выходцев из самых разных народов внесли свой вклад в русское государство и синтез русской культуры.

В мире было совсем немного цивилизаций, а еще меньше государств-цивилизаций. Это наше особое историческое преимущество и ответственность сохранить эту «цветущую сложность» нашей национальной культуры. Главная уникальная особенность российского цивилизационного ареала, не вмещающаяся в прокрустово ложе западных национализмов (как было показано выше, этнических в своей сути) - это совпадение российского цивилизационного с национальным. Наша российская национальная идея и национальные интересы - это именно российская цивилизационная идея и цивилизационные задачи, а не этнонационализм. И только в таком ключе возможно говорить об ассимиляционном потенциале русскости - как приобщении к русской культуре.

Именно так призывали понимать русскость, обращавшиеся к своим соплеменникам, крупный крымско-татарский просветитель Гаспринский или казахский просветитель Абай. И, таким образом, полководец Багратион как грузин, художник Левитан как еврей, или датчанин Даль стали русскими не в ущерб своей этничности.

Потому цивилизационная ассимиляция - которая обьединяет и обогащает приобщением к вселенскому универсуму российской культуры все народы, оберегающая их самобытность, уклад и своеобразие, радикально отличается от ассимиляции при гражданском нациестроительстве - когда происходит этническая и религиозная унификация вокруг доминирующего этноса.

Потенциал России, как государства-цивилизации, далеко еще не раскрыт. Во многих своих вершинных проявлениях и древнекиевского периода, Московского государства, Петровской империи или СССР - Россия явила значимые достижения, но это только отдельные элементы, отдельные потенциалы возможности нравственного государства. А упадок, смуты, распад нашего государства были связаны именно с ослаблением цивилизационных скреп (хорошо, что данные слова уже появились в официальном лексиконе).

III. СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ

Современные национальные и межнациональные проблемы, характерные для России: космополитизм и денационализация части российского общества, или этнонационалистические аномалии связаны именно с ослаблением нашей цивилизационной идентичности. Когда в либерал-дарвинистском угаре 90-х были запущены процессы спешного демонтажа государства, главный удар был направлен против российской культуры, обогащавшей все народы России, бывшей их венцом, создавшей Россию, как державу сотен народностей, - то неизбежным итогом стало погружение в варварство всего нашего огромного пространства.

И наоборот, Великая Отечественная война является ярчайшим примером преимуществ цивилизационного кристалла нашего исторически сложившегося союза народов, возможности солидарного подвига и конечной победы в самых беспримерно экстремальных условиях.

Но, повторюсь, без единой вершинной, общей для всех нас российской культуры и ее духовного универсума, наше цивилизационное преимущество - многонациональность - становится фактором вражды, обособления и распада вместо единения.

Характерно, что современные атаки против русскости, как цивилизационной идентичности, проходят с одной стороны по линии либерально-космополитичного обезличивания, формирующего неких «граждан мира», а с другой стороны - противоставлением этничности нашей цивилизационной идентичности, при всей опереточности и ряжености новоявленных русских «националистов».

Выпукло это демонстрирует современный украинский кризис.

Конфликт на Украине 2013-14 гг. именно не национальный, а цивилизационный, точнее русско-цивилизационный, - между восставшими защитниками русскости и русскими дезертирами из своей идентичности - оправдывающими личное предательство или гипертрофированием этничности или европо-ориентированностью, или одним и вторым одновременно. С обеих сторон сражаются целые интернационалы - на стороне Новороссии и этнические русские, и греки Мариуполя, и украинцы-малороссы, евреи, абхазы и грузины (способные не враждовать только в цивилизационном единстве) и многие-многие другие - держат удар за свои русские ценности.

И совсем не является парадоксом, что противную сторону - украинский нацисткий майдан - поддержали многие русские националисты (грезящие «Россией для русских» и «хватит кормить...») и этносброд экстемистов со всего пост-СССР и Европы. Они противоставляют этнический национализм цивилизационному, и именно потому привлекаются к украинскому местничеству.

Отдельно надо заметить, что Россия как государство не может быть дистанцирована от украинского бедствия, как некоей исключительно внутриукраинской гражданской войны. Украинский сепаратизм, маскирующийся под этнические областные права, противоставляющий частное общему - это тяжелейшая болезнь нашей российской цивилизации, попытка уничтожить, обесценить ее уникальный нравственный и консолидирующий потенциал. Сейчас украинство уничтожает истоки зарождения Руси и русскости - Киев - «мать городов Русских». И попустительствовать этому нельзя.

Третья специфическая особенность современного русского национализма состоит в том, что фундамент националистических настроений в обществе составляют ощущение потери, чувство ущемления своих интересов или компенсационные мотивы русского населения. Яркой иллюстрацией таких чувств и эмоций может служить высказывание, сделанное бывшим идеологом партии "Народная воля" и ныне членом Президиума партии "Родина" Н.Б. Жуковой: "Русские стали но только разделённой нацией, но и самым униженным народом в собственной стране. Являясь государствообразующей нацией, они потеряли право даже называться русскими, став безликими россиянами". По словам политолога В.Б. Пастухова, в посткоммунистическом российском обществе, переживающем кризисный момент, "сознание проникнуто ощущением ущербности по отношению к другим народам, растерянностью и неуверенностью в будущем", что является одной из предпосылок и характеристик современного русского национализма. В этой связи российские учёные отмечают, что русский национализм имеет "защитно-компенсаторную природу" в том смысле, что исторически каждый подъём русского национализма являлся и является "реакцией на предшествующие периоды кризиса, ломки или социальной перестройки". Это имело и определённые традиции. Как отмечает А.Н. Сахаров в условиях распада СССР, "подъём национально-патриотических настроений в России на этом этапе шёл снизу, со стороны народных масс, рабочих, крестьян, широких слоев интеллигенции, служащих, многие из которых стали потерпевшей стороной на новом политическом "полигоне"". Это пробуждение русского национализма имеет "защитительный и оборонительный смысл". Эта отличительная особенность современного русского национализма проявляется преимущественно на уровне массового сознания и психологии, но его проявления в виде политической идеологии или социального движения также в определённой степени основываются на ней.

Что касается социально-психологического состояния россиян, то на основе результатов общероссийского социологического исследования, проведённого РНИСиНП в 1995 году, российские социологи фиксируют, что в сознании россиян доминируют негативные чувства и ощущения, и что наиболее распространённым среди них является "чувство стыда за нынешнее состояние страны". При этом весьма показательно, что наибольший рейтинг набирает одна из основных составляющих современного русского национализма - "идея державности, возрождения России как великой страны". А данные многолетних эмпирических исследований также дают основание констатировать, что "всю середину и вторую половину 90-х годов население страны испытывало постоянный стыд и унижение, чувство несправедливости всего, что происходит вокруг" 127. Такое психоэмоциональное состояние населения России, для которого характерно преобладание чувства стыда, униженности и обездоленности, с вытекающим отсюда стремлением компенсировать состояние подавленности через радикальные формы настроения и поведения, вполне может служить питательной средой для утверждения авторитарных режимов и их потенциальной идеологической основы - русского национализма.

Такие "массовые фрустрации" или недовольства народа, как уже было сказано в первом параграфе данной главы, тесно связаны с экономическими трудностями страны и существенным ухудшением жизненных условий большинства населения в 90-е годы, и, прежде всего, русского населения. Хотя тяжёлое социально-экономическое положение

России касалось едва ли не всех и каждого, но русские больше всех несли и чувствовали на себе эту тяжесть и стыд, поскольку именно они составляют большинство населения страны, находящейся в критическом состоянии. И в этой связи возникает возможность того, что трудности, переживаемые Россией в целом, воспринимаются как страдания русского народа. При этом одно дело, если речь идёт о том, что русские страдали. В этом не может быть сомнения. Но совсем другое, если говорить, что только русские страдали, а другие народы - нет, тем более за счёт русских. Это не констатация факта, поддающегося проверке, а уже выражение веры и убеждений. Так или иначе, нельзя отрицать, что исторический процесс перехода от одного общественного строя к другому и сопровождающие его масштабные социально-экономические трудности дали повод для появления чувства потери у значительной доли населения, в особенности у русского народа.

Подобное чувство потери, - реально понесённой и одновременно субъективно ощущаемой, - настолько глубоко и широко распространено в постсоветской России, что стало громко звучащей темой политического дискурса, нашло своё выражение в средствах массовой информации, журналах, публичных выступлениях. К примеру, политические деятели разных мастей часто употребляют выражающие это чувство слова и фразы, такие как "разрушение и уничтожение России", "Россия как объект агрессии", "полуколониальное положение России", "геноцид русского народа", "вымирание русской нации" и так далее. Дело в том, что чувство потери и ощущение ущербности влекут за собой поиск или даже изобретение образа "врага", который будто бы повинен в потере и ущербе. А это не что иное, как своего рода формирование и функционирование компенсационных мотивов, которые имеют конститутивное значение для структуры национализма, а также отличают современный русский национализм.

Представляя исторический очерк о развитии русского национализма XVIII века, JI. Гринфелд утверждает, что "ressentiment", исходящий из "экзистенциальной зависти" и осознания собственной неполноценности, сыграл структурообразующую роль в формировании русской национальной идентичности и, следовательно, русского национализма у дворян и интеллигенции, испытывавших чувство кризиса. Это понятие - "комплекс неполноценности" - может многое объяснить и при анализе современного русского национализма. В то время как "ressentiment" XVIII века, так же как этноцентризм в имперский и советский периоды, имел ограниченный размах, комплекс неполноценности в постсоветской России, как отмечалось выше, находит своё отражение в убеждениях и настроениях населения.

Эту отличительную черту современного русского национализма, как и другие его черты, следует рассмотреть в исторической перспективе - с точки зрения мировоззренческих представлений и восприятия новой политической реальности. Такой подход даёт возможность выявить исторические корни чувства потери русского народа и установить структурную связь между этим чувством и русским национализмом.

Одна из важных особенностей государственности имперского типа, по мнению специалиста в области исследований социокультурных проблем развития России С.Я. Матвеевой, заключается в "архаичных представлениях, основанных на оценке среды за границами своего мира как опасной и враждебной". Это означает, что в мировоззренческих представлениях имперской эпохи неизбежно существует образ "врага" в виде внешнего мира в связи с тем, что имперская внешнеполитическая ориентация не что иное, как стремление к экстенсивному развитию и территориальному расширению страны. То есть в представлениях имперской эпохи внешний мир предстаёт просто противоположным самому себе миром и объектом постоянной ассимиляции, освоения и завоевания под влиянием самих условий существования империи и рождённой в них имперской государственности. Подобные мировоззренческие представления можно отнести к типичному имперскому сознанию, историческая и социально-политическая значимость которого не ограничена лишь имперским прошлым России.

Бывший Советский Союз также не мог вполне освободиться от тех представлений, одной из предпосылок которых являлось наличие угрозы извне, поскольку он как одна из двух великих держав был погружён в противоборство мирового масштаба. Ведь мир в период холодной войны характеризовался главным образом его конфронтационной структурой. При таких напряжённых условиях выживания в биполярном (двухполюсном) мире определяющим фактором мировоззрения советского периода являлось восприятие окружающего мира как угрожающего, и, как следствие, такое мировосприятие носило характер так называемого "оборонного сознания". В этом отношении можно сказать, что великодержавная государственность Советского Союза не могла не оказать влияние на формирование мировоззренческих представлений о том, что существование своего мира противостоит существованию другого (наподобие противоположных полюсов), и тем самым внешний мир в целом считается опасным и враждебным для своего мира.

Таким образом, можно утверждать, что государственность имперского или великодержавного типа в значительной степени влияет на формирование вышеупомянутых мировоззренческих представлений имперской эпохи и одновременно на них зиждется. А это обусловлено самими условиями существования этих двух типов государства.

Российская империя и СССР ушли с исторической сцены, а на их месте возникло новое государство - Российская Федерация. Нынешняя Россия уже не является ни империей, ни такой же великой державой, как и в прежние времена. Более того, она делала и делает попытки отрицать их наследие во многих отношениях. Между тем возможность вернуть статус империи или восстановления великой державы становится всё меньше и меньше. Несмотря на это, она пока не полностью выходит за пределы мировосприятия имперской эпохи, и неприкосновенными остаются многие имперские традиции, цели и ценности, в том числе и миропонимание имперской эпохи. С появлением новой России сложилась такая ситуация, при которой те материальные основы (то есть государственность имперского или великодержавного типа), которые породили соответствующее мировосприятие, уже исчезли, но при этом само устаревшее мировосприятие исчезло пока ещё не полностью.

Представляется важным отметить, что эти мировоззренческие представления имперской эпохи могут легко сочетаться с одной из главных предпосылок националистического мышления - с идеей об априорном существовании "чужого", - или с образом "врага". В российском обществе, в этой связи, нельзя не заметить националистические настроения, в основе которых лежат "ощущения исторического поражения, сожаления об утрате земель и былого влияния", а также комплекс ущербности. Как отмечает Э.А. Паин, среди русского населения появляется "абстрактный комплекс обиды - представление о русских как о народе обижаемом, обманываемом эксплуатируемом". Эти комплексы и ощущения потери либо произвольно, либо в политических целях нередко соединяются с представлениями об образе "другого", "врага", считающегося ответственным за и повинным в этой потере. Так в российском социуме складывается связь между комплексом ущербности и националистическими настроениями.

При этом сам факт того, что люди ощущают ущербность из-за других, - вне зависимости от того, действительно ли другие наносят ущерб, - имеет особое значение. Ощущаемое или сознаваемое не должно выдаваться за действительное. То, что люди ощущают или сознают, может не соответствовать реалиям. Тем не менее, это не означает, что ощущение или сознание людей не имеет смысла для реалий, а наоборот, оно зачастую действует как движущая сила, которая могла бы изменить ход событий в том направлении, в котором люди себя ощущают или сознают. Паин рассуждает в таком же духе: "С точки зрения воздействия социальных представлений на политику не столь уж важно, насколько они реалистичны. Если представления возникли и стали массовыми, то они влияют на политический процесс ничуть не меньше, чем реальность".

Былые, устаревшие мировоззренческие представления часто производят просто абстрактный комплекс, не соответствующий иным, новым реалиям. Нечто подобное происходит в современной России. То есть государственность сегодняшней России, ныне переходящая к национальной форме, больше не подходит старому имперскому взгляду на мир. Несоответствие между сегодняшней государственностью России и пока остающимся миропониманием ушедших времён, в свою очередь, способствует подъёму комплекса "жертвы" и националистических настроений среди русского народа. В этом отношении можно охарактеризовать современный русский национализм как национализм, тесно связанный с комплексом ущербности или компенсационными мотивами. Русский национализм в этой вариации проявляется главным образом на эмоциональном уровне русского населения, а образ "другого" мыслится в таком неясном, абстрактном виде, как либо весь мир, либо Запад, либо, в крайнем случае, представители всех других национальностей.

Такую специфическую черту современного русского национализма можно наблюдать не только с точки зрения преемственности представлений, но и в отношении политического сознания русского народа. Здесь речь идет о более сознательном, политическом уровне представлений населения, то есть о представлениях людей о конкретных политических событиях и реалиях, а не о достаточно абстрактных мировоззренческих представлениях.

Советская национальная политика, как уже излагалось, была в значительной степени амбивалентна или двойственна в том смысле, что советская власть, хотя и официально провозгласила пролетарский интернационализм, придавая концепциям нации и национализма негативную коннотацию, но одновременно переплела территорию с этносом в государственном устройстве, фактически осуществляя "территориализацию этничности" (то есть институционализацию наций на основе этносов). За социалистическим федерализмом, официально объявленным основой государственного устройства, крылся принцип этнонационализма, что привело к формированию "этнокультурной стратификации (или иерархии этнических групп)". Таким образом, в советский период вместе с системой централизованного контроля по линии партии на основе социалистической идеологии была сконструирована система национальных республик и автономий на основе национально- территориального принципа.

Это была, по сути дела, стратегия советского режима, направленная на интеграцию многих неоднородных народов на основе интернационалистской идеологии и предотвращение возможных всплесков национализмов этих народов, которые оказались бы опасными для интеграции или даже сделали бы её невозможной. Иначе говоря, этнонационализм в определённых дозах использовался для предотвращения его вспышки, что, однако, в конце концов, не завершилось его полным обузданием, как показывает исторический ход событий в послеперестроечный период. При этом нельзя не отметить, что в процессе реализации такой национальной политики была образована вышесказанная иерархическая структура этнических групп, в рамках которой русский народ считался "старшим братом" или ведущим этносом. При этом более важное значение заключается в том, было ли положение дел здесь действительно таковым. Как в вопросе представлений людей, так и в аспекте политического сознания суть проблемы сводится не к реалиям, а к сознанию или убеждению людей. Вне зависимости от того, соответствует ли сознание людей реалиям, оно действует и находит своё отражение в реалиях.

Вопреки соображениям представителей нерусских национальностей, на самом деле, на вершине иерархии оказались не русские, а партия, и в этой искусственной структуре все народы, - в том числе и русский, - подвергались бюрократическому произволу и политической манипуляции. Более того, как справедливо отмечает американский литературовед- психоаналитик Д. Ранкур-Лаферьер, русские "были лишены различных институтов, которые имелись у других национальностей. В Советском Союзе существовала "Российская" Федеративная Республика, но не было "Русской"". И "существовала Советская коммунистическая партия, но до распада СССР не было ни "Русской", ни "Российской" коммунистической партии". В этом контексте американские учёные полагают, что "русские могут рассматривать себя как жертвы советской системы".

Но в отличие от советских времён, когда не только русские, но и другие народы испытывали на себе эти тяготы и переживали свои утраты, в нынешние постсоветские времена политическое положение русских коренным образом изменилось и оказалось обособленным. Дело не только в том, что советское пространство, в котором была сформирована иерархия этнических групп с фиктивным главенствованием русского народа, сошло с исторической арены. А главное в том, что в постсоветском пространстве многие другие народы кроме русских приобрели свой собственный суверенитет или, по крайней мере, свои суверенные республики в рамках Российской Федерации.

В этих сложившихся обстоятельствах русский народ, сравнивая своё политическое положение с политическими статусами, приобретёнными другими народами, может чувствовать, что он лишён "воображаемого" высокого места в иерархической структуре и справедливых прав на собственную государственность. Иными словами, он не без оснований может чувствовать себя ущербным и ущемлённым по отношению к другим народам в новых политических условиях и в структуре политической организации общества. Действительно, многие социально-политические события в советский период и последовавший затем распад Советского Союза нанесли определённый ущерб русскому народу, и русские пережили понесённый ущерб. Однако, по мнению Д. Ранкура-Лаферьера, "националисты нередко преувеличивают размеры этого ущерба" и "даже придают произошедшему этническую окраску". В этом отношении вполне возможно что, ощущение лишения, связанного с резким изменением политических обстоятельств, без особых трудностей комбинируется с националистическим мышлением, особенно этноцентристского толка, в рамках чего обязательно возникает образ "другого".

В случае возникновения такой комбинации её можно рассматривать как проявление национализма, построенного на комплексе униженности и чувствах относительной потери. Содержание этой вариации русского национализма имеет более политизированный характер в том смысле, что она основывается скорее на более внятном осознании или ощущении конкретной политической потери, реальной или воображаемой, чем на абстрактном чувстве или комплексе ущербности. При этом в целом образ "другого" вырисовывается в виде других народов, получивших новый политический статус в постсоветском пространстве.

Таким образом, можно осмыслить одну из отличительных особенностей современного русского национализма как национализм, основанный на чувстве потери или компенсационном комплексе. С одной стороны, это связано со сложным и длительным процессом трансформации общественной системы и острым осознанием возникающих в этом процессе социально-экономических трудностей и проблем. А с другой, этот характер русского национализма можно рассматривать как следствие продолжающегося влияния прошлых мировоззренческих представлений, потерявших свои материальные основы, и сравнительно пониженного или совсем потерянного политического статуса русского народа в воображаемой иерархии. То есть психологический аспект современного русского национализма можно понимать как своего рода непосредственную реакцию на распад прежней государственности и мировоззрения, на утрату символического статуса и места в прежней системе. В этом отношении можно сказать, что современный русский национализм пока не полностью избавился от наследия прошлого, испытывает на себе влияние факторов современных условий, возникающих в процессе трансформации российского общества.

Ретроспективный характер русского национализма объясняется, во- первых, тем, что национализм как таковой представляет собой социальный конструкт исторического материала, а точнее, результат целенаправленного отбора его определённых компонентов. Во-вторых, чувство потери предполагает, что у субъекта этого чувства было что-то, что он имел в прошлом. Если учесть, что ни Российская империя, ни Советский Союз, ни нынешняя Россия не была и не есть государство русской нации (речь здесь идёт не о том, реально или воображаемо существование русской нации), и что социально-экономическое положение у многих русских стало по- настоящему неблагополучным и ухудщенным в постсоветской России, то нельзя утверждать, что массовое чувство потери в нынешнем российском обществе - это чистый вымысел или беспочвенная абстракция. Но при этом остаётся без ответа вопрос о том, из-за кого эта потеря - из-за внешнего мира или других народов, как многим кажется, или из-за собственных верхов. В этой связи большое значение имеет высказывание российского культуролога и политолога И.Г. Яковенко о том, что сегодня Россия переживает не только "расхождение между субъективным и объективным", но и "осознание и примирение с объективной реальностью", которая существенно питает чувства национализма.

У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен р Сахаров Андрей Николаевич

Основные этапы и особенности русского национализма (А. Н. Сахаров)

Основные этапы и особенности русского национализма (А. Н. Сахаров)

При всем разнообразии и обилии рассуждений о русском национализме, как в России, так и на Западе сами эти рассуждения отличаются порой крайностью взглядов, сильной эмоциональной окрашенностью. По существу, не проявлено объективного понимания проблемы. До сих пор не выяснено, что собой представляет этот национализм в сегодняшней России, каковы его социальные и политические, а по существу исторические корни, имеются ли они в действительности, какова связь таких общественных настроений, как патриотизм и национализм. Сколь опасен для России и остального мира русский национализм и насколько он реален, какова его взаимосвязь с иными националистическими, в частности антирусскими, движениями современной России и каковы исторические корни этой взаимосвязи? И, наконец, какие слои народа или народ в целом являются носителями идей национализма в России? Только ответив, хотя бы приблизительно, на эти вопросы можно подойти к пониманию такой безусловно важной и актуальной проблемы.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что Россия с самого своего рождения как государство являлась всегда многонациональным конгломератом. Уже Древняя Русь IX – начала XIII вв. объединяла более 20 различных народов. Здесь жили угро-финны, балты, тюрки, иранцы. Часть из них вошла в состав Руси естественным путем, соседствуя и живя бок о бок со славянскими племенными конфедерациями, все они боролись против общих врагов. Так, известно противоборство новгородских славян совместно с местными балтскими и угро-финскими племенами против насильников варягов. Позднее жившие на территории Руси тюрки и угро-финны, обитавшие в междуречье Волги и Оки, совместно с руссами противостояли татаро-монгольскому нашествию. А далее в состав Владимиро-Суздальского княжества и Московского государства вошли земли, также населенные многоязычными народами, которые ранее входили в состав Древней Руси. С XVI–XVII вв. Русское централизованное государство включает в свой состав татарские поволжские ханства и Сибирь, часть Северного Кавказа, населенные многочисленными народами, а также территорию Украины. Наконец, императорская Россия завершает формирование многонационального государства, включая в его состав Закавказье, Среднюю Азию, Прибалтику, юго-западные окраины, Польшу и Финляндию.

Часть этих регионов и народов вошла в состав России насильственным путем, часть – добровольно, но во всех случаях это вхождение имело драматический характер для того или иного народа, означало серьезную перемену в его исторической судьбе.

В этих уникальных геополитических условиях постепенно соседствовали, переплетаясь в политике и практике России, определенные черты интернационализма и традиционного официального национализма, свойственного всем крупным государственным образованиям, как средневековья, так и нового времени. Все российские правительства от глубокой древности до XX в. вынуждены были проводить весьма осторожную и гибкую национальную политику, для того чтобы сохранить единство огромного многонационального государства, позднее огромной империи.

Традиционно насаждая свою администрацию, и Древняя Русь, и Москва, и Петербург опирались в национальных районах на местную знать, приближали наиболее ярких и способных ее представителей к трону. Выходцы из балтской и тюркской среды, позднее из Грузии, Армении, Украины, Бессарабии, Прибалтики, Финляндии, с Северного Кавказа занимали периодически высокие посты в российском руководстве, в правительстве, армии, в царской свите. Царская администрация, по существу, не распространила крепостное право на большинство национальных районов России, оставив эту «привилегию» за русским крестьянством. Сохраняла она и конфессиональные особенности национальных районов.

Веротерпимость была традиционна для России, хотя это не исключало активной миссионерской (и порой весьма воинственной) деятельности православной церкви. По существу, с XVI по XX вв. Россия выработала стройную систему административного управления национальными районами, примеряясь к особенностям, традициям, обычаям, верованиям и даже уровню экономического и политического развития того или иного региона. Достаточно вспомнить конституционное устройство Польши и Финляндии в составе абсолютистской России в первой четверти XIX в., у истоков которого стояли Александр I, M. M. Сперанский, Н. Н. Новосильцев, или прогрессивные реформы П. Д. Киселева в 20?е годы XIX в. в Молдавии и Валахии, одобренные Николаем I.

В условиях подобной политики русскому национализму, то есть линии на преимущественное положение русской нации среди других наций России, на подавление прав других наций и народностей, практически не находилось места. Даже в известной формуле «православие, самодержавие, народность», в теории «официальной народности» не нашлось места для тезиса об исключительности в рамках империи русской нации.

Говоря о том времени, Герцен отметил, что это был удивительный период внешнего политического рабства и внутреннего интеллектуального освобождения. Апелляция идеолога «официальной народности» графа С. С. Уварова к «русским традиционным институтам» включала и основные принципы национальной политики, хотя, конечно, реальная власть великорусской правящей верхушки вносила свой «насильственный» колорит в отношения метрополии и национальных районов, что порождало многочисленные и острые конфликты на национальной почве: бунты, восстания, убийства русских чиновников и т. д. Конечно, при этом нельзя игнорировать тот факт, что в ряде регионов России, несмотря на их добровольное вхождение в состав России (Украина, Грузия, Армения, Казахстан и другие), не говоря уже о насильственно присоединенных территориях (часть районов Северного Кавказа, в том числе Чечня, Средняя Азия, узбекские ханства), постоянно «тлели угли» местного национализма. Эти «угли» порой приводили к крупным национальным пожарам, что вызывало ответную реакцию властей, приводило к тяжким репрессиям.

Наконец, необходимо сказать и о том, что национальная политика российского правительства лишь в малой степени вовлекала в свое русло широкие слои народа. Российское крестьянство, жители больших и малых городов с древности привыкли жить рядом с представителями иных, также коренных для России, народов, они вместе трудились, противостояли врагу. Это приводило к тому, что в народной среде развивался стихийный интернационализм, что находило адекватный ответ и среди иных народов в составе России.

Таким образом, можно определенно сказать, что в России геополитические условия существования страны не способствовали развитию русского национализма, обращенного на другие народы России. Националистические настроения скорее сохранялись среди определенных слоев национальной верхушки, утратившей свои былые привилегии в составе России, части национальной интеллигенции по мере развития национального самосознания этих народов, их вступления в общецивилизованное русло развития, стесненных потерей своей политической независимости. Со стороны России это выражалось, скорее всего, в преимущественном положении православия как государственной религии среди других конфессий.

Наряду с этими интернационалистскими и националистическими чертами, тесно переплетенными и обращенными внутрь страны, существовали иные национальные тенденции. Я бы назвал это «оборонительным национализмом». Известно, что Древняя Русь, затем Московское государство сформировались позднее, чем иные крупные государственные образования своего времени. Основные торговые пути, выходы к морям были давно и прочно заняты соседями – Византией, Польшей, Германской империей, Золотой Ордой, позднее Швецией, Турцией, Крымским ханством, Поволжскими татарскими ханствами и т. д. Это приводило к тому, что и Русь, и Московское государство долгими веками постоянно дискриминировались и в сфере экономики, и в сфере политики. В свою очередь, это обстоятельство вызывало активное стремление и Древней Руси, и Московского государства к самоутверждению, повышению своего международного престижа, к борьбе за государственную титулатуру, к собиранию под свою руку прежде принадлежащих земель, к формированию концепций, соответствующих этим государственным интересам. Не случайно в XI в. появилось знаменитое «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, в котором он с гордостью обозревает исторический путь Руси, равной по своему значению другим государствам мира. Не случайно позднее складывается концепция преемственности Древней Руси, Владимиро-Суздальской Руси и Московского государства, а потом формулируется идея «Москвы как Третьего Рима», не случайно русские летописцы XV–XVI вв. ведут родословную Рюриковичей чуть ли не от императора Августа. В этих подходах немало стандартного, свойственного идеологиям и других средневековых государств, но немало здесь и чисто российских политических комплексов.

Параллельно с этими тенденциями и почти одновременно с ними и Русь, и Московское государство вынуждены были отчаянно бороться против натиска степных кочевников – наследия далеких скифско-сарматско-гуннско-аварско-хозарских времен – против печенегов, половцев, позднее татаро-монголов. Это была вековая изнурительная борьба, в которой истощались силы народа, утрачивались лучшие земли, разорялись города и села, а русские столицы неоднократно подвергались осадам, штурмам и пожарищам. В этих условиях на Руси закономерно складывались национально-патриотические настроения, отраженные в фольклорной и литературной традициях, кульминацией которых стали бессмертные «Слово о полку Игореве» и лирически-горделивая «Повесть о погибели русской земли». Глубоко патриотическое начало звучит в летописях XII–XV вв., в «Поучении» одного из видных деятелей Древней Руси, великого киевского князя Владимира Мономаха. Появляется знаменитая «Задонщина» – повесть о борьбе русского народа с татаро-монголами в XIV в. и его победе на Куликовом поле.

Если политические претензии Руси-Московии носили в основном государственно-идеологический характер, то патриотические мотивы имели глубоко народную основу. В тяжелых условиях борьбы народа за выживание развивалось русское национальное самосознание, спаянное с глубоким народным национализмом.

Несомненно, что эти тенденции вели к формированию национальной идеологии. Однако это был национализм, обращенный не внутрь страны, не по отношению к населявшим ее народам (тем более что, как уже подчеркивалось, основы для такого рода национализма в народе практически не существовало), а вовне страны, по отношению к ее исконным внешним врагам. Борьба с татаро-монгольским игом в течение веков стала основным стержнем русского самосознания. Эти характерные исторические черты русского национализма, замешанного на патриотизме, на национальном ущемлении и страданиях народа, сохранились и позднее, уже в пору формирования Русского централизованного государства, и в XVII в., в послесмутное время.

XVI–XVII века прошли в суровой борьбе за овладение торговыми путями по Волге, за сокрушение вечных противников – осколков Золотой Орды – Казанского и Астраханского ханств, за овладение выходом к Балтике. Москва шла в наступление, начиналась великая российская экспансия на Восток и Северо-Запад, бывшая логическим ответом на давление Востока и католического мира на русские земли. Смута, нашествие поляков и шведов всколыхнули победно патриотическую волну в России. Не случайно спасителем России, освободителем Москвы в 1612 г. от интервентов стало народное ополчение во главе с народными же героями Мининым и Пожарским.

Но в то же время со времени создания единого государства с центром в Москве, затем в период его стабилизации уже в послесмутное время формировались и иные стороны русского национализма, вдохновляемые державными претензиями царской власти, боярско-дворянских группировок. От обороны Россия переходит к экспансии, от возвращения своих исконных земель – к завоеванию новых территорий – в Сибири, на Юге (Крым, Молдавия, Валахия). Такого рода политические тенденции стали основой для складывания русской самодержавной националистической идеологии, которая уже обращается не только вовне страны, но и внутрь ее. В императорской России уже имеет место четкое разделение на русских и инородцев. И по мере укрепления абсолютистского государства и его унитарных черт, стеснения былой вольности народов (например, Украины, Грузии, Азербайджана) эта разница обозначается все более и более четко. Былая ненависть к латинству и «бусурманству» как носителям антирусских геополитических традиций и опора на православие как на силу национально-патриотическую превращаются в императорской России в великодержавную формулу «православие, самодержавие, народность», которая, как уже отмечалось выше, несла в себе скорее автократические, нежели националистические, начала. Именно эта формула стала основой российского государственного национализма. Этому способствуют и некоторые политические тенденции внутри страны в XVIII–XIX вв., такие, как борьба с «бироновщиной» – засилием немцев в русской правящей верхушке, завершившаяся переворотом, совершенным «русской партией», который возвел на престол дочь Петра I – Елизавету. К этому же относится и борьба против немецкой ориентации Петра III, и новый переворот под русскими знаменами, который привел к власти правительство Екатерины II, чьей идеологией официально становится русский национализм.

Но и в XVIII и в XIX вв. государственно-националистические тенденции в России охватывают лишь верхушку российского общества, которая причудливо сочетала в себе низкопоклонство перед Западом и русскую доморощенную спесь. Народ – миллионы крепостных, государственных, удельных крестьян, работные люди, городские ремесленники были весьма далеки от этих настроений. Можно со всей определенностью утверждать, что в нашем распоряжении нет материалов, которые бы говорили о массовом распространении националистических настроений в народной среде. Напротив, там сохранялись стихийный интернационализм, спокойное, дружеское отношение к инородцам – татарам, украинцам, грузинам, латышам, якутам и т. д., которое зародилось в этом многонациональном, унитарном по своему характеру государстве в глубокой древности. Точно так же отсутствовало и враждебное отношение к другим народам мира, хотя испокон веков на Руси было настороженное отношение к немцам – не только как к ближайшим носителям иной, западной культуры и религии, но и как к нации, постоянно агрессивно устремленной на Восток. Характерно, что даже война с Наполеоном и Крымская война стали в России лишь эпизодами в развитии национального самосознания, но «ледовая» победа Александра Невского над тевтонцами, война с Ливонским орденом вошли прочно в душу народа. И эти чувства были подкреплены в дальнейшем в ходе первой мировой войны и схватки с германским фашизмом.

Самое главное, в народе не было ни малейшего признака чувств расового превосходства русских по отношению к другим народам России и мира, что определяет основную черту шовинизма, расизма и воинственного национализма, хотя необходимо признать существующее в народной среде чувство эдакой бытовой дружелюбной снисходительности по отношению к представителям некоторых национальностей, попадающих в русскую народную стихию.

Вторая половина XIX – начало XX в. резко изменили ситуацию в стране. Мощные социально-экономические и политические процессы нового времени подтачивали устои прежней империи. Близились революционные потрясения. Народы России, лишенные по разным причинам своей государственности и не прошедшие определенных историей цивилизованных ступеней развития, устремились на путь самостоятельного решения своих исторических судеб.

В этих же условиях верхи российского общества обратились к рычагам национализма как к панацее против поднимающих голову национальных движений народов страны, против революционных сил разных направлений. С конца XIX в., но особенно определенно в ходе революции 1905–1907 гг. и в послереволюционное время консервативные силы, близкие к трону, выдвигают лозунги незыблемости самодержавия как исконной русской формы правления, стабильности системы помещичьего землевладения, единой и неделимой России, борьбы против пагубных общественных перемен и настроений, воинствующего православия и религиозной нетерпимости, великодержавного шовинизма и антисемитизма, ксенофобии.

Одновременно националисты (и об этом также надо сказать откровенно) вели критику правительства, настаивая на борьбе с бюрократией, ратуя за уравнение прав всех сословий, за сохранение общинного землевладения, развитие страхования рабочих; некоторые из них активно поддержали реформы Столыпина.

Создаются националистические организации: «Союз русского народа», «Объединенный русский народ», «Русский народный Союз имени Михаила Архангела». Именно в начале века зазвучали слова, которых не знала ранее Россия, о защите русского народа от инородческой опасности, о том, что Россия представляет собой осажденную инородцами крепость, что Россия должна принадлежать русским и т. д. Но что характерно – националистическая истерия не затронула широких слоев народа. Под этими знаменами шла часть духовенства, дворянства, купечества, некоторые слои городских обывателей.

Скажем, «Союз русского народа» насчитывал 350 тыс. человек, «Русский народный союз Михаила Архангела» – около 60 тысяч. Это было немало, но в стране обитали десятки миллионов людей. Трудовой народ остался глух к этим настроениям. Любопытно, что на выборах в I Государственную думу в 1905 г. от монархических правых партий прошло лишь 9,2 % выборщиков, а черносотенцы получили 6,1 % голосов выборщиков, хотя избирательная система дискриминировала крестьянство и городские трудовые слои и отдавала преимущество тем социально-политическим силам, которые могли поддержать националистические призывы.

Думается, что традиционно интернационалистские настроения народа сыграли свою роль в этих процессах, оставив националистов без широкой массовой опоры. Однако националисты выступали хотя и немногочисленным, но сплоченным фронтом. Их пропаганда, насильственные действия, в частности еврейские погромы, спровоцированные ими столкновения между армянами и азербайджанцами и другие акты имели широкий общественный резонанс и придавали времени определенную националистическую окраску.

В первые революционные и послереволюционные годы национальные отношения резко обострились. Во-первых, русское националистическое движение нашло себе дополнительную опору в катастрофическом для старой России коллапсе страны: разрухе, утрате всех старых общественных ценностей, отпадении от России веками собираемых национальных территорий. По существу, большинство «белых» антибольшевистских движений выступало не только под реставрационно-монархическими или буржуазно-демократическими лозунгами, но и под лозунгами националистическими. Сохранение единой России, возрождение ее территориальной целостности были маниакальной идеей правительств и Колчака, и Юденича, и Деникина, и Врангеля. Но надо объективно признать, что этот всплеск русского национализма имел весьма специфический характер. Он снова был вызван тяжелым положением страны, утратой ее прежних приоритетов, горькими размышлениями о судьбах Родины, как их понимали дворянство, чиновники, офицерство, православное духовенство, предпринимательские слои, благополучный обыватель, зажиточное крестьянство – все, кто был сметен с общественной арены большевистской революцией. Одновременно наблюдался взрыв национализма в «инородческих» регионах России. На развалинах рухнувшей империи создавались националистические правительства, множилась и совершенствовалась националистическая, зачастую антирусская и, естественно, антибольшевистская пропаганда, поскольку большевики сразу же фактически выступили политическими наследниками центральной власти в России, несмотря на свои интернационалистические лозунги.

Сложность ситуации заключалась и в том, что события резко окрашивались в социальные тона. И в России, и в национальных районах одновременно шла борьба «белых» против «красных», сторонников старого общественного устройства с апологетами левых, социалистических сил, с низами народа. Все это придавало националистическим настроениям крайне запутанный характер. Однако попытки создать российские фашистские партии в Маньчжурии в 1920?30?е гг. и в США в 1930?е гг. окончились полным фиаско, не говоря уже о том, что такие же попытки в России оказались обреченными на полный провал.

Что касается большевистской России, то ее революционно-интернационалистический дух формально был вполне очевиден. После победы большевиков в гражданской войне подавление как великорусского шовинизма и национализма, так и местного национализма, кажется, стало одной из главных задач новой власти. Однако история жестоко посмеялась над большевиками: будучи теоретическими интернационалистами, именно они стали полноправными великодержавными наследниками старой власти и создали, особенно с приходом к руководству Сталина, мощное унитарное государство, прикрытое лишь флером национальной самостоятельности советских республик. Создание такого государства, воплотившего в себе территориальные контуры старой империи, сопровождалось тяжкими репрессиями национально ориентированных лидеров советских республик, несмотря на их ленинскую правоверность, департациями народов как в 1930?е, так и 1940?е гг. Поэтому вполне логично, что со временем сталинское руководство прочно вступило на позиции великорусского шовинизма, проводя его, однако, скрыто и осторожно, стараясь не раздражать население национальных регионов страны.

Вместе с тем наивными и антиисторичными представляются попытки поставить на одну доску германский фашизм и советский тоталитарный режим. Последний был во сто крат более жестким, грубым, беспощадным, но их социальная природа была различной. Немецкий расист, бюргер, обыватель не смог дойти до той степени социальной ненависти, до которой дошли в Советском Союзе рабоче-крестьянские массы, люмпенизированные слои города и деревни во главе с подобными же себе вождями. Но при всей жестокости режима, которой, видимо, не знал мир (потому что нигде в мире низы не имели до этого возможности создать общество по своему образу и подобию, как и практику расправы с неугодными социальными элементами), его нельзя назвать режимом фашистским, так как в нем начисто отсутствовала сердцевина фашизма – расовое превосходство одной нации над другой и уничтожение целых народов по расовому признаку.

Но столь же логичным в условиях подъема советских наций на малокультурной основе было и скрытое нарастание национализма среди населения национальных районов России, так и не прошедших этапа своей государственности или утративших ее в ходе воссоединения с Россией. Эти процессы, будучи политическими по своему характеру, затрагивали лишь руководящую часть советского общества. Широкие народные массы, как в России, так и в национальных районах, особенно не затронутых репрессиями, жили по тем же стихийно интернационалистским законам, которые были установлены на территории России всем ходом истории.

В период ослабления и последующего кризиса тоталитарного режима в России националистические тенденции, носящие во многом антирусский характер, нарастали с каждым годом, о чем свидетельствует установление феодально-коммунистических и националистических режимов Рашидова в Узбекистане, Усубалиева в Киргизии, Кунаева в Казахстане, Мжаванадзе в Грузии, Алиева в Азербайджане. Все в больших масштабах политическая верхушка советских республик, националистически настроенная интеллигенция втягивали в этот поток простых людей.

Глубокий кризис советского общества во второй половине 1980?х гг., распад Советского Союза в 1991 г. всколыхнули дополнительно националистические настроения, как в России, так и в других больших и малых республиках бывшего СССР. Всплыли старые обиды народов друг к другу, старая интернационалистическая традиция была сознательно и энергично отодвинута в тень. Новые лидеры сделали этнонационализм стержнем своей политики.

В этих условиях почти во всех бывших советских национальных республиках к власти пришли националистические режимы самой различной политической окраски – от тоталитарно-коммунистических до буржуазно-демократических. Во многих из них антирусские настроения были поставлены во главу угла.

К этому времени новый радикально-антикоммунистический режим Ельцина в России в основном ориентировался в своей политике на социально-политические ценности. Национально-патриотические и националистические приоритеты в его политике носили весьма умеренный характер и в основном имели в виду государственный суверенитет России в рамках бывшего СССР. С распадом СССР и этот приоритет померк. Прежние интернационалистические тенденции в политике России, соответствующие настроениям, прежде всего русского народа, взяли верх. Можно определенно сказать, что в первые годы существования нового режима было ликвидировано то несоответствие между лицемерно провозглашаемым интернационализмом и скрыто проводимым великорусским шовинизмом, которое разъедало политику Москвы.

Однако политические события и национальные процессы развертывались в пределах бывшего СССР с калейдоскопической быстротой. Очень быстро повсюду в бывших республиках СССР возобладали, как отмечалось, режимы, основанные не только на националистической закваске, но и на сильных антирусских настроениях. И это было во многом естественной реакцией на насилия тоталитарного режима. Волна национализма обрушилась с окраин на центр бывшего СССР. В тяжелое положение попали миллионы русских, оставшихся за пределами России. Во многих национальных районах бывшего СССР над ними началось подлинное глумление. К этому добавились утрата русскими чувства «великой державы», упадок экономики России, деградация русской культуры, образования, медицинского обслуживания, науки и, наконец, разложение и деградация извечной гордости России – ее армии. Были утрачены былые завоевания, также ставшие гордостью нации, – Крым с Севастополем, Прибалтика, под угрозой потери оказались острова Курильской гряды. За расширительное толкование суверенитета выступили националистически-экстремистские силы в некоторых российских автономных республиках, где русское население стало подвергаться всяческой дискриминации.

Кульминацией этой политики стала антирусская линия чеченского руководства, приведшая позднее к военному противостоянию в этом регионе России. Все это становилось нестерпимым для русского населения, как в самой России, так и за ее пределами.

И закономерно, что подъем национально-патриотических настроений в России на этом этапе шел снизу, со стороны народных масс, рабочих, крестьян, широких слоев интеллигенции, служащих, многие из которых стали потерпевшей стороной на новом политическом «полигоне». Активно формировались эти настроения и в армейской среде, с учетом того, что армия как оплот прежнего режима потеряла свой исключительный политический имидж и мощную материальную подпитку и получила ряд сильных моральных ударов в бывших республиках СССР, особенно в странах Прибалтики.

Но пробуждение русского народного национализма и патриотизма, как это всегда бывало в трудные для России годы, не носило наступательный, расовый, великодержавный характер, а имело защитительный и оборонительный смысл. В основе его лежала трагедия русского народа, трагедия русского самосознания.

Политически наступательный, воистину националистический и даже шовинистический характер этим настроениям стали придавать некоторые общественные деятели, лидеры вновь созданных националистических партий и группировок, таких, как «Русское национальное единство», «Народно-социалистическая партия», «Фронт национально-революционного действия», «Корпус стражей православной России», движение «Белый мир», «Национал-демократическая партия» и ряд других, которые появлялись, переформировались, исчезали в первой половине 1990?х гг. В программах этих политических организаций – подъем русского национального самосознания, возрождение России во всех социально-экономических, политических, культурных аспектах, объединение русских для защиты своих национальных интересов, основа на православные ценности, антисемитизм. Некоторые из этих организаций ставят перед собой имперские цели, апеллируют к национал-социализму, борьбе с врагами русского народа, создают собственные боевые организации. В части имперско-патриотической они близко подходят к организациям коммунистической ориентации и соответственно являются их открытыми или потенциальными союзниками. Однако численность этих организаций невелика – от нескольких десятков до нескольких сот человек, и они не имеют широкой общественной поддержки. Характерно, что на всех последних как общероссийских, так и региональных выборах русские националистические организации не имели успеха.

Иное дело ЛДПР во главе с Владимиром Жириновским или движение «Конгресс русских общин». Не имея четко выраженных социально-экономической и политической программ, либеральные демократы и сторонники КРО весьма умело использовали все болевые точки русского населения: его экономические тяготы, неудовлетворенность реформами, политический развал страны, ущемление интересов русского населения за пределами России. Практически и ЛДПР и КРО на первых порах отвечали на многие запросы ущемленного русского самосознания и самолюбия, хотя они и были далеки от националистических крайностей иных экстремистских правых партий. Их национализм был выдержан в старорусском имперском духе времен начала века. В социально-экономическом плане эти движения, если так можно сказать, стояли на позициях национал-капитализма. Однако и их лозунги, и их фразеология носили скорее националистически-защитительный, нежели наступательный, характер, что соответствовало настроению значительной части недовольного русского населения. И все же народ чутко и настороженно реагировал на националистическую направленность программ этих движений и не оказывал им на выборах широкой поддержки, что, на мой взгляд, отразило общую интернационалистическую суть российского общества. В дальнейшем шовинистически-наступательные позиции эти движения постепенно стали сворачивать, оставляя в арсенале лишь то, что импонировало определенным слоям народа. Любопытно, что некоторые из оборонительно-националистических лозунгов сегодня берет на себя и правящее российское руководство, пытаясь выбить здесь инициативу из рук национал-патриотических сил. Война в Чечне, видимо, и была призвана выполнить эту функцию. Как многие правительства «великих держав» в трудных условиях хватаются за соломинку «маленькой победоносной войны»!

Сегодня эти тенденции проявляются в формировании разного рода партий и движений, в названии которых неизменно звучат слова «Держава», «Отечество». Они являются отражением все той же озабоченности общества упадком российских общественных и моральных ценностей, надломленностью российской державности, утратой былых завоеваний, порой совершенно закономерных с точки зрения истории и геополитики страны, достигнутых величайшим напряжением народных сил, сдобренных потом и кровью миллионов людей.

Одновременно в левоэкстремистской среде, как и на правом фланге общественного движения, происходят обострения проблем ксенофобии, антисемитизма, которые приобретают не столько концепционный и политический, сколько бытовой характер, что, впрочем, всегда было свойственно тем слоям населения, прежде всего городского, которые страдали комплексами неполноценности и личной ущемленности. Сегодня эти комплексы подчеркнуты всей изменившейся общественно-политической обстановкой в стране. Увы, уроки истории не идут впрок. И вместе с тем корней для настоящего фашизма с его расизмом, духом насилия в широком плане не существует, залогом чего является вся многострадальная история русского народа и многонациональной России.

Из книги Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948) автора Бурдс Джеффри

III. Основные особенности советской агентуры на Западной Украине Несколько случаев из практики и захваченные секретные распоряжения органов НКВД-НКГБ говорят о том, что, кроме указанных выше видов агентуры, на территории Галиции организован и действует особый вид

Из книги Падение царского режима. Том 7 автора Щеголев Павел Елисеевич

Сахаров, В. В. САХАРОВ, Влад. Викт. (1853), ген.-от-кав. по ген. шт. и в списках отд. корп. погр. стражи, чл. Алекс. ком. о раненых, двор., I в. Павл. уч. и Ник. акад. ген. шт., в камп. 1904-1905 с 5 апр. по 18 окт. 1904 нач. полев. шт. Манчж. армии, затем по 17 марта 1905 нач. шт. главноком. всеми сухоп. и морск.

Из книги Нации и идеологии. Позиция русского социалиста автора Борцов Андрей Геннадьевич

9. ПОЧЕМУ ЛИБЕРАЛЫ ОЗАБОЧЕНЫ РОСТОМ НАЦИОНАЛИЗМА Чем вызван рост "бытового" национализма?Понятно, что именно бытовыми причинами - агрессивная волна инородческих мигрантов будет вызывать инстинктивное, этологическое раздражение, даже если они будут законопослушны все

Из книги Корея на перекрестке эпох автора Симбирцева Татьяна Михайловна

Основные этапы истории Республики Корея Первая Республика (президент Ли Сынман) - 1945- 15 августа 1960 гг.Вторая Республика (президент Юн Босон) - 1960-16 мая 1961 г.Третья Республика (президент Пак Чжонхи) - 1963-1972 гг.Четвертая Республика (президенты Пак Чжонхи,Чхве Гюха) - 1972-1981 гг.

Из книги Спираль Русской Цивилизации. Исторические параллели и реинкарнация политиков. Политическое завещание Ленина автора Хельга Ольга

Этапы развития власти Мы привыкли рассматривать любой момент времени как особенный, самый актуальный и своеобразный. На самом деле все в мире развивается циклически и нет ничего нового, а есть лишь хорошо забытое старое. Если встать на такую точку зрения, то и власть, как

Из книги Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия автора Губарев Владимир Степанович

Неугомонный Сахаров Говорят, что высокие звания и награды «расхолаживают», мол, нужно время, чтобы пережить обрушившуюся на человека славу.В истории нашей науки, пожалуй, никто не испытывал того щедрого ливня славы, в котором купался молодой Сахаров. И академик уже, и

Из книги Украинский национализм. Факты и исследования автора Армстронг Джон

Из книги Письмо Н.С. Хрущёву (о положении в биологической науке) автора Сахаров Андрей Дмитриевич

Глава 11 Географические вариации национализма Националистические настроения и националистическая деятельность в городах и деревнях оккупированной Восточной Украины имели разную силу, хотя различия, связанные с географией регионов, не столь заметны. Однако они

Из книги Редактору отдела науки газеты «Известия» (ответ на статью президента ВАСХНИЛ М. Ольшанского) автора Сахаров Андрей Дмитриевич

А. Д. Сахаров ПИСЬМО Н. С. ХРУЩЕВУ Дорогой Никита Сергеевич!Упоминание моей фамилии на Пленуме ЦК КПСС дает мне смелость обратиться в Ваш адрес с некоторыми разъяснениями.В последнее время в мой адрес раздаются обвинения в клевете (со стороны «обиженного» Лысенко) и в

Из книги «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны автора Колоницкий Борис Иванович

А. Д. Сахаров РЕДАКТОРУ ОТДЕЛА НАУКИ ГАЗЕТЫ «ИЗВЕСТИЯ» Являясь постоянным читателем «Известий», обращаюсь в связи с опубликованием в газете «Сельская жизнь» от 29 августа 64 г. статьи Ольшанского, содержащей недопустимые искажения истины не только в отношении меня лично,

Из книги Русская мафия 1991–2014. Новейшая история бандитской России автора Карышев Валерий

Глава III ДЕЛА ПО ОСКОРБЛЕНИЮ ЧЛЕНОВ ИМПЕРАТОРСКОЙ СЕМЬИ: ОСОБЕННОСТИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ ИСТОЧНИКА Имперское «Уложение о наказаниях» рассматривало оскорбление членов правящей династии как серьезный проступок – до восьми лет каторги мог получить человек,

Из книги Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы автора Азов Андрей Геннадьевич

Этапы строительства «крыш» 1986-1989 гг. – возникновение и становление бандитских («синих») «крыш» над кооператорами.1990-1993 гг. – массовый процесс «крышевания» среднего бизнеса в условиях приватизации. Использование в виде «крыш» ЧОПов. Слияние криминала с крупным

Из книги Русский вопрос на рубеже веков [сборник] автора Солженицын Александр Исаевич

1.1. Первые этапы Первая статья И.А. Кашкина против переводов Диккенса, выполненных при участии Е.Л. Ланна, появилась в «Литературном критике» в 1936 г. и называлась «Мистер Пиквик и другие». Она была посвящена «Посмертным запискам Пиквикского клуба», Чарльза Диккенса:

Из книги Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник) автора Вересаев Викентий Викентьевич

2.1. Первые этапы В борьбе с Георгием Шенгели использовался его перевод романа в стихах Байрона «Дон Жуан» – перевод, по словам критики, антиреалистический, формалистический, буквалистический. Борьба эта началась на рубеже 1940-х и 1950-х годов, и самым ярким, завершающим ее

Из книги автора

25. Болезни русского национализма Среди наших высоких мыслителей XX века - С. Булгакова, В. Вернадского, А. Лосева, Н. Лосского, С. Франка, почти никто не разрабатывал особо русскую национальную тему, только И. Ильин, П. Струве, Н. Бердяев. (Но не назовёшь успехом легковесный

Из книги автора

Иван Петрович Сахаров (1807–1863) Сын тульского священника; окончил медицинский факультет Московского университета, был врачом почтового департамента; но медицины не любил, а с увлечением занимался археологией и этнографией. Главный его труд – «Сказания русского народа».